Немчиновы. Часть 2. Беспокойное лето. Послесловие

Следаки не лыком шиты, тоже свое дело делают. На клюевские фабрики отправили пожарных, работников санэпидстанции и налоговой. Изъяли документы. На первый взгляд нарушений не очень много, но ниточки, за которые можно потянуть, нарисовались.

Не прошло и пары дней, как документы изъяли, звонит мне Пантелей и просит срочно прибыть к нему в мэрию – Клюев на прием записался. Вот это да! Думал, что меня Пантелей опять в отдельную комнату посадит, а он нет, посадил, можно сказать, по правую руку. Виду не подавал, но по всему нервничал очень сильно. Клюев не опоздал, появился в точно означенное время. Вошел, опираясь на палку. Что-то у него с ногой, хромой, а в остальном мужик хоть куда. Седой, и глаза, как у волка. На узкой дорожке с таким лучше не встречаться. Глянул я и на Пантелея, он, как Клюев вошел, превратился в гранит, глыбу, прямо, как его, командор какой-то сделался. Думаю, сейчас руку Клюеву пожмет, тот и окочурится. Оказалось, что у Пантелея желания руку жать Клюеву нет, даже не поздоровкался. Сидел и ждал, что Клюев скажет. Клюев тоже долго не начинал разговор, выжидал, но в конце концов понял, что Пантелей упрощать его жизнь не намерен.

–– Пантелей, я Витьку Недельского с детства знаю, дружили мы. Думаю, ты в курсе. Много мы с ним дел провернули, но к тому, что он вас с Анной травил, я не причастен. Сто раз ему говорил, что стыдно мужику из-за бабы голову терять. Что, на Аньке свет клином сошелся? Баб у Витьки было по потребности. И с наследством говорил, что дело дохлое. Не по Сеньке шапка! Только Варьку загубил и сам на нары попал. Противно, потому что глупо. Вот я к тебе и пришел, потому как ты мужик с головой. У тебя сейчас жизнь наладилась, с любимой женой живешь, сын рядом. Помощник твой Николай ребенка ждет. У Немчиновых прибавление ожидается. Всем мир и покой нужен. Не дай бог сын твой в ДТП попадет или беременных кто обидит.

–– Угрожаешь? – прорычал Пантелей.

–– Зачем сразу угрожаешь? Жизнь есть жизнь, всякое может быть. Я пришел перемирие предложить, во всяком случае, пока Витька с кичи не откинется. От тебя немногое потребуется. Поговори со следаками, чтобы слишком глубоко не копали. Готов даже в разумных пределах городу помочь, только в тюрьму не хочу. Нельзя мне. Мне внука на ноги поставить надо. То, что сын у меня алкаш, небось, знаешь. Жалко внука, без меня не выживет.

–– Все сказал? Тогда уходи. Я тебя услышал, подумаю, что сделать можно. Учти, если хоть волос упадет с головы близких мне людей… Не обессудь, получишь по полной, даже если от меня избавишься. Дело на контроле у губернатора, и Батищев дремать не будет, слышал о таком?

Пантелей отвернулся от Клюева и уставился в компьютер. Аудиенция закончилась. Я понял, что Пантелей уже принял решение. Откровенно говоря, я про себя с ним согласился. Правосудие правосудием, но мне даже страшно себе представить, что Маньку кто-то обидеть может.

