Усадьба Розель

– Какому-нибудь любителю кладов, вроде твоего так называемого отца, – ответила Мила. – Ты же знал про легенду о немецком золоте?

Девушку неожиданно осенила мысль, что во всем этом потоке признаний и предложений она совсем забыла рассказать Олегу о том, что все-таки было в ящиках. Поглядела на Лалина. Тот выглядел странно бледным. Наверняка плохо себя чувствовал. Из-за неподвижной позы и пережатого веревками кровотока давала о себе знать боль в поломанной руке.

– Слышал эту историю, но никогда не относился к ней всерьез.

Тогда Мила посмотрела на Юрьянса-старшего.

– А почему вы у матушки не спросили, где находится золото, и что стало с вашим дедом? Она же, как оказалось, не так давно умерла.

– Мама мне и рассказала обо всем. Где точно скрыт клад – не знала. И всю жизнь не хотела это вспоминать, потому что та история связывала ее с летчиком.

– Но она же не могла не знать, что ее внук живет там, где это золото предположительно спрятано?

– Знала, потому и сказала мне все-таки. Надеялась, что я найду клади вылечу Марию. Мать была железной женщиной, мужиком в юбке, настоящей императрицей. Но во внучке души не чаяла. Она все мечтала вылечить девочку, даже сердце ей хотела свое отдать…

– При этом она не хотела, чтобы про сокровища узнал нелюбимый, потому что не родной, внук? – усмехнулась Мила.

– Может быть и так. Виктора она недолюбливали, это правда. Хотя, поверьте, сам я в существование этого клада никогда не верил. Мало ли, что в ту ночь могло померещиться вашему капитану. И как теперь выяснилось, я был прав. Вы вон все в эту усадьбу катались и что, нашли что-нибудь в итоге? Нет!

Мила обратила внимание, что Олег с Виктором обменялись странными взглядами, потом Олег едва заметно кивнул. Когда Юрьянс, продолжая говорить, остановился подле него, Лалин вдруг резко выбросил вперед ногу и тот рухнул от неожиданной подсечки. В ту же секунду раздался выстрел. Но девушка не успела испугаться – ее вместе со стулом повалил на пол Виктор и закрыл собой. Мила услышала его горячее дыхание, гулкие удары сердца и головокружительный аромат мужского парфюма. Ее собственные дыхание и сердце сбились с привычного ритма, что неудивительно в такой ситуации. В голове после всего произошедшего был полнейший сумбур. Айварс Эженович неподвижно лежал на полу лицом вниз…

– Вы его хоть не убили? – тихо спросила журналистка, пытаясь выглянуть из-под руки Виктора.

Наконец тот встал и легко поднял стул вместе с девушкой. Быстро развязал Милу, которая тут же бросилась к валявшейся на полу рубашке Олега и натянула ее. Лишь после этого стала отвязывать Лалина. Виктор же склонился над Юрьянсом.

– Он без сознания. Наверное, сильно ударился головой. Но череп вроде цел. Я бы «скорую» все же вызвал…

– Лучше психиатра, – неприязненно бросила Мила.

При падении она ушиблась коленом и локтем, но боль была терпимой.

Укладывая вместе с Олегом бесчувственного Айварса Эженовича на диван, Юрьянс-младший обронил, не поднимая глаз:

– Я думаю, нам надо объясниться.

– Не сейчас, – отмахнулся Лалин. – Потом успеем.

Мила, конечно, слышавшая колкие слова профессора, с жалостью отвернула лицо к окну. Она понимала – Виктор смутился. Олег был великодушен, щадил чувства соперника, это и радовало ее, но и унижало Юрьянса-младшего.

Как выяснилось, медицинская помощь нужна и Олегу. Из-за рывка в момент удара что-то сместилось в прооперированной руке, и необходимо было сделать рентген. В итоге Мила провела с Лалиным в больнице почти весь день, и его оставили там еще на какое-то время, поскольку у молодого человека случился сильный отек руки и поднялась температура. Как пояснил травматолог, это являлось следствием стресса и болевого шока.

Вернулась Мила поздно вечером. Виктор сидел в полутемной кухне и курил. Сумрак рассеивали лишь тусклая подсветка над мойкой и огонек зажигалки, когда он подкуривал очередную сигарету. Девушка могла поклясться, что когда вошла, он посмотрел на нее влюбленными глазами.

–Почему ты не рассказал, что это вы жили в той усадьбе? – тихо спросила она, опускаясь за стол рядом с ним.

Лицо Виктора потемнело и исказилось, словно от резанувшей изнутри боли. Взгляд на какой-то миг потерял связь с реальностью.

– Там погибла наша трехлетняя дочь Солвита. Элина не уследила за девочкой, отвлеклась на Ивара. Тот еще был совсем маленький. Девочка вышла на лестницу, споткнулась, покатилась по ступенькам и свернула себе шею. Жить там после этого было невозможно. Какое-то время мы сдавали дом, а потом вовсе его забросили.

Мила повернулась к мужчине, не смея произнести ни слова. Да и что тут можно сказать? «Соболезную»? «Мне очень жаль»? Она хотела что-нибудь сказать ему, но нужных слов не находила.

Они проговорили о тех событиях несколько часов.

– Так за это ты и винишь Элину?

Он помолчал какое-то время, а потом произнес:

– Знаешь, вот сам не пойму, что со мной. Она мне изменяет, а мне все равно… Хочется только одного – побыстрее развестись, и покончить совсем этим. А когда-то пел для нее под гитару «Ах, какая женщина». У нас была прямо-таки куртуазная любовь. Поклонение прекрасной даме и тому подобное.

Его голосу с трудом удавалось пробиться сквозь толщу ее собственных мыслей. В душе журналистки смешались жалость и нежность. В порыве чувств она мягко погладила его руку, а потом попыталась прильнуть к нему, но он отстранился.

– Не надо. Любите вы, девушки, подразнить и убежать. А мне потом что с этим делать? – он кивнул куда-то вниз.

Мила не могла пошевелиться, чувствуя, как сердце отбивает чечетку. Дыхание чуть сбилось, когда до нее дошел смысл слов мужчины. Казалось, щеки заалели ярче мулеты[18 - Мулета – кусок ярко-красной ткани, которым во время корриды тореро дразнит быка.].

– Прости меня.

– За что? – одна его бровь красиво изогнувшись, взмыла вверх, а рука с сигаретой на долю секунды застыла в воздухе.

– За то, что появилась.

Сейчас Мила поняла, кого ей так сильно напоминает Виктор. Он был очень похож на Атоса из советского фильма о мушкетерах!

Слава богу, в этот момент у него зазвонил мобильный, иначе девушка провалилась бы от смущения сквозь землю. Миле было хорошо слышно, что говорит собеседник Виктора. Это был лечащий врач Маши. Он сообщил, что той стало хуже, и ее повезли в операционную.

– Что? – воскликнул Виктор. – Но как?! У меня сейчас нет таких денег, чтобы сделать пересадку!

– Пока речь идет не о пересадке сердца, а о том, чтобы хоть немного потянуть время. Будем делать операцию на сосудах сердца.

– Обоже, – выдохнул Юрьянс-младший. – Вы уже делали такие операции? Вы гарантируете, что она останется жива?

– Этого вам никто не может гарантировать, простите.

После паузы голос добавил:

– Операция продлится от пяти до восьми часов. Потом девушка будет находиться в реанимации. До того момента, как она выйдет из наркоза, смысла звонить или приезжать нет. Поэтому ждем вас послезавтра утром.

Глава XXII

Откинутая деревянная крышка с треском шлепнулась на лежавший поблизости камень. Все трое почти одновременно склонились и заглянули в темный сырой погреб. Ящики были на месте.

– Там действительно золото? – недоверчиво спросил Виктор. – Это не прикол?

Максим закивал.

– Золото, золото, правда, – подтвердила Мила.

– Что-то сдается мне, вы, ребята, шутите, – Юрьянс-младший приподнял одну бровь.