Цветица

Цветица
Елена Арсеньевна Арсеньева

Женщина, у которой не было детей, пошла к колдунье, и получила от нее крошечное зернышко, из которого выросла… нет, не Дюймовочка, и целая вселенная цветов. Ее так и зовут – Цветица. Она стала единственной подругой бедной одинокой Майи, но однажды одинокую женщину окольцевал Змей-обольститель, и теперь он желает забрать в своей племя Чужих ребенка, которого носит Майя. А чтобы спастись, она должна предать на смерть Цветицу…

Елена Арсеньева

Цветица

Памяти Маши Шмаковой

Суровой осени печален поздний вид,
Но посреди ночного небосвода
Она горит, твоя звезда, природа,
И вместе с ней душа моя горит.

    Н. Заболоцкий

Жила-была одна женщина, и не было у нее детей. А ей очень хотелось маленького ребеночка. Вот пошла она к колдунье и сказала:

– Мне бы очень хотелось, чтобы у меня была дочка. Не скажешь ли ты, где мне ее взять?

– Почему не сказать? – ответила колдунья, поднимая рассеянный взгляд от больничной карточки. – Почему не сказать? – повторила, погружая взор в глаза Майи, и та подумала, что врач, конечно, поймет ее беду и поможет.

– Все проходит, – сказала колдунья как бы между прочим. – Ты об этом знаешь?

– Слышала, – коротко ответила Майя.

– Слышала? – Брови колдуньи приподнялись. – А ведь ты уж далеко не девочка. Прописные истины пора поверить собственным опытом.

Майя только плечом повела.

– Да, да. Как это ни печально, ничто не вечно под луной.

Майя невольно глянула в окно, до половины прикрытое белым шелком шторок. Известно, что никогда закату не настичь рассвета. Но есть при угасании дня особая пора – встречи бледной, еще немощной луны и уже усталого солнца. Как раз настал этот миг, и Майя подумала: «Зачем вообще встреча, если она кончается разлукой?»

– Мужчины все одинаковы, – встряхнул ее голос колдуньи. – Это тоже истина, к которой рано или поздно приходит любая женщина.

– Я никогда не выйду замуж, потому что не смогу забыть Его, – хмуро ответила Майя. – Объятия другого мне отвратительны.

– Не зарекайся.

– Это – истина для меня. Но выходит, что я зря обратилась к тебе? Ты не в силах мне помочь?

– Почему же? Вот тебе зерно. Это зерно не простое, не такое, какие растут на крестьянских полях и какими кормят кур. Посади это зернышко в цветочный горшок…

– Я ПРАВИЛЬНО ПОСТУПАЮ?

– ВЕРЮ ТЕБЕ.

– …потом увидишь, что будет,

– Спасибо! – вскричала Майя, легко и радостно вставая, и выскользнула в коридор поликлиники, стиснув в кулачке зернышко.

Душа ее сияла в этот миг. К тому же оказалось, что на дворе весна. Проклюнулась трава, первые одуванчики уже сигналили солнцу. Майя мигом сняла шубу и шапку – когда она шла к колдунье, дорогу заметал январь, – и ускорила шаг, надеясь добраться до дому прежде, чем станет невыносимо жарко в шерстяном платье и сапогах.

«Пожалуй, это конец апреля! – весело думала она. – Или даже начало мая. Самое время сажать, зерно!»

Однако она не утерпела и позвонила из автомата подруге. Ту не зря звали Умной Эльзой – сразу начала мудрить:

– На твоем месте я не очень бы доверяла какой-то там колдунье. Хоть проверили, зерно всхожее? А вообще ты представляешь, кто родится в цветке?! Дюймовочка! Это только звучит красиво. Дюйм – по-нашему два с половиной сантиметра. Представляешь – дочка?? Как ты ее покажешь людям?

Бросить трубку было нельзя – Эльза обиделась бы навеки. Майя еле дождалась, пока разумные доводы подруги иссякнут. Наконец она простилась с Эльзой и со всех ног бросилась домой, потому что зернышко в кулаке, казалось, шелестит и стрекочет от нетерпения прорасти и подрасти.

Дома Майя посадила зернышко в цветочный горшок. Только она его посадила – семечко сразу дало росток, а из ростка вырос большой чудесный цветок, совсем как тюльпан, только не красный и не черный даже, а нежно-сиреневый, невиданного, тревожного оттенка. Но лепестки его были прочно сжаты, точно у нераспустившегося бутона.

– Какой прелестный цветок! – сказала Майя и поцеловала красивые лепестки.

И только она поцеловала лепестки, там, внутри, в бутоне, что-то щелкнуло, и цветок раскрылся.

Собственно говоря, именно этот миг Майя пропустила. Вот уж, действительно, умудриться проворонить самое главное, сказала бы Умная Эльза. Но лишь коснулась Майя цветка губами, как за ее спиной резко шумнуло, будто яблоко упало в траву.

Какое яблоко, какая трава?! Привычка за спиной, ничего более! Привычка комната, привычка одиночество, привычка жизнь… Но комната вдруг наполнилась голосами. Кто-то смеялся и плакал, звонко распевал и скрипуче бранился, торжественно клялся и издевательски хихикал… Однако в том-то и дело, что голос был Один. Это был, без сомнения, женский голос. Или детский. Ну, в крайнем случае, мужской. Но уж конечно человеческий. А может быть, и нет.

Майя снова приблизила лицо к цветку. Но сердцевинки его – обычной сердцевинки с пестиком, тычинками и пушистой пыльцой – не увидела. Там что-то струилось и переливалось, и все это было сиренево-серебристое, с опаловыми облаками. Мелькание все убыстрялось, оттенки веселились.

«Но это уж от усталости в глазах рябит», – подумала Майя.

Между тем поблекла за окном улыбка заката, на землю обратила свой печальный взор луна. Майя с трудом оторвалась от созерцания удивительного цветка. Пора спать! Она побрела к постели, и одежда сыпалась с нее, будто яблоки с утомленной яблони.

Простыни холодно мерцали. Майя зябко свернулась, стараясь не глядеть в сторону сиреневого сияния, прикрыла ладонями глаза, призывая к себе сон, и наконец-то уснула, и всю ночь на нее смотрели лица то ли людей, то ли звезд, то ли трав, но были те травы высоки и заглядывали в комнату свысока и снисходительно, как звезды. Иногда Майя просыпалась и видела, что луна не отходит от окна и настойчиво смотрит в сонное лицо цветка, стоящего на подоконнике. Ночь бежала мимо дома, не сминая трав. А на рассвете Майя услышала торопливо удаляющиеся шаги, бег, скок и трепет листьев.

Ах, как чудесна была та неспокойная ночь! Но утро завистливо изгнало ее, и над землей задрожал зыбкий зимний рассвет. Да, опять пришла зима: от вчерашнего апреля-мая не осталось и следов: все их замело. Сопки вдали, за рекой, были похожи на большие синие сугробы.

Майя подошла к окну.

Цветок поблек. Сейчас он напоминал озябшего котенка. Цветок да и цветок, ничего особенного!

Раздался отдаленный рокот, засветилась молния.

Среди зимы? Не к добру это. Быть беде!

У ворот, закачавшись, как от последней усталости, остановился автомобиль, и кто-то черный проскользнул в подъезд.

«Конечно, все это очень мило со стороны колдуньи, – сердито подумала Майя. – Ложь во спасение. Гомеопатия, траволечение – как это называется? Лучше бы мне сразу обратиться в Дом ребенка. Но могут не дать мне дитя на воспитание. Так и останется мне одиночество…»

Одиночество неслышно прильнуло к ней сзади, грустно дыша в затылок: «Привыкай, знать, судьба…»

Майя досадливо отстранилась и взяла телефонную трубку. «Позвонить колдунье. Нет ли еще какого средства? И Умной Эльзе, У этой везде блат. Может быть, и в Доме ребенка тоже?.. Я больше не могу, не могу, мае нужно любить и беречь, иначе сердце остановится во мне и я умру».