Сыграй со мной в любовь

Но что бы там ни было, какие бы ноты ни звучали в его аромате, у меня от них голова кружится, наверное, так же, как от Первого концерта Чайковского, который я не могу слушать без слез восторга!

Но в этом его аромате не только ноты эфирных масел. Главный ингредиент – он сам. Этот мужчина. Запах, который принадлежит только ему и никому больше…

Ох, Лика, Лика…

Ты никогда не сможешь быть с таким мужчиной, как… как Алексей.

Он не для тебя.

И это ранит до слез.

Но я должна держаться!

Мне просто… мне просто нужна эта работа, потому что я хочу изменить свою жизнь. Купить себе небольшую квартирку и жить там, закрыв навсегда дверь в прошлое…

– Ангелика Витальевна?

– А? Что? Ой… простите… – снова мучительно краснею, и ком в горле. Размечталась, глупая… – Простите, что вы сказали?

Эта его ухмылка такая…

Он словно все мысли мои читает! И… это пугает.

Не хочу, чтобы он знал о моем отношении! Он должен думать, что я…

Я неприступна как скала! И точка!

Да уж… и глупа как пробка…

– Я предложил оборудовать для вас отдельный кабинет, хотел, чтобы вы посмотрели пару помещений, выбрали, где будет удобно.

Еще помещение? Зачем?

С удивлением оглядываю комнату, смотрю на него.

– Я работать могу и тут. Здесь так много места!

Уголок его рта снова ползет вверх.

А я, наоборот, мучительно стараюсь сохранить серьезность.

Почему-то боюсь улыбнуться, вдруг неправильно поймет он или его… домоправительница.

Не знаю, как еще её назвать. Домработницей почему-то мне не нравится. Как-то… унизительно, что ли? Возможно, это просто мое воспитание.

Еще от прабабушки Ангелики, той самой, в честь которой меня назвали.

Домработница – для меня какой-то пережиток прошлого, хотя я прекрасно понимаю, что для многих это счастливое настоящее.

Наверное, справедливо назвать ее просто помощницей по дому, да?

Нинель мне кажется очень душевной, она как-то сразу ко мне хорошо отнеслась.

Стараюсь переключить свое внимание, но все равно вижу, как он сканирует меня взглядом.

– Нинель, надо в таком случае подобрать сюда стол, купить стул хороший. – О господи, только не это!

– Не нужно ничего покупать, я обойдусь! – протестую, но понимаю, что вряд ли меня услышат.

Мой Джеймс Бонд уже поднимает бровь – он так делает, выражая недоумение, когда кто-то идёт против него. Не привык, что ему перечат, явно.

Да я вроде и не очень хочу перечить, особенно в нынешней моей ситуации. Мне надо стараться быть тише воды ниже травы.

Но управлять собой я тоже не дам. Не такая я.

Мягко, но сделаю по-своему!

Кажется, Алексей Николаевич это тоже уже понимает.

Нинель предлагает мне пока оставить вещи так и зовет всех к ужину, обещая помочь потом всё разложить.

– Я сама справлюсь, спасибо, – вещей у меня на самом деле совсем немного. Подумала, что, если что-то понадобится – всегда могу вернуться и забрать.

О том, что я уезжаю, сказала только Тамаре Васильевне. Отчим после смены не появлялся, опять, наверное, придет ночью, будет буянить. Ирина видела, как я вещи выносила, поджала губы, что-то шептала вслед. Я не прислушивалась.

За ужином Полинку не угомонить – так радуется, что мы будем вместе! Алексей Николаевич предлагает отметить моё новоселье, но я отказываюсь, снова дико смущаясь.

– Ну, уж игристого-то можно выпить, детка, праздник же сегодня! В доме гости. – Нинель подносит хозяину дома красивую бутылку.

Мне неловко, не хочется, чтобы думали, что я тут…

Что у меня какая-то цель, что я имею виды на хозяина дома. Страшно боюсь, что кто-то может подумать именно так! Хотя пока «кто-то» – это только Нинель и, пожалуй, водитель, который видел, как мы приехали.

Да, мне очень нравится мой… мой новый хозяин, если можно так сказать… Нет, скорее, клиент, хотя это тоже звучит двусмысленно.

Отец ученицы – так будет верно.

Я понимаю, что ступила на опасный путь. Мне нужно как-то перебороть себя! Не думать о нем, не мечтать. Хотя бы не мечтать в его присутствии.

– Не гости, а новые жители, Нина, которые, я надеюсь, останутся тут надолго… – слушая его, почти перестаю дышать.

Он ничего такого не имеет в виду, Лика! Не обольщайся! Ты должна вести себя с ним как… как с отцом твоей ученицы, не более! Иначе…

Переступишь черту, а за ней… за ней ничего. Боль. Разочарование.

И мучительный стыд…

Алексей Николаевич улыбается мне и берет бутылку. Ему, похоже, все равно, что я сказала нет. И я понимаю, что в этом придется уступить.