Проклятие кровавой луны

Все ни почем проклятому чертяке,

На нем все раны заживают, как на собаке.

Ну вот один из всей охотничьей династии

Зуб серебряный изъял из своей пасти,

Вложил его в мушкет, поджог фитиль

И выстрелил он в зверя с полумиль.

Пробил легкое серебряный зубок

И из раны зверя заклубил дымок.

Зверь тут же ринулся спасать свою седую шкуру,

С утеса в реку скинул он свою фигуру.

– Вот гад! Мы упустили зверя!

Он сдох, иль нет? Надо бы проверить! —

Молвил всем старшо'й из братьев.

– Нужно отработать честно, нам ни к чему селян проклятья!

Все разом в один голос согласились

И в путь дорогу вскоре снарядились.

Да вот теченье бурное тело унесло

В края далекие, в озерное русло'.

Прибила к берегу на камни тело,

Которое лежало до утра без дела.

А утром уже юношу красивого нашли,

Когда рыбачить мужики к берегу тому пришли.

В свою деревню они находку оттащили,

Водою чистою его омыли, напоили

И занесли в дом повитухи —

Единственной в деревне лекарке-старухи.

Она ему на раны травы приложила,

Зуб серебряный вынула и рану ту зашила.

Отпаивать настоями больного бабка стала

И потихоньку своим леченьем парня поднимала.

III

У той старухи была внучка,

Та еще девчонка-штучка:

Красавица, юна в годках,

Нужды не знала в женихах.

От ясных глаз ее – сиянье,

Что всех манило на признанье —

Веяло теплом и светом…

И как на зло случилось летом

Той девушки к своей бабуси

Приехать в гости из родного устья.

В помощницах красотка эта

Была у бабки на все лето.

За юношей она следила,

Ухаживала и кормила…

И вот, как обычно и бывает

Молодых чувства вдруг обуревают.

Любовь их на'крепко связала

И верности обоих обязала.

Шло время, а луна росла.