Пропавший сын

Вадим поменялся в лице и предложил сесть и поговорить.

– Я, конечно, мог бы в тихую гулять от тебя, а дома строить из себя примерного мужа, как делают миллионы мужиков, – холодно сказал супруг. – Но я так не хочу. То, что есть другая, ты уже знаешь. Это не просто флирт. Всё серьёзно.

Я молчала, не в силах сказать ни слова. Когда я их увидела, мне было больно. Но внутри ещё оставалась надежда, что это ошибка. Когда же он сказал прямо, что у него есть любовница, для меня это был такой удар под дых, который сносит с ног. Дыхание сбилось в густое масло, и я просто не могла какое-то время сделать вдох. В голове пульсировала только одна мысль: «Почему я? Почему это произошло со мной? За что?!» А ещё внезапно я ощутила липкое чувство брезгливости, отвращения к нему. До тошноты. Значит, он спал с другой, а потом приходил домой, обнимал нашего ребёнка, ложился в нашу постель, под наше общее одеяло, этими же руками прикасался ко мне? Меня передёрнуло от осознания этого. Появилась настоятельная потребность помыться. Мне было противно и очень обидно. Все незыблемое, в чём я была полностью уверена, вдруг рассыпалось в прах. Моей семьи больше не существовало. Как теперь жить свою повседневную жизнь? Как варить утром кофе, ходить по магазинам, гулять с Димкой? Как, если то, что ещё недавно казалось стабильным и навсегда, вдруг разом уничтожено до основания, обесценено и стёрто? Словно и не было ничего – ни радости от беременности и совместных походов по врачам, ни пышной выписки из роддома с морем цветов и шаров, ни прогулок с коляской и бессонных ночей с младенцем на руках, ни покупки общей квартиры, ни других общих достижений. Словно не было вообще ничего хорошего. Раньше я даже мысли не допускала, что с кем-то другим муж может быть более счастлив, чем со мной. Я же так старалась, столько для него делала! А теперь получается, что не очень-то я и хороша, а может быть даже, вовсе плоха, раз он искал другую. И нашёл.

– И есть ещё кое-что. Я продал свою часть квартиры, – объявил он.

Я смотрела на него и понимала, что он не шутит.

– Как, Вадим, ведь здесь живем я и Митя, наш сын!

– И что? Мне срочно нужны были деньги, Аля. Нам с Анжелой нужно снимать жильё, а это немалые средства. Ждать, пока мы продадим квартиру и разделим бабло, некогда.

– Но… Вадим, – еле слышно произнесла я.

Не могу верить. Не могу! Это человек, который десять лет назад добивался моей любви, боготворил, обещал, что мы вместе и в горе, и в радости… Что будет дальше? К боли от предательства добавлялась злость на него из-за квартиры. Что значит – продал свою долю? Он совсем не думал о нас с сыном? Значит, в отношения с той он готов вкладываться, готов заботиться о её комфорте, а что будет с нами, ему теперь безразлично? Чем для нас с Митей обернётся эта продажа? Митя – непростой ребёнок, с ним так тяжело! А тут ещё всё это… Когда он успел продать свою часть квартиры? Неужели живя со мной, он за моей спиной подготавливать почву для своего ухода? Похоже, так и было. Вадик просто ждал удобного случая, чтобы со мной попрощаться. А когда сделка по продаже части жилплощади состоялась, ему уже не нужно было скрывать свои истинные мотивы.

Итогом нашей ссоры стал уход мужа из дома. Ужас начался той же ночью, когда чуть за полночь ключ в замке повернулся, и в нашу тихую трёшку ввалились трое пьяных мужчин…

Глава 3 Алевтина

События последних дней не укладывались у меня в голове. Периодически я возвращалась к нашему с Вадиком последнему разговору и анализировала каждую фразу. Как же ловко он всё перекрутил! Выставил себя честным мужем, который говорит жене правду в лицо, а не трусливо прячет любовницу и стирает от неё сообщения. «Я, конечно, мог бы в тихую гулять от тебя, а дома строить из себя примерного мужа»… Но ведь он так и делал, пока она не узнала правду! Так и скрывал бы всё до того момента, когда будет готов уйти. И, похоже, этот миг был не за горами. Слишком быстро супруг всё признал и решился на разрыв. Потому что его часть квартиры уже продана и ему нечего бояться… Я понять не могла, как Вадиму удалось провернуть сделку с продажей своей доли в квартире? Это ведь незаконно! Я совершенно не сильна в юридических вопросах. Мне нужна консультация юриста, но это стоит немалых денег. Что делать, куда обращаться – не знала. Я пребывала в полнейшей растерянности. Ещё психологическое давление от присутствия этих людей в моей квартире давало о себе знать. Конечно, я сразу вызвала полицию. Эти типы вломились к нам, страшно шумя, воняя перегаром, устраивая беспорядок, и заявили, что теперь будут тут жить. Они даже не разувались, проходя в комнату! На вопросы сотрудников правоохранительных органов скандалисты ответили, что комнату снимают. Уголовное дело полиция почему-то не завела.

– По закону здесь могут находиться только прописанные по данному адресу граждане. Вы таковыми не являетесь, поэтому покиньте квартиру, – просто сказал участковый.

После долгих препирательств они убрались. Но Димка, по-моему, страшно испугался и совсем перестал выходить из своей комнаты. Сидел и смотрел в окно.

Когда я позвонила Вадиму и потребовала всё объяснить, он говорил со мной совершенно спокойно. Сказал, что продал свою долю какой-то старушке и ни о каких коллекторах ничего не знает. Посоветовал согласиться на продажу остальной части квартиры и уехать с сыном к матери. И главное – покровительственным тоном «успокоил», что от алиментов он не отказывается, платить будет.

Меня терзали три чувства – жалость к себе, ненависть и обида. Мне нужно было всем рассказать о том, какой он предатель. Маме, подруге. Хотелось, чтобы меня жалели и поддерживали, а его осуждали. Но… Они послушают, поддержат, осудят, и пойдут по своим делам дальше жить свои жизни. А выкарабкиваться из всего этого теперь мне самой.

Самое удивительное, что Вадик ничего не рассказывал своей матери. Она, как и прежде, периодически брала к себе Митю и не подозревала, что её сын решил оставить внука без жилья. Рассказывать ей я ничего не хотела, чтобы не оказаться виноватой. Это должен был сделать он. Но то ли боялся реакции родителей, то ли у него имелись другие причины. Постепенно я стала реже бывать с сыном у свекрови и под разными предлогами старалась избежать встречи с ней.

В ответ на мою новость о случившемся подруга Люда пару секунд молчала. А потом произнесла:

– Что у человека в голове? Непонятно. А что в сердце? Вообще страшно представить. Пустота.

Но долго предаваться грусти Людка не умела. Ей всегда нужно было что-то предпринимать, куда-то двигаться. И она тут же принялась давать мне советы.

– Ну, во-первых, за десять лет у вас по-любому накопилось общее имущество. Да и ребёнок. Это значит развод только через суд. То есть тебе адвокат нормальный нужен, который и с имуществом разберётся, и с незаконной продажей доли в квартире.

– Какой адвокат, Люд? Ему же платить много надо. У меня таких средств нет.

– Значит, на работу устраивайся. Ты же универ закончила. Репетиторством займись. Хоть что-то заработаешь.

Когда я вышла за Вадима, то решила, что ухватила судьбу за хвост. Обеспеченный, красивый, умный. Людка мне много раз говорила, что надеяться, даже живя с мужем, нужно только на себя. Она вон свой бизнес создала, раскрутилась, и теперь ей ничего не страшно. Но я эти её слова пропускала мимо ушей. Для меня самым важным было родить ребёнка. Я всегда считала, что без детей – это не семья.

Люда советовала сходить к психологу или, на худой конец, почитать психологическую литературу на тему развода, измены, кризиса в отношениях. А я полночи шерстила всевозможные правовые сайты и читала всю информацию, связанную с нашим случаем. Оказалось, что в принципе, Вадим ничего не нарушил. Дима не является одним из собственников жилья, квартира на него не оформлялась и покупалась не из средств материнского капитала, который нам даже не положен. Так что с этой стороны придраться не к чему.

«Собственник доли имеет право продать её кому угодно и когда угодно. Это написано в п. 2 ст. 246 ГК РФ – «участник долевой собственности вправе по своему усмотрению продать, подарить, завещать, отдать в залог свою долю либо распорядиться ею иным образом». Сам факт того, что один из собственников квартиры является несовершеннолетним, вообще не имеет значения» – такая информация была размещена на одном из юридических сайтов.

Оказалось, что для продажи доли не нужно спрашивать ни согласия других собственников и прописанных или проживающих в квартире граждан, ни разрешения органов опеки, если один из проживающих – несовершеннолетний. Выходит, что согласие других владельцев жилья необходимо только для распоряжения всей квартирой, а не отдельной её долей. Единственная зацепка – по закону собственник доли обязан в первую очередь предложить выкупить его часть остальным собственникам. Причём в письменном виде. Вадим этого не сделал. Хотя кто ему помешает предъявить какие-нибудь бумажки, подписанные задним числом, и сказать, что вот, он предлагал, а я отказалась? По сути, так и вышло.

– Я тебе предлагал выкупить мою долю, – на голубом глазу солгал мне по телефону супруг. – Кто виноват, что ты не получила письмо? Отправленное по почте уведомление считается доставленным адресату. Так мне нотариус сказал.

– Какой же ты, Вадим, оказался… – я не договорила, потому что душили слёзы и понимание того, что я столько времени жила в тумане иллюзий, не видя его настоящего.

Выходило, что после отправки письма с уведомлением нужно прождать месяц. Получили его или нет – не важно. Человек считается извещённым, даже если он ничего не получал. Так что с этой стороны Вадим подстраховался.

Как оказалось, Люда тоже читала в интернете всё, что можно, в надежде выудить полезную информацию.

– Полазила я тут по форумам, – объявила она мне по телефону. – Короче это типичные коллекторы. Конечно, все их действия незаконны. Но некоторые не брезгуют подобным, чтобы получить желаемое. Кому Вадик продал свою долю?

– Говорил, что какой-то старушке, которую в глаза не видел.

– Мда… Слабо верится, что он не врёт. Вон даже коллекторов на тебя натравили, когда он ещё с тобой жил. Чтоб из себя жертву сделать. Мол, он тут не причём. И якобы тоже пострадал от их действий. Не удивлюсь, если он ещё и в суд подаст на коллекторское агентство с огромной суммой за возмещение морального ущерба. Кстати, ты тоже можешь так сделать.

– Попробовать, конечно, можно, но у них, я думаю, юристы дай бог, как работают. Хотя может и придётся, если не отстанут.

А они не отставали. Начались странные звонки. Звонили на мой мобильный и на городской телефон. Угрожали и требовали шесть миллионов. Говорили, что не успокоятся, пока я не заплачу. Или не продам свою часть квартиры. Теперь я твёрдо решила отнести заявление не только в полицию, но и в прокуратуру.

А когда через пару дней мы с Димкой вернулись домой с занятий у нейропсихолога, двери были взломаны и в квартире царил беспорядок. Там снова обосновались эти… Не знаю, как я смогла не расплакаться. Позвонила Люде, комкано рассказала о случившемся.

– Тупые и отмороженные коллекторы…– процедила та. – Им пофиг, что у тебя маленький ребёнок. И что ты никому ничего не продавала. А может это вообще мошенники? Их методы – чистейшее вымогательство. Рэкет какой-то.

– Это не мошенники вроде бы, Люд. В интернете я нашла эту контору. У них есть представительства по всей стране.

– Вот как.

– Да. И что мне делать? – голос мой звучал слабо и жалобно.

Я и сама чувствовала себя совершенно беспомощной, растерянной. А они там, за стеной, пили и громко разговаривали.

– Говорю ж, тут без помощи юриста не обойтись. Я сама в этом не сильна, – сочувственно проговорила подруга. – В любом случае надо в прокуратуру обращаться для начала. А лучше в суд. Тот, кому Вадим продал долю, нарушил закон о персональных данных и передал их этим коллекторам. Или кто это сделал, не знаю. В любом случае речь идет о вторжении в частную собственность.

– Они же сидят в комнате, которую якобы выкупили, – я шмыгнула носом.

Не знаю, где Люда его нашла, но через несколько дней мне позвонил какой-то юноша. Судя по голосу, студент. Сказал, что работает помощником адвоката и готов бесплатно меня проконсультировать.

– Если грамотно себя повести, то можно этих ребят элементарно подвести под хулиганку, – сказал он. – Их конторе это сто лет не надо, так как они и так на грани фола работают. Попросите их вежливо перестать хулиганить. Скажите, что подадите на их организацию в суд. Должно сработать. Коллекторы не вправе каким-либо образом угрожать должнику, тем более применять к нему насилие, причинять вред его имуществу, оказывать психологическое давление.

– Тем более что я и не должник, – поправила его я. – Только их это не волнует.

Однако советы молодого человека мне не помогли. То ли я говорила недостаточно уверенно, то ли они поняли, что я блефую. Но лишь посмеялись в ответ.

Мне стоило огромных усилий не грубить им. Юрист предупредил, что этого ни в коем случае не следует делать. Оскорблять, грубить, применять силу в ответ на их действия нельзя. Иначе это могут использовать против меня. Приходилось разговаривать с ними максимально спокойно и терпеливо. Но я за три года научилась этому с сыном, поэтому выходило неплохо. Правда троих хамоватых мужиков с ребёнком не сравнить, и всё же опыт общения с упрямым и капризным сыном пригодился.

Однако ко многим их выходкам я оказалась совершенно не готова. Однажды утром вошла на кухню и расплакалась. На полу, в самом центре, лежала разбитая банка малинового варенья, которое мама прислала, чтоб лечить Димку, когда простудится. Варенье разлилось по линолеуму и забрызгало мебель. На идеально белой поверхности холодильника, плиты и кухонного гарнитура цвета слоновой кости засохли малиновые сахарные пятна. Кто мог это сделать? У меня даже сомнения не возникло, что это те трое, что решили выжить нас с сыном из принадлежащей нам по праву квартиры. Как же мне было обидно! Я просто физически не способна была скрыть слёзы. Просто села на табурет и плакала, когда один из них, кажется, его звали Данил, вышел из туалета, хмуро поглядел на меня и скрылся за дверью оккупированного ими помещения. Не удивлюсь, если это именно его рук дело.