Горький грильяж

Пленница пиратов вдоволь налюбовалась морем и наслушалась криков чаек. Жмурясь на солнце, она с ленивым любопытством наблюдала, как суетятся матросы, снуя по палубе. Теперь такие прогулки стали одним из её самых любимых развлечений на корабле. Точнее, практически единственным. Подготовка к выходу стала настоящим ритуалом. Марселлет старалась привести себя в порядок при помощи подручных средств. Заплетала волосы в косы или делала другие причёски, которые умела. Правда, умения её в этом плане были весьма скудны. Раньше её волосами занималась служанка. Иногда за весь день девушке ни разу не доводилось увидеть капитана. А бывало, что и несколько дней подряд она ничего не слышала о нём. Такие периоды казались ей совершенно тоскливыми. Эли был единственным, кто хоть иногда обращал на неё внимание и разговаривал с ней. Для других её словно не существовало. Правда, Марселлет и сама не хотела бы, чтобы кто-нибудь из этих людей докучал ей, навязывая общение. Лучше уж одиноко сидеть на палубе и смотреть на море.

В одну из ночей Марселлет проснулась от какого-то страшного грохота. Приподнялась и посмотрела в своё маленькое окошко. Похоже, снаружи свирепствовала самая настоящая буря! Гудел ветер, шумел дождь, а через полсекунды после её пробуждения вспыхнула молния и, кажется, прямо над головой раздался оглушительный треск. Марселлет ужасно испугалась. Сердце в тревоге колотилось, как бешеное. Молнии сверкали примерно раз в минуту, гром гремел то глухо, рокочуще, то совсем рядом – резко, как удар.

На самом деле, имей она больший опыт плавания в открытом море, то заметила бы, что погода начала портиться ещё с утра. Моряки обращают внимание на малейшие перемены в направлении ветра или окрасе неба. Поэтому к буре начинают готовиться заранее. Но в отличие от бывалых морских волков, девушка ничего необычного в тот день не видела. Для неё всё выглядело так, будто шторм налетел внезапно. Разбушевавшаяся стихия, похожая на конец света, небо, на котором с адской быстрой сменяли друг друга красный, фиолетовый и чёрный оттенки, оглушающий гул ветра и моря, атмосфера угрозы и ужаса… Марселлет видела, что по палубе бегают люди, во вспышках молний их силуэты можно было рассмотреть почти чётко. Пленнице сделалось жутко. Она здесь совсем одна и никто не придёт узнать, каково ей. А ей было до смерти страшно. Казалось, что само небо за что-то разгневалось на человечество и мечет молнии во всех подряд, не разбирая. Ужас гнал её к людям, поэтому вопреки всякой логике девушка вышла из каюты и поднялась на палубу. Первым, кого она увидела, был Эли. В насквозь промокшей рубашке, с прилипшими ко лбу и щекам чёрными прядями, не обращая внимания на хлеставшие по лицу потоки воды, он громко раздавал команды.

– Полоборта право! – перекрывая шум стихии, звучал зычный голос капитана.

– Есть полборта право! – эхом доносилось откуда-то.

Пираты понимали его с полуслова. Они тянули канаты, поворачивая паруса, что-то крутили, чем-то стучали. Когда капитан вдруг стащил с себя рубаху и голый по пояс полез вверх по канату, Марселлет перестала дышать. Она впервые видела полуобнажённого мужчину. И то, какие у него необъятные плечи, как бугрятся мышцы на руках и спине, её поразило. Ветром его стало мотать в стороны, но он всё же дотянулся до вант, и стал цепко взбираться по ним. Обычно так делают, чтобы поставить паруса. Неужели сам капитан делает это вместо простых матросов? Марселлет ахнула, когда он почти полетел вниз. Испугалась, что разобьётся. А он просто спрыгнул. Упруго и чётко стал на ноги. Марселлет подумала про себя, что в трудные и опасные моменты он находится вместе со своей командой и работает не меньше других моряков. Это делало ему честь. Вольфсон действовал совершенно спокойно и уверенно. Ничего не боялся – ни грозы, ни шторма. Его невозмутимость невольно приводила её в восторг, а звериная грация притягивала взгляд и заставляла любоваться им. Мадемуазель де Флорис как раз поймала себя на этой мысли, как вдруг кто-то толкнул её.