Валя

Вадим с Юркой привезли архив Леонида Львовича. В первую очередь нас всех, конечно, интересовал кусок мемуаров, где говорится о тайнике, но признаться в этом было как-то несолидно. Мы даже начали немножко стесняться друг друга. Всего архив Леонида Львовича насчитывает шесть папок. Первая папка в настоящий момент была нечитаемой, так как она относилась ко времени, когда Леонид Львович состоял на государевой службе и работал в российской дипмиссии в Китае. Все тексты были зашифрованы. По-видимому, сто лет назад сведения, содержащиеся в папке, могли представлять не только семейный интерес. Нам с Мишкой еще предстояло набить текст на компьютер и попытаться его расшифровать с помощью специальной программы, которую мы вместе с ним составили. Остальные папки мы распределили между собой. Каждый из нас разбирал текст из своей папки и набивал его на компьютер. Вечером после ужина мы зачитывали друг другу отрывки, которые подготовили за день. Нам с Вадимом досталось самое интересное, именно те папки, где должны были быть сведения о тайнике. Каждый день, приходя из школы, Мишка сразу летел ко мне с вопросом, нашли мы что-то новое о тайниках или нет. Мне приходилось его разочаровывать, работа шла медленнее, чем хотелось. Мы с Вадимом молчали, но Вадим уже догадался, где может быть вход в секретную комнату. У нас в библиотеке было очень большой камин. Мне с самого начала было непонятно, почему Вадим установил здесь электрокамин, очень хороший, конечно, но разве подделка может сравниться с настоящим огнем? Оказалось, что все не так просто. Когда Вадим только приступил к реставрации дома, его удивило, что в комнате было место, вроде бы специально предназначенное для камина. Пол закрывала металлическая плита, из камня были выложены обрамление камина и специальная стенка, которая должна была закрывать дымоход. А вот дымохода не было, причем его и не могло быть, так как этажом выше дымоход оказался бы посередине спальни старого графа. Вадим изучил дореволюционный план перед началом стройки очень внимательно. Недолго думая, Вадим поместил в свободную нишу электрокамин. Сейчас, рассматривая фотографии, Вадим обратил внимание, что на месте камина у Леонида Львовича стоял шкаф с китайским фарфором. Хорошо, что я пронумеровала фотографии. Шкаф присутствовал только на первых снимках, на следующих снимках было запечатлено, как сам граф с сыновьями выкладывают стену, якобы призванную закрыть дымоход. Зачем Леонид Львович поместил эти фотографии в тайник? Очевидно, чтобы подсказать нам, где находится механизм, открывающий вход в секретную комнату. Вадим очень боялся, что Леонид Львович предусмотрел защиту от желающих поживиться его имуществом, поэтому взял с меня слово, что я никому не скажу о его догадке до тех пор, пока мы не найдем «руководство» по проникновению в секретную комнату.

Виталий Петрович

Только я привез обед в сосновскую квартиру, как мне позвонил Юра и огорошил, что Мишель затеял драку в школе и сам несколько пострадал. Юре удалось инцидент замять, но от меня требовалось не волноваться из-за синяков и дать Мишелю прийти в себя. О причинах, приведших к драке, Мишель в школе рассказать категорически отказался.

Мишель пришел домой совершенно взвинченный. Под глазом у него был синяк.

–– По-русски это называется «фингал», – просветил меня Мишель. Зина сейчас же приготовила какую-то примочку, благодаря которой синяк должен был быстро рассосаться. Откуда только русские женщины столько всего знают?

Я рассудил, что на сегодня Мишелю впечатлений достаточно, и сразу увез его в усадьбу. Там у Вали в гостях были Коля с Маней. Коля, как увидел Мишеля, сразу встал и пожал ему руку. Мишель сразу заважничал. Валечка ничего не сказала, просто улыбнулась.

Вечером за ужином я все же посчитал необходимым сказать несколько слов о том, что надо учиться решать проблемы в жизни без помощи кулаков. Мишель слушал явно без удовольствия.

–– Дедушка, неужели ты и в детстве так думал? Неужели ты никому ни разу в жизни в морду не дал?

–– В морду? Я? – вдруг память перенесла меня в далекое детство. Я замолчал и закрыл глаза.

–– Дедушка, расскажи, – сразу все понял Мишель.

–– Мне было совсем мало лет, наверное, меньше, чем тебе сейчас. Как-то на перемене в школе ко мне подошел мальчик из соседнего класса. Он сказал, что от меня воняет, потому что я русский. Что было дальше, я плохо помню. Когда нас растащили, оказалось, что у мальчика сильно разбит нос. Про драку сообщили отцу. Ясное дело, дома мне устроили допрос с пристрастием. На допросе присутствовал дед, которого я побаивался. Пришлось все рассказать. Отец начал меня ругать, но не очень сильно. А дед начал ругать отца: «Петя, кого ты хочешь вырастить – слюнтяя или мужчину?» Меня, к моему удивлению, дед похвалил. Как он выразился, я показал паршивому лягушатнику, что обижать русского не стоит, себе дороже. Не знаю, что там отец и дед сделали, но через несколько дней мальчик ко мне подошел и извинился.

