Лунная волчица, или Ты попал, оборотень!

Вот именно, ехать в отель.

А что сделал я?

А я залез к ней в комнату.

Лилия

Ноги донесли меня до моей комнаты. Зашла внутрь, прислонилась спиной к двери и сползла на пол. Пришлось сказать Роберту, что устала и лучше отправлюсь баиньки. Да, за минуту до этого хвалилась, что держусь огуречиком, но я же девушка, у меня десять воскресений на три дня, могу и передумать.

Андрей – оборотень!

Новость билась внутри меня, неуживчивая, колкая, вредная.

Я и не знала до этого ничего толком о полукровках. Они же редкие, как единороги! Человек и оборотень – разные виды, мы не скрещиваемся. Почти. Один-два случая на миллион, это даже статистической погрешностью не назвать. Так, природе слегка вздурнулось. К тому же, полукровки потомства не оставляют, они всегда стерильны. Сама генетика против соединения разных видов.

Вот на это мне, кстати, надо надеяться всем сердцем – потому что мы с Андреем не предохранялись. Я чистокровный оборотень, ко мне никакая зараза, включая половые гадости, прилипнуть не может. И, полагая, что он человек, думала, что забеременеть от него мне тоже не грозит. Поэтому и не настаивала на применении презерватива.

Хихикнула. А ведь мужчина, вероятно, думал схожим образом. Раз он оборотень, хоть и наполовину, то я его ничем не заражу. Меня он считал человеком, поэтому и нежданчика в виде двух полосок на тесте не опасался.

Два придурка!

Я не почуяла в нем оборотня по неопытности, потому что его скрыла от моего обоняния человеческая половина. Да и не думала в тот момент Лунная волчица о той микроскопической доле вероятности, что выбранный для потери девственности субъект окажется вовсе не человеком. А полукровки вообще не чуют оборотней, им наш нюх в наследство не достался.

Уф, вот это поворот!

Я встала, включила свет и распахнула окно, впустив в комнату ночную прохладу.

Стук в дверь остановил лекцию о видах, которую мне читала моя же память. Сделаю вид, что уже сплю, уйдут. Стук повторился. Валите на…! Никого нет дома, все ушли за водкой!

В дверь забарабанили кулаком. Сейчас вот как наподдаю на радостях! Как раз кулаки чешутся!

– Кто там умереть торопится? – рявкнула, распахнув дверь.

– Я! – радостно отрапортовал жених, ввалившись в комнату.

Прижав меня к себе, он, как пушечное ядро, пронесся по спальне и упал на кровать.

– Слезь! – прошипела, сталкивая его.

– А давай прямо щаз устроим брачную ночь, а? – он и не думал отпускать.

Ясно, алкоголь включил его единственную извилину – ту самую, по которой приказы к члену поступают.

– Дать могу только по морде. – Честно призналась, перестав барахтаться под ним. – И если сейчас же не отпустишь, расскажу твоему отцу о попытке изнасилования. Минимум месяц будешь сидеть под домашним арестом – никаких гулянок и кокаина, учти.

В тупых глазах растекся ужас. Представил. Вот он, видимо, его самый страшный кошмар.

– Понял?

– Да понял, понял. – Он вздохнул и перекатился на спину.

Я поднялась и поспешила продолжить, пока гад прямо в моей кровати не уснул:

– Вставай и проваливай, быстро!

– Ну чо ты как не родная, а? Тебе что, жалко? Ноги-то раздвинуть несложно. Я ж будущий муж все-таки.

Убила бы, честное слово!

– Проваливай!

– Вот нехорошая ты… – Вадим встал и, шатаясь, подошел к двери. – Я маме расскажу!

Что за детский сад!

Вытолкала придурка за дверь, повела носом и медленно повернулась. Нет, не показалось. Вместе с ночной прохладой, как выяснилось, в комнату проникло и еще кое-что. Весьма обжигающее. По крайней мере, глаза полыхают так, что хоть прикуривай!

Я усмехнулась, глядя на Андрея.

– Ну, здравствуй, полукровка!

Андрей

«Я маме расскажу!»

Едва не заржал в голос. Н-да, это диагноз. Мальчика впору в детский сад определять, а не женить. Хотя в детский сад кокаин нельзя приносить, Вадимке там не приглянется. Но если воспитательницу посисястее найти, которая и на горшок посадит, и минет в тихий час сделает, самое то будет.

Лия вытолкала балбеса из спальни и замерла. По напряженной спине понял – почуяла. Обернулась, посмотрела на меня с усмешкой.

– Ну, здравствуй, полукровка! – язвительно сорвалось с ее острого язычка.

– Просветили?

– Поздновато.

– Ой, ли? – прищурился, сев на подоконник. – Считаешь, если бы раньше узнала, не раздвинула бы для меня свои стройные ножки?

– Точно нет.

– Что ж так? Мне показалось, тебе было все равно, кому дать.

Побледнела, а на скулах заалел румянец стыда. Не стану отрицать, мне было приятно уязвить заразу.

– Уходи. – Процедила девушка, сжав кулаки.

– А то что? – встал и медленно направился к ней. – Кричать будешь, зажигалочка? Чтобы все сбежались спасать Лунную волчицу и очень удивились, узнав, что вытворяла дорогая игрушка Андреевых вчера ночью?

– Уходи!