– Эй, ты чего вышла? Тут опасно. Иди в каюту!

– Я боюсь!

Но матрос потянул её к лестнице.

– Зайди внутрь и не высовывайся. Приказ капитана!

Он что, выходит, заметил её? Увидел среди всего этого ада? И даже позаботился, нашёл секунду, чтобы приказать увести её в безопасное место. Марселлет улыбнулась краешком губ, но тут же одёрнула себя. Что это на неё нашло? Дурацкие мысли в голову лезут. Теперь она лежала, таращилась в темноту и слушала, что происходит снаружи.

Незаметно для себя девушка заснула. А утром словно ничего и не было. На корабле царило прежнее спокойствие, и ни следа вчерашней бури она не обнаружила. Создалось впечатление, что для команды это обычное дело, и они к таким ужасам привыкли.

Поскольку Марселлет долго валялась в постели – сказалось вчерашнее перевозбуждение из-за грозы – то она не сразу обнаружила, что «Северайн» пристала к берегу. Поднявшись на палубу лишь к полудню, девушка увидела почти пустой корабль. Все куда-то исчезли, словно по мановению руки. Хотя нет, увы, не все. Одноглазый и тот страшный бородатый детина были тут. Наверное, их оставили сторожить её. И вахтенные матросы маячили поблизости. Но куда подевались остальные? Когда она спросила об этом у бородатого, тот лишь выругался и сплюнул. То ли не хотел с ней разговаривать, то ли таким образом выразил свою досаду от того, что самого его с собой не взяли. Марселлет ничуть не смутило ругательство. Она уже привыкла и не обращала внимания на манеру общения пиратов.

Вспомнив о своём намерении сбежать, как только корабль пристанет к берегу, Марселлет прикинула в уме, сможет ли она добраться до суши вплавь. Можно попробовать, но она опасалась, что бородатый или одноглазый прыгнут следом и поймают её. Нужно дождаться, чтобы они отвлеклись. А те, как назло, не покидали палубу и не выпускали её из виду. Хоть Марселлет и старалась изо всех сил делать вид, что просто любуется открывшимися видами, её сторожа не теряли бдительности. Когда так прошёл целый час, девушка начала волноваться. Что если остальные скоро вернутся? Кто знает, надолго ли они ушли? Внезапно Марселлет осенила мысль, что, наверное, и самого капитана нет на борту. Интересно, куда же могла подеваться почти вся команда? Девушка слышала про публичные дома и таверны, в которых развлекаются моряки, когда оказываются на суше. Тётушка отчаянно пугала её такими местами и строго наказывала к ним не приближаться. Но если команда отправилась в какое-нибудь из подробных заведений, то ведь и капитан мог пойти с ними! Марселлет нахмурилась, пристально глядя на берег, словно могла разглядеть где-то там пиратов и узнать, чем они заняты. А потом тряхнула головой и мысленно отчитала себя за этот странный интерес к тому, чем там занимается Вольфсон со своими головорезами. Пусть делают что хотят! А ей самое время отсюда убираться. Мадемуазель де Флорис овладела целеустремлённая решимость. Сегодня она сбежит!

Девушка окинула взглядом палубу и обнаружила, что видимая ей часть корабля абсолютно пуста. Куда подевался не спускавший с неё глаз бородатый – загадка. Может, решил, что если она за столько времени не сделала попыток убежать, то больше и не дёрнется. Одноглазый чистил рыбу и совершенно на неё не смотрел. Да и находился довольно далеко, поэтому вполне мог бы не заметить её пропажи. Марселлет решилась. Она уже подтянулась и перекинула ногу через борт корабля, с лёгким трепетом представляя, как сейчас прыгнет в воду. Плавать она умела, поэтому море её не страшило. Куда больше пугали дальнейшие туманные перспективы. Что она будет делать? Куда подастся в полностью мокрой одежде? День давно перевалил за половину, а значит, скоро вечер и заметно похолодает. Быть может, где-то поблизости есть жильё, и кто-нибудь приютит её на ночь. Правда, ей нечем отблагодарить за ночлег. Разве что отдать свои украшения… Но можно пообещать, что за неё заплатит тётка. Или отец. Наверняка он будет рад, что она спаслась сама и тем самым сэкономила его деньги.