–– Вот видишь, дедушка, и дядя Коля говорит, что в жизни бывают ситуации, когда дать в морду просто необходимо, например, когда нужно защитить честь женщины. Я же не могу в суд подавать на каждого дурака и идиота. Уверен, что и дядя Юра, и дядя Вадим тоже дрались. – Юрочка сразу отвел глаза.

–– Дядя Юра, расскажите, – пристал Мишель.

–– Что тебе рассказать, Миша. Дрался я часто, но в основном просто от переизбытка энергии. Что называется, дрался до крови только, когда безотцовщиной дразнились… но все это в прошлом, в прошлом, – воспоминания явно не доставляли удовольствия Юре.

Валечка посмотрела на Вадима: я понял, что ей очень любопытно, дрался ли Вадим в детстве. Я был уверен, что нет, во всяком случае, мне ни о чем таком известно не было.

–– Для отца, наверное, это будет некоторым сюрпризом, но в детстве у меня тоже был один интересный случай, – начал Вадим. – К нам в класс пришел новый парень, и сразу начались всякие гадости. Мы все были уверены, что виноват новенький, но доказать ничего не могли. И вот однажды я застал его, когда он пытался посадить большого навозного жука девочке в косметичку. Я отнял у него жука и выкинул в окно. Парень очень разозлился. Когда я после уроков пошел домой, он подстерег меня и набросился сзади. Кончилось тем, что мы упали на землю, и я весь испачкался. Это все бы было ерундой, если бы утром отец не попросил меня надеть именно ту курточку, которую я испачкал. После занятий мы должны были ехать на какую-то выставку. К счастью, когда я вернулся, выяснилось, что отец задерживается. Мадлен стала меня отмывать и мазать йодом царапины, а Жан-Пьер побежал в магазин и на свои деньги купил мне новую курточку, почти такую же, как я испортил. Когда домой пришел отец, я был полностью готов.

–– Мадлен, ну ты и мастерица – помню, ты похвалил няню, папа, – курточка у Вадима выглядит совсем как из магазина. Мы с Сержем не удержались и расхохотались. Позже нам здорово за это попало от Жан-Пьера. На этом история не кончилась. На следующий день после школы за мной зашли Серж и Анатоль. Они поймали моего обидчика. Анатоль схватил парня за ухо и почти приподнял над землей. Серж по пунктам перечислял, что парень не должен делать и что должен запомнить на всю жизнь. Когда Серж заканчивал с одним пунктом и переходил к следующему, Анатоль приподнимал парня за ухо еще чуть-чуть выше. Больше никаких гадостей в нашем классе не случалось.

Мишель посмотрел на меня победно. Что сказать, я лежал на обеих лопатках, конечно, не потому, что переменил свое мнение о недопустимости драк. Я всегда был уверен, что полностью контролирую ситуацию в семье и знаю все, чем живут мои сыновья. А оказывается… Сколько еще раз жизнь ткнет меня носом в мое самомнение?

–– Миша, все рассказали про себя чистую правду, – Валечка говорила строго. – Про меня ты давно знаешь: да, мне приходилось драться вместе с Колькой, когда к нам приставали старшие мальчишки. Но это были безвыходные ситуации, в других случаях, я считаю, драки должны быть исключены. Ты должен все нам рассказать и доказать, что имел право на драку.

–– Тетя Валя, честно, я защищал Таньку. Сначала Сашка Маркелов стал дразнить меня вашим сиятельством. Таня за меня вступилась, а он ее обозвал и толкнул. Что мне было делать? Я и дал Сане как следует.

Наступила тишина. С одной стороны, оправдать драку было никак нельзя, с другой стороны, повод действительно был. Я знаю Таню. Хорошая, скромная девочка. Они вместе с Мишелем сидят за одной партой, время от времени Таня заходит к нам, и дети вместе делают уроки. Конечно, Мишель должен был Таню защитить, но не кулаками же.

–– Почему тебя назвали вашим сиятельством, ты что, вел себя нескромно?

–– Дедушка, ну ты совсем ничего не понимаешь. Санька влюбился в Таньку, вот он и обзывается.

–– При чем же здесь ты? – Я заметил, что после моего вопроса у всех, даже у Вадима, появилась смешинка в глазах. Я действительно, видимо, что-то пропустил.

–– Дедушка, мы же с Танькой пожениться решили, когда нам по восемнадцать исполнится. – Вадим хмыкнул. Я почувствовал себя старым, тупым ишаком.

Валя

Мы потихоньку разбираем мемуары. Леонид Львович описывал день за днем, жизнь текла однообразно и спокойно, но вот настал трагический день, когда Леонид Львович сделал запись о смерти любимой дочери. За простыми, скупыми словами проступило огромное человеческое горе, на которое накладывалось полное отсутствие взаимопонимания с графиней. Графиня настаивала на немедленном отъезде в Париж, естественно, без Федора. Леонид Львович уже потерял дочь, теперь он терял и любимого младшего сына: его подарила женщина, которую он боготворил. Будучи дипломатом и хорошо разбираясь в политике, Леонид Львович осознавал, что Первая мировая война неминуема. Он предвидел, что разлука с Федором может быть не просто очень долгой; он предвидел, что разлучается с младшим сыном навсегда.

Перед отъездом Леонид Львович привел в порядок дела: продал дом в Петербурге, возобновил свои связи в Министерстве иностранных дел – он надеялся быть полезным России, живя в Париже, а также занялся устройством тайников в доме. Вывезти все имущество во Францию было невозможно. Самые ценные вещи Леонид Львович отдал на сохранение в монастырь и спрятал где-то в усадьбе в «святая святых», как он выразился. В монастыре Леонид Львович помог обустроить несколько тайников, об этом его попросили сами монахи. Времена были неспокойные. Леонид Львович посоветовал не класть все яйца в одну корзину, а сделать несколько секретных мест, куда можно спрятать монастырские ценности. Ключ к поиску секретов Леонид Львович зашифровал на карточках, которые мы действительно нашли в его архиве. Однако для расшифровки карточек нужно было иметь раритетное Житие святых, которого в привезенных Вадимом с Юркой вещах не оказалось. Мы все расстроились. Зато мы нашли подтверждение предположению Вадима о местонахождении секретной комнаты в нашем доме. Нужно ли говорить о том, что эта новость нашими домочадцами была встречена с большим энтузиазмом.

Наконец приготовления к поиску «сокровищ» были закончены. У нас собралась большая компания: Светка с Пашкой, Колька с Маней, конечно, Анна Александровна с Пантелеем Ивановичем и тетя Зина с дядей Гришей. Мишка хотел пригласить весь класс, но Вадим не разрешил. Он боится, что в Сосновске пойдут разговоры, что у нас в имении хранятся несметные богатства. Скрипя сердцем, Вадим сделал исключение только для Тани. Она дала честное слово, что будет молчать.

Итак, все началось с того, что мужчины начали разбирать каменную кладку, якобы закрывающую дымоход. С помощью перфоратора работа продвигалась быстро, мы не успели соскучиться, тем более что из-за камней стали проступать железные кованые ворота, запертые на большой замок. Ключом к нему должно было служить украшение сложной формы на рукояти шпаги одного из предков Немчиновых. Слава богу, шпага уже находилась в коллекции Юрки. Юрка притащил шпагу, но отпирать замок стал Колька, он уверил, что это работа по его части. Никто не стал возражать. Мы ждали, что, как в кино, после того как замок будет открыт, произойдет чудо – где-то что-то щелкнет, и перед нами откроется Сезам. Но все оказалось гораздо банальнее. За воротами мы увидели простой ворот, такой, как у любого колодца. Здесь нас, беременных женщин и Таню, выгнали из комнаты. Леонид Львович в своих записках предупреждал, что дальше зрелище будет не для слабонервных дам. Старшие сыновья Леонида Львовича устроили страшилки для непрошеных гостей.

Как мы поняли по доносящимся до нас разговорам, мужчины начали крутить ворот, и металлическая плита стала медленно подниматься. Дальше каждые десять секунд к нам прибегал Мишка и комментировал происходящее. После того как плита поднялась, ее зафиксировали с помощью специально заготовленных приспособлений. Под плитой вниз уходила винтовая лестница. Юрка посвятил туда фонарем, и мы услышали дружное: «Ах!» и экспрессивные матюги тети Зины. Маня с Таней не выдержали и побежали посмотреть, что там такое. Сначала мы со Светкой остались сидеть, вроде как нам совсем не интересно. Я уже успела рассказать женщинам, что вдоль лестницы должны быть расположены всякие страсти-мордасти. Но потом все же решили посмотреть одним глазком, что там за скелет и пауки. У нас в школе в кабинете биологии целых два скелета и еще разборная модель человеческого тела. Она, по-моему, пострашнее скелетов будет.

Когда мы со Светкой вошли в библиотеку, мужчины уже организовали освещение винтовой лестницы. Да, прямо напротив первых ступеней висел скелет, но ничего особенного в нем не было. Если только глазницы. В них были вставлены призмы. Когда Юрка посвятил фонарем вниз, призмы стали отражать свет, и вид у скелета получился действительно устрашающий, не для слабонервных. Правда, нас со Светкой после многочисленных поездок с детьми в лагерь такой ерундой не застращаешь.

Леонид Львович предупредил, что ни в коем случае нельзя спускаться в подвал по центральной части лестницы, надо держаться ближе к стене, а внизу отключить какой-то механизм. Тетя Зина принесла швабру с длинной ручкой, и Колька нажал шваброй на середину ступени. Мишка пришел в полный восторг, а Таня испугалась. Скелет начал двигаться и тянуть руки к швабре. Представляю, что должны были почувствовать воры, если бы они в темноте со свечой начали спускаться по лестнице. Задумка со скелетом была покруче всяких замков. Мужчины начали спуск. Оказалось, что за скелетом по стенам были развешены пауки, которые шевелили лапками, а в самом низу была кобра, которая поднималась из кувшина. По-видимому, под ступенями были механизмы, приводящие в движение игрушки, когда люди наступали на центральную часть ступенек. В самом низу действительно оказалась рукоятка, с помощью которой движение страшилок удалось выключить. Мы все оказались перед дверью, на которой висел огромный замок. Его удалось открыть с помощью той же рукояти шпаги. Замок был открыт, оставалось только распахнуть дверь. Мы все стояли не дыша, никто не решался сделать самый последний шаг. Мы все посмотрели на Виталия Петровича. Он был старшим в роду Немчиновых, и именно он должен был восстановить связь между прошлым и настоящим. Виталий Петрович медленно отворил дверь. Я выдохнула. Я очень боялась, что в комнате будет груда сгнивших деревяшек, и больше ничего. Слава богу, я ошиблась. Комната была полна прекрасно сохранившейся мебелью, посудой, хрустальными люстрами, жирандолями, запаянными тубусами, в которых оказались картины, а также ящиками с книгами и китайским фарфором.

Виталий Петрович

Поиски сокровищ, конечно, разогнали кровь в наших жилах. Не каждому человеку в жизни выпадает счастливый жребий найти клад. Никто не признавался, но мы все боялись, что за сто лет все наследие Немчиновых превратилось в труху. Я знал, что Немчиновы были очень богаты, но то, что я увидел в секретной комнате, превзошло все мои ожидания. Найденные сокровища поставили перед нами непростой вопрос: что с ними делать. Я твердо решил, что все личные вещи предков и их портреты должны остаться в нашей усадьбе. Остальное можно отдать в музей или еще куда-нибудь. Письменный стол и мебель, судя по мемуарам, стоявшую в кабинете моего прадеда, я решил перенести в свой кабинет. В последнее время я сильно сроднился с прадедом. У меня больше язык не поворачивается называть его старым графом или Леонидом Львовичем, только прадедом.

Мне досталась последняя папка с мемуарами, папка, относящаяся к парижской части жизни прадеда. Я читаю и вижу свои мысли и чувства. Прадед до конца жизни скорбел о погибших сыне и дочери, боль не оставляла его. И мое сердце не перестает разрываться от боли при мысли о моем погибшем сыне Серже. Прадед страшился за судьбу оставшегося в России Федора, за будущее своего среднего сына – моего деда и внука – моего отца. И во мне живет постоянный страх за Вадима, Мишеля, Валечку и будущих внуков. После приезда в Сосновск бессонными ночами я много думал, правильно ли я сделал, что не настоял на отъезде всей семьи в Париж, в наш спокойный, безопасный мир. Прочитав страницы мемуаров прадеда, наполненные тоской по Родине, я понял: наша судьба – судьба рода Немчиновых – навсегда связана с Россией. Перед кончиной прадед переписал в свои мемуары стихи И. Бунина, которые тронули меня до слез:

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,

И лазурь, и полуденный зной.

Срок настанет – Господь Сына Блудного спросит:

«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я все – вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав,