Академия обольщения

Академия обольщения
Елена Арсеньева

Писательница Алена Дмитриева
Месть, месть, месть! Только она живет с недавних пор в сердце писательницы-детективщицы Алeны Дмитриевой! Последняя ее поездка в Москву оказалась кошмарной – в купе поезда молодые парни-попутчики принялись издеваться над ней, насильно влили в рот полстакана коньяку, а потом… Было ли что-то потом, она не помнит. Но это не имеет значения! За унижение, за нанесенные оскорбления поплатиться придется! В память врезались кое-какие фразы, обмолвки-оговорки негодяев. Ну теперь держитесь, красавчики! Алeна пойдет и на преступление, но отомстит. И месть будет страшной!..

Елена Арсеньева

Академия обольщения

Все события, изображенные в романе,

выдуманы, любые совпадения с

реальностью носят случайный характер.

Ни слова о любви!

    Белла Ахмадулина

Женщина – слабое, беззащитное существо,

спастись от которого невозможно.

    Неизвестный автор

Она обернулась не потому, что услышала сзади шаги. И не потому, что почувствовала какое-то движение за спиной. Она просто обернулась – и голос перехватило, когда увидела эту темную высокую фигуру, полускрытую тенью. И даже крикнуть не смогла – отпрянула, прижалась спиной к двери.

Лица его не было видно, и все же она узнала его сразу.

– Ты меня, вижу, не ждала, – хрипловато, с усмешкой обронил он. – А зря. Неужели не могла догадаться, что рано или поздно я тебя найду?

«Как он вошел? – мелькнула ненужная, никчемная мысль. – Значит, в Театральном сквере все же был он. А потом обогнал меня, понятно… Но на двери подъезда домофон. Кто ему открыл? Или ему просто повезло – кто-то из жильцов проходил?»

Ах, да какая разница… Никакой. Но довольно часто людей, смертельно испуганных, находящихся в опасности или потрясенных чем-то, посещает целое сонмище вот таких никчемных мыслей. Им бы сосредоточиться, им бы думать только о том, как спастись, а вместо этого в голове вот такие бестолковые вопросы – как сюда попал да кто его впустил…

Что-то звякнуло внизу, и она поняла, что ключи выпали из ее вспотевших пальцев.

Он чуть присел, не сводя с нее глаз, поднял связку, сунул в карман.

«Мы что, даже в квартиру не зайдем?» – мелькнула у нее глупейшая мысль.

– Шарф у тебя… – Он запнулся. Не то кашлянул, не то усмехнулся ехидно. – Шарф у тебя красивый.

Она безвольно шевельнула губами. Ни слова не выдавить, ни звука. Сил нет, ноги подкашиваются.

Он протянул руку. Она шатнулась было, но сзади дверь – не отпрянуть, не ускользнуть.

Его пальцы чуть смяли шарф, открывая горло. Прохладные пальцы коснулись горячей кожи, и ее затрясло.

– Дрожишь, – сказал он задумчиво. – Боишься меня, да?

Она не нашла сил даже кивнуть. Прижалась затылком к двери и закрыла глаза.

Ну, все. Попалась.

Доездилась, как сказал бы…

Она не могла вспомнить, кто так говорил.

* * *

Может быть, кому-то когда-то где-то почему-то и нравилось ездить по железной дороге, однако Алёна Дмитриева сей процесс не слишком-то любила. Особенно рейсом Нижний Новгород-Москва. Она предпочитала самолеты рейса Москва-Париж. Но легко догадаться, что второе невозможно без первого. То есть ей, чтобы улететь в Париж, нужно сначала доехать до Москвы.

Нет, разумеется, существует авиакомпания Люфтганза, которая настолько любезна, что берет на себя труд осуществить рейс Нижний Новгород-Париж через Франкфурт-на-Майне. Но позволить себе летать Люфтганзой способен, мягко говоря, не каждый. А если говорить грубо, уж очень дорогое удовольствие – пользоваться ее услугами. Даже слишком дорогое. Летать в Париж через Москву рейсами Эр Франс или Аэрофлота тоже, знаете ли, не так чтобы совсем недешево, но все же можно поднапрячься ради столь высокой (как в буквальном – самолет как-никак поднимается в небеса! – так и в переносном смысле) цели. Зато ненадолго спрятать в карман свою жесточайшую неприязнь к железнодорожному транспорту.

Алёне Дмитриевой приходилось проделывать этот путь как минимум раз в год. Потому что она – вот счастливица, да? – как минимум раз в год ездила в Париж, где жила ее подруга. То есть если бы ей приходилось наезжать в Москву только раз в год, она бы себя истинно считала счастливицей. Однако в Москве находилось издательство «Глобус», где печатались романы Алёны Дмитриевой…

Ну да, представьте себе, она была писательница! И чего только она не понаписала в своей жизни… Детективы, дамские романы, исторические романы… Честное слово, некая Елена Дмитриевна Ярушкина иногда почти с ужасом посматривала в зеркало, где отражалась писательница Алёна Дмитриева. Но это уж личные дела двух названных дам, которые с трудом уживались в одном лице, в одном теле, в одной квартире… В одном флаконе, выражаясь фигурально.

Впрочем, не про то речь. Собственно, речь-то шла всего лишь о том, что по издательским делам писательнице Дмитриевой срочно понадобилось отправиться в Москву – причем именно столь нелюбимым ею железнодорожным транспортом. И она явилась на вокзал брать билет. Вообще-то, чтобы сократить процесс общения с РЖД до минимума, она уезжала обычно утренним поездом – отправление из Нижнего Новгорода в 06.11, прибытие в Москву в 11.00 на Курский вокзал. Всего пять часов в дороге, поезд дешевле прочих, и в нем веселенькие такие сидячие вагоны. Однако на сей раз Алёне не повезло. Кассирша только вздохнула тяжело:

– Ну что вы, девушка!

Да-да, Алёну иногда называли девушкой, хотя она была уже дамой, выражаясь изысканно, постбальзаковского возраста. А на Мытном рынке в Нижнем продавщицы столь любимой писательницей квашеной капусты-однодневки и прочих домашних солений вообще звали ее доченькой. И это при том, что были ненамного ее старше, а то и вовсе ровесницами! С другой стороны, тетки из пригородов и деревень – потрясающие психологи. Ну у какой женщины вышеуказанного возраста сердце не растает, если ее вдруг назовут доченькой? И ручка «доченьки» тут же охотно потянется к кошельку…

Впрочем, мы несколько отвлеклись. Речь не о продавщицах с Мытного рынка, а о кассирше с Московского вокзала, которая снисходительно взглянула на Алёну и вздохнула тяжело:

– Ну что вы, девушка! Сидячий вагон, главное… И купейные-то все разобраны! Завтра же понедельник. Какие вообще могут быть билеты на завтра в Москву?!

– Черт, как же я забыла! – сокрушенно нахмурилась Алёна.

В самом деле: очень много нижегородцев работает в Москве. Многие едут туда в командировки. Поэтому в пятницу вечером все поезда из столицы набиты под завязку, и аналогичная ситуация возникает в воскресенье вечером или в понедельник утром. Билеты покупаются о-очень заранее. Разумеется, не в воскресенье утром.

Но Алёна просто-напросто забыла про эти несчастные билеты. Причина была уважительная – она дописывала роман. Тот самый, за который ей должны были заплатить некоторые деньги. Собственно, за деньгами она и ехала в Москву. В издательстве то и дело грозили перевести все расчеты на безналичку, но пока наполеоновские планы не осуществились, а потому авторы то и дело ломились в тесную каморку на первом этаже, где размещалась касса. И находили в этом массу удовольствия! Вернее, масса у каждого была своя… в зависимости от тиража произведения, объема, раскупаемости и прочих привходящих факторов, которые отлично известны всем, кто имеет дело с издательствами, и совершенно неинтересны подавляющему большинству читателей. Последним ведь главное, чтобы книжка была хорошая. И они, вообразите, совершенно правы!

– Как же я забыла… – повторила Алёна печально. – И что теперь делать? Что же делать-то, а?

– А вы приходите завтра с утра пораньше, часиков в пять. Может, кто-то сдаст билет, – посоветовала кассирша.

– Может, сдаст, а может, и нет, – вздохнула Алёна.

– Всякое бывает, – кивнула кассирша, которую, судя по бейджику, прикрепленному к карманчику ее блузки, звали Ольга Всеволодовна Ковригина.

На самом деле имя кассирши не имеет никакого значения для нашего романа, кроме того, что Алёна вдруг задумалась, глядя на бейджик: «Ольга Всеволодовна… Как в „Гадюке“ Алексея Толстого. Интересно, читали родители женщины „Гадюку“ или нет? Наверное, да, иначе почему выбрали для дочери такое имя в сочетании с таким отчеством… А может быть, просто случайность?»

Надо сказать, нашу героиню в минуты расстройства часто посещали бессмысленные мысли вроде вышеприведенной. Она, по ее собственному выражению, плохо держала удар, а потому в минуты потрясений или просто неприятных сюрпризов начинала думать о всякой ерунде, вместо того чтобы сосредоточиться на решении проблемы.

Тут, на свое счастье, она вспомнила, что героиню Толстого звали вовсе не Ольга Всеволодовна, а Ольга Вячеславовна, и вопрос о том, читали ли родители билетной кассирши рассказ «Гадюка», перестал ее волновать. И в голову на освободившееся место пробилась трезвая мысль: