Метод Даниша. Часть 1

Метод Даниша. Часть 1
Елена Александровна Куянцева

Действие романа происходит в будущем и прошлом. События, которые когда-то произойдут и уже были три века назад, удивительным образом переплетаются друг с другом. Времена меняются, но остаются вечными некоторые проблемы: любовь, воспитание молодого поколения, отношения между людьми в семье и обществе.

Елена Куянцева

Метод Даниша. Часть 1

Часть I

Я, Всеволод

Санкт-Петербург 2095 г.

Глава 1

Рыжая, честная

Меня зовут Всеволод Ростиславович Зубов. В Сети «Виссарион Ростиславович»: я занимаюсь критикой современной литературы, так что в никнейме вроде бы как сделал аллюзию, в наше время мало кому понятную, но мне самому приятную. Я критикую современных литераторов и радуюсь каждому, кто узнал интертекст в моем инетовском имени. Впрочем, кто не узнал, беда не большая, поскольку посещаемость моего блога такова, что я попал в число счастливчиков, которым удалось найти престижную работу – мой блог приносит доход, на жизнь и натуральную еду хватает.

Мне 45 лет, т.е. я в том прекрасном возрасте, когда ты еще наивен, но уже мудр, еще полон жизни и чуть-чуть от нее устал, когда ты романтик и сноб одновременно, когда ты еще похож на молодого, но уже не воспринимаешь с энтузиазмом тусовки и дискотеки, когда ты еще красив и интересен для женщин, но твой собственный прямой потомок считает тебя древним, как чучело динозавра в краеведческом музее. В общем, я вроде бы как не стар в жизни и суперстар в Сети: меня читают, слушают, смотрят, мое мнение стоит денег.

В реале я одинок, как и большинство людей моего возраста и положения. Брака по счастливому стечению обстоятельств я избежал, но сыном обзавелся. Его зовут Яшка. У сына есть мама – Аглая, в сети … Да кем она только не была в сети при многочисленных попытках вести гламурную вртуальную жизнь и еще заработать на этом. В реальности это недалекая дамочка, самое заветное желание которой – попасть на шоу «Престижная работа» или, как вариант, выйти замуж за победителя упомянутого проекта. Поскольку мы не только не были женаты, но даже толком вместе не жили, мне ее желания не интересны, но все же раздражают и даже досаждают, потому что она – мать моего сына и, судя по всему, сын унаследовал некоторые ее желания, в том числе попасть на шоу «Престижная работа», засветиться там и оную работу по этой причине найти.

Я счастливый человек, потому что избежал самого страшного, что может случиться с современником – я не живу на всеобщее пособие. Большая удача, что я получаю деньги за свое творчество, а это намного лучше, чем победить в шоу «Престижная работа».

Мне сильно повезло еще раз: у меня есть друг. Конечно, это не человек. В наше время иметь настоящего друга-человека – легче устроиться на помянутую неоднократно престижную работу. Мой верный, замечательный друг – далматинец Люциус, в сети «Люц Каторз». Я тешу его самолюбие легендой о том, что его прапра-сколько-то-прадед был любимым псом самого Людовика ХIV. Это примерно такая же правда, как и то, что я – прямой потомок Петра Первого, но Люцику нравится эта легенда, и он делает вид, что верит в нее. А может, в самом деле верит.

Люц – мой друг не только потому, что собака. Никто лучше него не поможет оценить начинающего писателя или маститого писаку. Никто, кроме него, не чувствует тонко текст, в особенности прочитанный мною вслух. Я бесконечно люблю наши часы сетевого чтения, когда перл, выдернутый из текста, и от того особенно беспомощный и нелепый, смакуется нами под мой смех и заливистый лай Люца. Разумеется, никто так профессионально не оценит блогера или режиссера, как мой верный друг, никто так залужено не раздавит нелепый видеоряд от современных, простите за термин, кандидатов в лидеры общественного мнения, как тонкий критик Люц, спасибо ему. Так что он не только успешно ведет свой блог, но и помогает мне низвергать или возносить очередного электронного писаку.

Сегодня последний день дежурства у сына. Как и большинство парочек, попавших на общих детей, я с мамашей Яшки живу очерёдной семьей: снимаем квартиру для сына, живем с ним по очереди. Сейчас заканчивается моя неделя, в течение которой я обязан сторожить своего отпрыска.

Признаться, за последние шесть дней он здорово вымотал мои нервы, хорошо, что до совершеннолетия осталось совсем недолго. После этого я буду избавлен от необходимости жить и вмешиваться в жизнь этого несносного мальчишки. Ему 20, он тощий, прыщавый и страшный, как я в своей далекой юности, только еще хуже. Если в мое время я терпеливо лечил прыщи настойками и лосьонами, то этому подавай гладкую искусственную кожу на щеках. Что ж, он хочет, а я не хочу. Как врач в прошлом, я против всякого беспричинного вмешательства в наши организмы. И пусть сколько угодно говорят, что «новая» кожа безвредна, я привык доверять своему чутью.

За мое несогласие Яшка пытается эпатировать публику, в первую очередь, конечно же, меня. Шесть дней назад, сменив Аглаю, я обнаружил своего сына с красными волосами и продырявленными ушами. Новый имидж не только не шел Яшке, но и уродовал его похлеще прыщей. Сынок выглядел, скажем прямо, жутко. Видимо, этого и добивался мой потомок. Мы с Люцем проигнорировали его попугайный облик, чем, конечно же, разозлили юнца еще сильнее. А чего он хотел? Мои страсти кипят внутри, внешне я невозмутим, так что, юноша, получишь ты лишь очередную порцию сарказма.

– Яш, – позвал я сына.

Как ни странно, мальчишка явился на зов быстро. Наверное, плохо с карманными финансами. О, видать, совсем плохо: он вернул волосам их природный невнятно-темный цвет и стал условно симпатичным.

– Куда лучше, чем было, – заметил я вслух. Надо же юношу поощрить.

Но увидев его глаза, поспешил добавить:

– И не вздумай перекрашиваться в красный обратно, на новые волосы денег не дам. Будешь делать маски с красным перцем и яйцом. Или ходить лысым, а тебе это не идет.

Вот, испугался. Тоже мне, умник, мною манипулировать – нос не дорос. Сам такой был когда-то, так что меня, мальчик мой, на испуг и жалость не возьмешь.

– Что твои занятия с Лилией Сергеевной?

Яшка закатил глаза.

– Ботаника ты из меня не делаешь, папуля. Лиля с тобой пообщаться хотела, позвони ей.

– Я так понял, игра на двадцати трех музыкальных инструментах, в том числе на пианино, тебя не заинтересовала, – хмыкнул я, погладив Люца. Интересно, почему на двадцати трех, откуда-то цитата, надо будет уточнить на досуге. Пес усмехнулся в мою поддержку всей своей шкодной мордой.

– Нет, и Лиля считает меня безнадежным, – злорадно ответил Яшка.

– За те деньги, что я ей плачу, она сделает из тебя Дебюсси, – небрежно бросил я.

А что, юноша, ты полагаешь, что я хоть на секунду сомневался в отсутствии таланта у тебя? Но надо же мне как-то обуздывать твой нрав.

– Вот и нет. Серьёзно, папуль, она просила, чтобы ты ей позвонил, – Яшка усмехался, и мне это не нравилось.

– Не поможет, Яков, она будет дальше с тобой заниматься, даже если в итоге ты научишься играть только собачий вальс.

– Звони, – пожал плечами Яшка и внезапно гавкнул в морду Люцу.

Тот взвился и громко заругался на Яшку. Юнец некрасиво хохотнул, вызвав в моей памяти ржание лошади, и исчез в своей комнате.

Я поводил по сенсорному экрану своего утела, расширяя его до нужного размера, заглянул в сеть:

Волкова Лилия Сергеевна, в зоне доступа, отлично, потом могу и не перезвонить – забуду. Интересно, если ли у нее профиль в сети? Прячется ли она за какой-нибудь «Афродитой-Неземной» или «Нефертити Моцартовной».

– Добрый день, – услышал я женский голос.

Голос был чрезвычайно приятен для слуха. Я запомнил его звучание еще с того времени, когда позвонил ей впервые, чтобы нанять для Яшки. Сын сказал, что она вполне «так ничё, потянет» – то есть женщина красивая, если я правильно расшифровал его экономию речевых ресурсов. «Ничё», очевидно, также означало, что она не девушка трепетного возраста, но выглядит молодо. В общем-то, на появившемся изображении я нашел подтверждение моим догадкам – женщина была красива, с рыжевато-светлыми длинными волосами и строгим взглядом «ко мне с глупостями не подходи». Люц нахмурился, копируя выражение лица учительницы.

– Дорогая Лилия Сергеевна, это вас беспокоит отец Якова Зубова, – обратился я к фотографии на экране.

– Очень хорошо, Всеволод Ростиславович, что вы позвонили. Мне нужно встретиться с вами.

– Это всегда пожалуйста, – радушно ответил я. – В кафе?

– Если вам угодно, но исключительно затем, чтобы нам было удобно обстоятельно поговорить, – приятный голос Лилии Сергеевны стал строгим, в полном соответствии с ее выражением лица на фото.

Хм, недотрога или занята. Ну и пожалуйста, дорогая дамочка, я не навязываюсь женщинам с тех самых пор, как сошли мои юношеские прыщи и из страшного недоросля я превратился в страшно красивого мужчину в самом расцвете сил.

***

На улице пахло весной – настоящей, свежей, всепробуждающей. Небо избавилось от надоевшего за зиму серого цвета и сияло синевой, маленькие облачка резво бежали по бесконечному небесному океану, почки на деревьях лопались, пуская на свет крохотные зеленые листики. Все вокруг наполнялось ароматом жизни и предвкушением тепла, солнца, света. Она была прекрасна, последняя весна в его жизни.

***

На улице действительно стояла чудесная погода, настроение мое поднялось вверх. Приятное разнообразие в моих ощущениях – сарказме и скукоте, которыми я был окружен, кажется, круглосуточно последние лет десять, а то и пятнадцать. Я был склонен считать, что причиной моего хорошего расположения духа была все же весна. Не предстоящая же встреча с учительницей музыки моего Яшки! Судя по голосу, это дамочка-недотрога лет 35, у которой не было даже виртуального секса, так что я ничего от встречи не ждал: придется напомнить не совсем юной деве размер ее оплаты и сказать, что я жду хоть каких-нибудь результатов от моего Якова де Моцарта де Бюсси или Дебюсси, это как угодно юноше будет потом записать в свой статус. В реальности я Лилию Сергеевну не наблюдал, нанял ее по рекомендации кого-то из своих сетевых знакомых, ограничился только звонком в сети и просмотром ее нескольких фотографий, в подлинности которых я был уверен так же, как в таланте своего Яши.

Мы встретились в кафе «ВВП». Что означало это ВВП – было отдано на откуп фантазии посетителей заведения. Для разгадки ребуса нам предлагались разнообразные картинки – от советских плакатов, прославляющих мощь нашего государства, когда оно было СССР и жило пятилетками, до репродукций удачной социальной рекламы на патриотическую тему последнего столетия и портретов президента.

Мне это кафе нравилось тем, что меню в нем было вполне себе, а цены даже приятны. Назначать свидание в ресторане, скажем «Монплезир», где в прейскуранте не значилось ничего, дешевле размера всеобщего пособия, было бы неправильно, это на тот случай, если дамочка внезапно окажется интересной, а не будет напоминать мне мою учительницу младших классов.