Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник)

– А твоему – можно? – насторожился матрос.

– Конечно, можно, – кивнул Гектор. – Я всегда говорил, что коллекция Креза будет доставлена тем, ради кого я в свое время ее украл. И я по-прежнему пытаюсь ее вернуть. И верну, чего бы мне это ни стоило.

– Значит, ты знаешь, где она? – быстро, жадно спросил рыжий.

Гектор усмехнулся:

– Я знаю, у кого надо о ней спросить.

Матрос настороженно обежал глазами окружающих.

– Ладно, хватит болтать! – внезапно вмешался Хмельницкий («Оська Хмель», – вспомнила Аглая и только головой покачала). – Будет еще время. Слушай, Гектор… У нас с тобой давние счеты, и вот наконец-то настало время их свести. Помнишь, ты меня на дуэль вызывал, потому что, по-твоему, большевики предали интересы русского народа?

– А ты отказался, – кивнул Гектор. – Мол, до победы мировой революции не имеешь права размениваться на буржуазные предрассудки.

– Мировая революция победила! – возвестил Хмельницкий. (Аглая в своем укрытии в ужасе перекрестилась: неужели во всем мире такое творится?) – Так что, если хочешь, я готов с тобой стреляться.

Тощий Учкасов коротко хохотнул, но под коротким, острым взглядом рыжего матроса умолк, словно проглотил смешок – да и подавился им. У матроса сделалось такое же настороженно-сумрачное лицо, каким оно было только что у Хмельницкого. Да, теперь настала его очередь не понимать, что происходит.

– Стреляться готов? – переспросил Гектор. – Ну что ж, дело хорошее. И как ты себе нашу дуэль представляешь? Когда?

– Да хоть сейчас, – небрежно отозвался Хмельницкий. – Отойди вон к той стенке – и начнем.

– Ты дашь мне оружие? – недоверчиво, настороженно спросил Гектор.

– Зачем? – удивился Хмельницкий. – Ах да, ты оставил свое в доме… Ну и глупец же ты! Разве на дуэль выходят безоружным? Значит, исход можно легко предсказать. Но я разрешаю тебе выбрать секунданта.

«Скотина! Подлая скотина!» – чуть не простонала Аглая, с ненавистью глядя на Хмельницкого. Еще и куражится над безоружным противником… Так бы и пристрелила его своими руками…

У нее вдруг пересохло во рту. Повернула голову и посмотрела на «маузер» и револьвер, лежащие на полу. У отца были такие. Оставались с прошлых времен. Он научил Аглаю стрелять после того, как сожгли школу. Тогда он понял, что от народа, за счастье которого он отдал молодость и здоровье, всего можно ожидать. Стрелять-то она умела, но оружие отца сгорело вместе с домом. Аглая и не вспоминала о нем. А сейчас вспомнила.

Почти не осознавая, что делает, она подняла «маузер», проверила патроны в магазине. Их там оказалось шесть – лежали аккуратным шахматным порядком. Осмотрела револьвер. В барабане «нагана» было только три патрона. Ладно, его оставили на потом, сначала «маузер».

На какое-то мгновение Аглае показалось, что ствол «маузера» не просунется в узкую смотровую щель, но потом дело пошло лучше. Она старательно прицелилась в Хмельницкого, начала взводить курок… покачала головой и дернула стволом чуть выше. Нет, невозможно это – выстрелить в человека, даже в такого гада!

Грянул выстрел. Аглая припала к щели.

Хмельницкий стоял без фуражки и держался за голову. Выражение лица у него было совершенно очумелое…

– О господи! – в ужасе пробормотала Аглая. – Я, что ли, в него все же попала?

От испуга у нее дернулась рука, и «маузер» самопроизвольно выстрелил еще пару раз. Да что же он сам-то пуляет, никак не может остановиться? Аглая едва успевала задирать ствол повыше, чтобы, не дай бог, ни в кого не попасть.

Наконец она умудрилась снять палец со спускового крючка и выдернуть ствол из щели. Припала к ней – и отпрянула, когда совсем рядом брызнули стекла. Ага, во дворе очухались. Поняли, что стреляют откуда-то с этой стороны – решили, что из окна, которое совсем рядом с Аглаей. Щель, разумеется, со двора неразличима. Разве что случайная пуля залетит – но на то ведь она и случайная, чтобы залетать туда, куда вроде бы и невозможно попасть…

Но даже мысль о подобном не смогла охладить любопытства Аглаи, и она снова припала к щели. Как раз вовремя, чтобы увидеть Гектора, который бежал через двор к гнедому коню, бестолково мечущемуся у ворот. Понятно, конь испугался стрельбы, а всадника на нем не было. И вот Гектор в седле! Вот ловкий – только что на земле стоял, потом вдруг словно прилип к гнедому боку, чуть коснулся ногой стремени – и уже верхом! Конь вздыбился, Гектор приник к его шее, мощным рывком развернул – конь перелетел через забор, и до Аглаи долетел крик:

– Беги, беги! Жди меня у камня!

И все, Гектор исчез из глаз.

Только сейчас до матросов дошло, что добыча улизнула. Кинулись было толпой к воротам, кто-то пытался забраться в седла, но перепуганные животные метались по двору, и мало кто из анархистов смог оказаться таким ловким всадником, как Гектор. Да еще Аглая добавила переполоху, расстреляв оставшиеся патроны «маузера» и схватившись за «наган».

Она вошла в такой раж, что еще несколько раз жала на спусковой крючок, когда уже стихли выстрелы, не в силах понять, что патроны кончились. Стекла разбивались во всех окнах поблизости, и Аглая не смела больше смотреть в щель. Однако у нее хватило ума понять, что скоро матросам надоест пулять абы куда, не слыша ответных выстрелов, и они наверняка ринутся в дом, чтобы найти сообщника Гектора. Хмельницкий знает о тайниках, он не успокоится, пока не обшарит все шкафы, все закоулки! Аглае не отсидеться здесь. Значит, надо бежать, как велел Гектор. Путь к спасению ей известен.

Но разве его совет – бежать, ждать у камня – относился к ней? Она представления не имеет ни о каком камне. Наверное, Гектор кричал Наталье, она-то прекрасно знает все окрестности.

Конечно, о ком ему еще заботиться, как не о Наталье!

Можно было только удивляться, что сейчас, на краю смертельной опасности, находясь на волоске, по сути дела, от гибели, Аглая еще была способна на такую ерунду, как ревность, причем ревность лютую, до слез.

Ну вот ревновала. Ревновала и плакала…

Зло вытерев глаза, Аглая дернула за планку, выбралась из тайника в шкаф, выскочила наружу.

Вовремя! Снизу по лестнице уже поднимались, пыхтя и топоча. А что будет, если второй шкаф не откроется?

Он открылся. Господи, сколько тут всякого барахла навалено! Понятно – для маскировки. Аглая продралась через какие-то узлы, некоторое время с ужасом шарила по задней стенке. Она не сдвигалась! И внезапно, когда Аглаю уже в жар бросило от страха, с легкостью отошла.

Девушка шмыгнула в щель и оказалась почти в таком же тайнике, как первый, только еще уже, явно рассчитанном на одного человека. Подгребла повыше узлы в шкафу и старательно задвинула стенку. Осмотрелась. Так, под ногами – люк, как и говорил Гектор. Оттолкнула крышку ногой и увидела глубокое отверстие, словно в колодец заглянула. Некогда было раздумывать – возбужденные крики слышались уже в комнате.

«Как в воду, солдатиком…» – вспомнила Аглая – и шагнула вниз.

Неизвестно, чего Аглая ждала, только не того, что полет так быстро закончится. Чудом вспомнила совет Гектора поджать ноги, и как только подогнула колени, так сразу ощутила толчок снизу, от которого завалилась на бок и упала во что-то мягкое и немножко колючее. Сильно пахло сеном. Да она упала в мешки, набитые сеном! Гектор правду сказал: здесь и впрямь невозможно ушибиться.

Она поднялась и ощупала стены. Гектор говорил: как спрыгнешь, потом сразу налево, там довольно длинный ход, чуть ли не к обрыву над Окой.

Гектор говорил, что будет довольно длинный ход, а обнаружился наконец очень длинный лаз. Аглая ползла долго, и ей в сырой земле стало даже жарко, а конца пути не было видно в самом полном смысле слова. Но вдруг воздух стал мягче, сумрак словно бы потеплел и поредел. Впереди забрезжил свет, и Аглая довольно скоро выбралась на косогор, густо заросший высокой, чуть пожухлой травой.

Внизу лежала сизая река, правее впереди открывалась Стрелка, поблескивали купола храма Александра Невского. Ни души вокруг. Везде дикие, заброшенные, пустынные поля, изредка украшенные зарослями дубняка или боярышника да остатками садов.

Куда же теперь идти? На всякий случай Аглая внимательней посмотрела по сторонам – никакого камня и в помине нет. Тяжело, разочарованно вздохнула – точно, не ей назначал встречу Гектор, на судьбу Аглаи ему было наплевать. А ведь она спасла ему жизнь своими выстрелами!

Нет, зря она так. Гектор подсказал ей путь к спасению, надеялся, что у нее хватит ума его советом воспользоваться. Она и воспользовалась. Так что благодарить его нужно, а не винить.

А что толку благодарить? Они все равно больше никогда не увидятся…

Ветер с Оки шевелил и перебирал траву. А почему вон там, сбоку, трава примята сильнее, чем в других местах? Едва заметная тропинка!

Путь вел к рощице в небольшой ложбине. Здесь совсем не было ветра, осеннее солнце пригревало так ласково, что Аглае захотелось отдохнуть и понежиться под его лучами. И вообще – надо было подумать, что делать дальше. Ну вернется она в город, а там? Снова к доктору Лазареву идти – в кухарки наниматься?

Усмехнувшись, Аглая рассеянно опустилась на какой-то плоский камень, вросший в землю.

Камень? Да нет, она ведь случайно на него наткнулась, не может быть, чтобы он был тем самым, о котором крикнул Гектор. И все же она с надеждой огляделась, а потом и вскочила, заслышав топот копыт.

Гнедой конь… Тот самый гнедой конь! И всадник… Гектор!

Она ринулась вперед, потом остановилась, прижав руки к груди. Не верила глазам, не знала, что делать, боялась своего острого желания кинуться к нему на шею. Он спешился, забросил поводья на куст. Конь опустил голову к траве, бока его тяжело вздымались.