Словарь русских чудес и суеверий

Против ?роков хорошо пользует вода, если ее трижды переснять с каменки в бане. Для этого зачерпнутая в ковш вода выливается на каменку и снизу снова подхватывается в ковш. Этой водой окачиваются и пьют ее. При этом говорят: «Как на каменке – на матушке подсыхает и подгорает, так на рабе Божьем таком-то подсыхай и подгорай!»

Икота

Напускная болезнь, вид порчи. Силою чародейного слова нечистый дух заклинается на чье-нибудь имя; быстро летит он на крыльях ветра, и первый встречный, кто носит ознаменованное имя, делается его жертвою.

Иногда наговаривают икоту на камни или насекомых, и тот, кто запнется о такой камень или проглотит летучую мошку, подвергнется истязаниям злобного демона.

Калач

Если завидущий человек хочет навести беспричинный страх на владельца роскошного сада, он должен вылепить из сырого теста калач и повесить на дереве.

Карты

Когда в первый раз запоют «Христос Воскресе» на Пасху, надо иметь в руках пикового туза и вместо «Воистину воскрес» сказать попу: «Винный туз есть», – тогда с этим тузом можно сделаться настоящим невидимкой и все доставать.

Неплохо также, отправляясь в церковь слушать Пасхальную заутреню, взять с собою колоду карт и в подобном же случае ответить: «Карты здесь». На второе провозглашение «Христос Воскресе» следует сказать: «Хлюст здесь», а на третье – «Туз здесь!» Это святотатство, по убеждению картежников, может принести несметные выгоды, но только до тех пор, пока святотатец не покается.

Клад

Клад не всякому дается: хозяин его и по смерти своей бродит тихо вокруг и стережет его строго и чутко. Да и прячут клад не просто так, а с зароком. Кто его знает, тому клад и дается в руки.

Клад слушается всегда последнего заговора.

Если в чистом поле ночью завиднеется огонь, это значит, «Дедка горит», то есть покровитель всех кладов указывает, где хранятся сокровища.

Клад, говорят, «просушивается» – то есть выходит наружу огоньками.

Исстари существуют могущественные средства, при помощи которых можно одновременно узнать и место нахождения клада, и способ добычи его. Беда только в том, что эти средства даются нелегко. Таковы цвет папоротника, разрыв-трава, шапка-невидимка и косточка-счастливка.

Первый хотя и принадлежит к числу бесцветковых растений, но в ночь на Ивана Купалу (7 июля), когда, по народному убеждению, все цветы на земле достигают наивысшей силы расцвета, горит несколько мгновений огненно-красным отливом. Вот этот-то момент и должен уловить кладоискатель, чтобы обеспечить за собой успех.

Нечистая сила, охраняющая клад, очень хорошо знает таинственные свойства папоротника и, со своей стороны, принимает все меры, чтобы никому не позволить овладеть цветком. Она преследует смельчаков диким хохотом и исступленными воплями, наводящими ужас даже на человека неробкого десятка. Однако на все эти острастки нечистой силы следует не обращать внимания, хотя, как говорят, не было еще случая, чтобы самый хладнокровный смельчак остался равнодушным по всем этим ужасам.

Но зато бывали случаи, когда папоротник сам собой попадал некоторым счастливцам, задевавшим его нечаянно ногою, в лапоть. С той поры такие избранники все узнавали и видели, замечали даже место, где зарыт клад, но лишь только, придя домой, разувались и роняли цветок, как все знания исчезали и счастье переставало улыбаться им.

Некоторые думают даже, что стоит положить цветок за щеку в рот, чтобы стать невидимкой. Впрочем, для последней операции придумана особая косточка-невидимка, которую находят в разваренной черной кошке.

Разрыв-трава кладоискателями также отыскивается в ночь на Ивана Купалу. С ее помощью можно ломать все замки, сокрушать все препоны и разрушать все преграды. Но и она, подобно папоротнику, держит цвет не дольше того времени, которое полагается для прочтения символа веры и молитв Господней и Богородичной.

Сверх таинственных обрядов и сложных приемов, из которых ни одного нельзя позабыть, для искателей кладов придуманы еще заговоры и даже молитвы: «Пойду в чистое поле, во леса дремучие, за черные грязи, через окиян-море. А здесь стоит столб, а на нем сидит Спас Пресвятая Богородица. За болотом немного положено – мне приходится взять. Отойди же ты, нечистая сила, не вами положено, не вам и стеречь».

При розыске таинственных сказочных цветков главная мольба заключается в том, чтобы черт поиграл им да опять отдал и не шутил бы, не глумился над рабом Божьим.

В самодельных же молитвах, придуманных для раскрытия клада, рассчитывают на то, чтобы силою слов и знамением креста сокрушить нечистую силу, приставленную сторожить клад, и «отчитать» самый клад.

Впрочем, прямой нужды в этом отчитывании не имеется, но требуются особые благочестивые приемы в тех случаях, когда над кладом находится или часовня, или поставлен крест, или висит на золотой цепи икона Богородицы в золотой ризе, или же, наконец, подвешена одна лампадка. И то, и другое, и третье знаменует присутствие клада, который спрятан с таким зароком, чтобы нашедший его построил церковь или часть приобретенного разделил нищим или разнес по чтимым монастырям.

Народное воображение – даже над кладами великого чародея и беспримерного богача Стеньки Разина – поставило в некоторых местах иконы Богоматери и повесило неугасимые лампады.

Когда, при помощи папоротника или заговора, клад будет найден, то кладоискатель еще не может считать свое дело оконченным, так как мало найти клад, но нужно еще уметь взять его. Иным счастливцам не надо ни молитв, ни заклинаний, ни вызывных книг, ни руководителей – к ним сами клады напрашиваются; а у иных неудачников уже найденные, открытые, – из рук уходят, не даются.

Кладь

Порча приключается от клади, которую чародеи зашивают новобрачным в подушки или перины.

Это женский волос, спутанный комком, косточка, взятая на кладбище, три лучинки, опаленные с двух концов, и несколько ягод егодки (волчьих ягод).

Пекут также для клади лепешки с разными снадобьями и угощают ими или подкидывают, чтобы сами приговоренные нашли и съели.

Знахарь устраняет от молодых порчу тем, что опаляет кладь на огне, уносит на речку и спускает на воду.

Колдун

Колдуны бывают природные и добровольные, но разницы между ними нет никакой, кроме того, что последних труднее распознать в толпе и не так легко уберечься от них.

Природный колдун имеет свою генеалогию: девка родит девку, эта вторая приносит третью, а родившийся от третьей мальчик сделается на возрасте колдуном, а девочка ведьмой.

Впрочем, помимо этих двух категорий колдунов существуют, хотя и очень редко, колдуны невольные. Дело в том, что всякий колдун перед смертью старается навязать кому-нибудь волшебную силу, иначе ему придется долго мучиться, да и Мать-Сыра Земля его не примет. Поэтому знающие и осторожные люди тщательно избегают брать у него из рук какую-нибудь вещь, даже сами родные стараются держаться подальше, и если больной попросит пить, то не дают из рук, а поставят ковшик так, чтобы он сам мог до него дотянуться.

Рассказывают, что один колдун позвал девку и говорит: «На тебе!» Та догадалась: «Отдай тому, у кого взял». Застонал он, заскрипел зубами, посинел весь, глаза налились кровью. В это время пришла проведать его племянница; он к ней: «На, – говорит, – тебе на память!» Та спроста приняла пустую руку – захохотал он и скончался.

Если колдун перед смертью не передаст никому своего дара, к нему придет перед последним вздохом черт, сдерет с него кожу, одну ее только и оставив в доме, а тело утащит в преисподнюю.

Для «невольного» колдуна возможно покаяние и спасение: их отчитывают священники и отмаливают в монастырях, для «вольных» же, давших дьяволу расписку своею кровью, нет ни того, ни другого.

Самая смерть колдунов имеет много особенностей. Прежде всего, колдуны заранее знают о смертном часе (за три дня), и, кроме того, все они умирают приблизительно на один манер. Чародеев бьют судороги, и настолько сильно, что они не умирают на лавках и полатях, а непременно около порога или под печкой. Если над таким колдуном станут читать псалтырь, то в полночь он вскакивает и ловит чтеца.

Колдуны перед смертными страданиями успевают дать родным словесное завещание: если умрет в поле – не вносить в избу, умрет в избе – выносить не ногами вперед, по обычаю всех православных, а головой, и у первой реки заблаговременно остановиться, перевернуть труп в гробу навзничь и подрезать пятки или подколенные жилы.

Все твердо знают, что необходимо тотчас же, как только зароют могилу колдуна, вбить в нее осиновый кол с целью помешать этому покойнику подыматься из гроба, бродить по белу свету и пугать живых людей.

Умирают колдуны непременно очень долго, так как им указано мучиться сверх положенного.

Одна колдунья, например, умирала целых шесть дней: к вечеру совсем умрет – затихнет, положат ее на стол, а наутро она опять залезает в подполье и снова жива. Вытащат ее оттуда, а она опять начинает мучиться: корежит ее и ломает, вся она посинеет, высунет раздутый язык наружу и не может спрятать. Дивится народ, а не догадается снять конец (верх крыши) или хотя бы одну жердочку, чтобы облегчить предсмертные страдания.

Самые похороны колдунов – вещь далеко небезопасная, и, зарывая их в землю, надо смотреть в оба, чтобы не случилось какой-нибудь беды. Так, на похоронах одного колдуна крестьяне не заметили, как дочь его, слепо повинуясь воле умершего, положила в могилу свежей сжатой ржи. Сейчас же после этого грянул гром, нашла грозовая туча с градом и выбило полевые посевы. С тех пор каждый год в день похорон этого колдуна стало постигать деревню «Божье наказание», так что крестьяне наконец решили миром разрыть могилу, вынуть гнилой сноп – и только тогда все успокоилось.

Посвящения в колдуны сопровождаются обрядами, смысл которых повсюду сводится к одному – к отречению от Бога и царствия небесного и затем к продаже души своей черту.

Для первого довольно снять с шеи крест и спрятать его под правую пятку или положить икону на землю вниз ликом и встать на нее ногами, чтобы затем в таком положении говорить богохульные клятвы, произносить заклинания и выслушивать все руководящие наставления Сатаны. Лучшим временем для этого, конечно, считается глубокая полночь, а наиболее удобным местом – перекрестки дорог, как излюбленное место нечистой силы. Удобны также для сделок с чертом бани, к которым, как известно, приставлены особые духи.

При заключении договоров иные черти доверяют клятвам на слово, другие от грамотных требуют расписки кровью, а неграмотным велят кувыркаться ведомое число раз через столько-то ножей, воткнутых в землю. Когда все обряды благополучно окончены, к посвященному на всю жизнь его приставляются для услуг мелкие бойкие чертенята.

Черти не только исполняют все их поручения, но даже надоедают, требуя для себя все новой и новой работы. Что ни придумают чародеи – все чертям нипочем, одна забава: пошлют иные колдуны на елке хвою считать, каждую иголку перебрать, чтобы бесы искололи себе лапы, изошли кровью от уколов, а они сказывают верным счетом да еще самодовольно ухмыляются. Листья пошлют ли считать, а осиновый лист, как известно, неподатлив: без ветру изгибается, без устали шевелится, ухватить себя лапами не дается. Долго черти с ними бьются; пот с них льется градом несмотря на то, что на осине листьев меньше, чем иголок на елке, – однако и глазом заказчик едва успел мигнуть, как работа у чертей окончена.