Занятая своими мыслями и полностью сосредоточенная на побеге, Марселлет почти перелезла за борт, когда ей стало страшно. Ведь если руки разожмутся, она полетит вниз! Девушка боялась смотреть на воду, только теперь сообразив, что если волны затянут её под корабль, то это верная гибель. Накрыла паника. Марселлет уже хотела лезть назад, но поняла, что ей не обо что опереться ногами и оттолкнуться. Теперь она просто висела на руках над водой, пытаясь нащупать ступнёй какой-нибудь выступ, и ничего не находя.

От страха казалось, что руки с каждой секундой слабнут, а тело становится тяжелее. Ей придётся прыгнуть, а там будь что будет. Почувствовав, как с ноги соскользнул башмак, девушка ещё острее ощутила опасность своего положения.

– Помогите! – скорее выдохнула, чем крикнула она, совершенно передумав куда-либо бежать.

Но на корабле ничего не поменялось. Вопреки её ожиданиям, никто не бросился спасать беглянку. Тогда она завопила что есть мочи:

– Помогите! Спасите меня!!! Пожалуйста!

Пальцы уже готовы были разжаться, когда до её слуха донесся быстрый топот, будто кто-то бежал. А потом она увидела склонившегося через фальшборт Эли. Глаза его стали страшными и он железной хваткой впился в её предплечья. Рывком капитан поднял её и поставил на палубу. Сердце Марселлет чудом не разрывало грудную клетку. Руки болели от напряжения, в котором она провела последние несколько минут. А в тех местах, где её схватил капитан, у неё наверняка появятся ужасные синяки. Эли выглядел устрашающе. Пряди волос упали на лицо, рубашка расстегнута до середины груди, лицо чуть помятое, искажённое яростью. Должно быть, он всё это время спал и только вышел на палубу.

– Вы что совсем спятили? – прорычал Вольфсон. – Идиотка!

Он и сам сейчас был не в себе. Она даже не обиделась за то, что обозвал идиоткой. Видела, что не на шутку испугался. То ли за неё, то ли за свои деньги, которые чуть не выскользнули из рук. У него, кажется, даже кадык дёрнулся. Или ей показалось. Ох как ему нужны деньги её папочки!

После неудавшейся попытки побега Марселлет поняла, что никуда ей отсюда не деться. Не настолько она бесстрашна, чтобы броситься в море и добраться до берега вплавь. Или, быть может, не так безрассудна. Всё же робкая надежда на то, что отец её рано или поздно заберёт отсюда, ещё теплилась у неё в душе. А останется ли она жива и невредима после попытки сбежать – большой вопрос.

Теперь девушку стерегли гораздо тщательнее. Она точно не знала, но догадывалась, что одноглазый и бородатый за свою невнимательность понесут наказание. Наверное, их лишат жалования, или что-нибудь в этом роде, – подумала Марселлет с затаённым злорадством.

И хоть сбежать её не удалось, к собственному удивлению она не особо расстроилась. Отчего-то наоборот стало весело и хорошо на душе. Только признаваться в причине этой радости она самой себе отчаянно не желала. Потому что заключалась она в мысли о том, что Вольфсон никуда не ушёл, он был на корабле и спал, в то время как его команда где-то развлекалась!

Однако вскоре девушка обнаружила, что радость её была преждевременной. Уже смеркалось, когда к кораблю подплыла шлюпка и на борт поднялась какая-то дама в сопровождении служанки и пары пиратов, должно быть, выступавших в качестве охранников. Марселлет затаившейся на лестнице, было видно, что гостья очень хороша собой и дорого одета. На вид ей можно было дать лет тридцать. Затянутая в шелка и кружева, блондинка имела весьма пышные формы, что лишь подчёркивало декольте её платья. Остренький подбородок, ямочки на щеках, чуть вздёрнутый носик и пухлые губки… И конечно большие светлые глаза. Цвет их девушка рассмотреть не могла, но догадывалась, что они голубые или зелёные. Одним словом – кукла!

Откуда-то появился Вальфсон, облачённый в чёрный бархатный костюм. На широком поясе капитана девушка успела заметить саблю. А на ногах его были шёлковые чулки с вышивкой и аккуратные туфли прямоугольной формы. Эли с радушным видом пошёл навстречу незнакомке, снял перед ней шляпу, и, взяв её изящные ручки, поочерёдно поцеловал обе. Марселлет закусила губу. Внутри что-то неприятно кольнуло. Она впервые видела капитана таким нарядным. Даже волосы завил, щёголь! Взгляд от кулона на пышной груди своей гостьи буквально оторвать не может!

Почти бесшумно девушка шмыгнула в свою каюту, успев исчезнуть перед самым их появлением.

– Ирэн, я безумно рад вас видеть! – донеслось до неё, когда сладкая парочка проходила мимо её двери.

Мадемуазель де Флорис припала к ней ухом, а потом чуть приоткрыла. И её тут же обдало лёгким цветочным ароматом. Следовало признать – у незнакомки чудесные духи.

– О, Эли, а как я рада нашей встрече! Вы себе не представляете! – отозвалась волоокая красавица.

Голос у неё оказался мелодичный, густой и тягучий, как сладкий крем. Из-за приоткрытой двери Марселлет увидела, как они остановились, и блондинка коснулась щеки капитана пальчиками. Он чуть склонился к ней, кажется, намереваясь поцеловать. Но вдруг повернулся и посмотрел в сторону каюты своей пленницы.

– Кто там? – по лицу блондинки скользнула лёгкая тень беспокойства.

– Одно неугомонное дитя, – пробормотал Эли. – Не берите в голову.

– У вас на борту есть ребёнок? – удивилась гостья.

– Можно сказать и так.

– О, милый, вы не перестаёте удивлять!

Марселлет поняла, что её заметили, и в панике закрыла дверь. Ну теперь уж он точно знает, что она наблюдала за ним и его пассией! Сердце отчаянно колотилось, щёки пылали. Марселлет все губы себе изгрызла от волнения. Бесчестный человек! Как он смел притащить сюда любовницу?! Эта Ирэн только и делала, что стреляла шальным взором из-под ресниц в сторону Вольфсона! Эли обольстительно улыбался незнакомке, и она отвечала ему тем же. Каким очаровательным он может быть! С самой Марселлет капитан никогда не был таким. С ней он общался снисходительно, как будто она на самом деле ещё ребёнок. От мысли об этом стало особенно горько. Задетая девичья гордость больно кольнула в сердце. Марселлет ужасно хотелось как-то сбить спесь с этого бонвивана.

Глава V Суровый отец

Он, по обыкновению своему одетый лишь в шёлковую рубаху и бриджи из тафты, сидел в кресле, вальяжно закинув ноги в потёртых сапогах с отворотами на бархатный пуфик. Рядом на столе лежала небрежно брошенная фетровая треуголка. Под его взглядом Марселлет ещё больше разнервничалась.

– Зачем вы пожаловали? – поинтересовался Эли, отставив бокал в сторону.

– Спросить.

– О чём?

Девушка нервно теребила край пояса, то комкая его, то распрямляя. Когда он буравил её своими почти чёрными очами, у неё слова застревали в горле, и ей чудилось, что она вот-вот задохнётся.

– Если отец вам не заплатит… Вы меня убьёте?

Он вскинул одну бровь.

– Почему ты так решила?

– Это логично. Я вам буду не нужна.

Она упорно избегала встречаться с ним взглядом.