Камень богини любви

– Привет. Не ушиблась?

Вот, и этот в разговоре с ней сразу перешел на «ты»! Почему люди такие грубые?!

Алёна залилась слезами.

– Так… – растерянно сказал Александр Викторович. – Еще не хватало! Ну, моя дорогая…

– Да я на ее месте вообще бы в истерику впал, – раздался знакомый голос, и Алёна сквозь слезы увидела Андрея, который вошел в зал, поддерживая Виталия. – Я ведь все слышал, пока из сугроба выбирался, слышал, как она время тянула, разговоры с этой тварью разговаривала, чтобы я успел выбраться и помощь позвать. Жуть! Надо же, пуля прямо в горло попала, поглядел он на убитую. – Лихо стреляете!

– Она сама себя убила, – сказал Александр Викторович. – Выстрелила в меня, но промахнулась, пуля срикошетила от стены. Так что мои руки в данном случае чисты, хотя совесть бы меня не слишком мучила по отношению к этой особе.

– Да, – пробормотал Андрей, – понимаю, что о мертвых вроде бы… того-этого… но, по мне, собаке собачья и смерть!

Овчарка возмущенно залаяла и зарычала на Андрея.

– Извините, – сказал он испуганно. – Я совершенно даже не вас имел в виду, это просто… – Он замялся в поисках слова.

– Фигура речи, – сквозь слезы подсказала Алёна.

– Вот именно, – кивнул Андрей. – Так что извините!

Овчарка перестала рычать.

– Ага! – обрадовался Александр Викторович. – Если речь пошла о фигурах речи, значит, все не так страшно. Ты как, получше? – заглянул он в лицо Алёне и вдруг совершенно бесцеремонно коснулся губами ее виска. – Знаешь, я так перепугался… когда мы нашли таксиста из «Сатурна» и он показал, где тебя высадил, а потом Сильва взяла твой след и повела нас какими-то немыслимыми зигзагами, – то к Университету, то на обрыв, то под Окский мост, а потом к водокачке, я просто чувствовал, что с тобой беда. Данила тоже испереживался…

Он кивнул в сторону парня в сером пальто. Тот стащил черную шапочку, и Алёна даже ахнула, убедившись, до какой степени та меняла знакомое лицо.

Данила! Так это он следил за ней в парке и переулке Клитчоглоу! Вот это да… А у Алёны он все время настолько ассоциировался с курткой, пахнущей скипидаром, что она оказалась просто не способна узнать его переодетым.

Значит, он не трус, значит…

Она только головой покачала.

– Мы оба все время думали и о его брате, и о Константине, – продолжал Александр Викторович. – О том, что с ними случилось. Эта компания на все способна… А ведь они из переулка Клитчоглоу исчезли, мы ночью туда налетели, но никого не нашли, кроме этой продавщицы из «Клеопатры», Авдеевой, ее матери, – покосился он в сторону мертвой. – И она твердила, что ни о чем не знает, не представляет, где может быть ее дочь.

– У нее своя квартира была, где-то на улице Сусловой, – пробормотала Алёна. – Я так думаю, они именно там мучили Виталия, а Ира, наверное, до сих пор там.

– Там, – хрипло выдохнул Виталий. – Что они с нами делали… И все из-за этого Костиного письма! Если бы Ирка его не прочитала…

– Если бы я его у вас не выманила, – виновато опустила голову Алёна.

– Да я сам вам его отдал, – благородно сказал Виталий.

– На улице Сусловой? – воскликнул Данила. – В Лапшихе! Мне же говорил Костя! А я забыл… Хотя Костя так сам запутался, когда правду говорил, а когда врал, что мне вообще было не разобраться. Я ему не слишком-то верил…

– Почему же вы тогда потащились так безрассудно ночью в переулок Клитчоглоу? – сердито просила Алёна.

– А вы что там делали? – усмехнулся Данила.

– Хотела вас предупредить об опасности, о том, что Константин погиб.

– А я-то голову ломал… – пробормотал Александр Викторович. – Неужели и правда дело в стриптизере…

– В стриптизере? – изумленно повторил Данила и вытаращился на Алёну: – Ой, это были вы? А я вас тогда не узнал… Но, честно, я представления не имел, как этого парня зовут. Мне просто показалось, что вы огорчитесь, если…

– Вы оба с ума сошли, о каких стриптизерах вы говорите? – возмутилась Алёна. – Ни одного из них не знаю! Мне просто нужен был предлог, чтобы… короче, вы мне не вовремя попались в «Зергуте», – сказала она Даниле. – А вы мешали мне пойти в переулок Клитчоглоу, – это адресовалось Александру Викторовичу, – ну, я и наврала что попало. Конечно, там было просто невыносимо страшно, и когда вылез этот жуткий Вейка… если бы не собака, которая там откуда-то взялась…

– Ха! – обиженно сказал Александр Викторович. – Откуда-то, главное! Ты слышала? – повернулся он к овчарке, и только теперь до Алёны дошло.

Неужели это та самая Сильва?! Снегурочкина?! Вернее, Снегурочкиного чересчур занятого дядюшки…

И правда, собака на Сильву очень похожа, ну прямо одно лицо, вернее, одна морда…

Так что, получается, перед ней именно этот дядюшка? И он таксист? С пистолетом?!

И ходит Гамле?т с пистолетом,
И хочет кого-то убить,
И стоит вопрос перед Гамле?том:
Быть или не быть! —

чуть не пропела Алёна студенческую песенку и только головой покачала: Гамле?т, вероятно, может ходить с пистолетом, но таксист… которого не знают диспетчеры из его парка, который очень вовремя очутился там, где убили Костю, который потом оказался около «Зергута», а ни одной другой машины якобы не было в обозримом пространстве… у которого что-то билось и грохотало в багажнике… а потом внезапно возникшая собака, которую в другой раз Алёна в переулке не нашла… таксист, который знает ее псевдоним и профессию… вспомнились слова Данилы о том, что у его девушки по имени Любаша дядюшка связан с Интерполом, и случайно услышанное во дворе дома, где убили Константина: «Все это очень похоже на то, о чем говорил Шамрай в связи с его интерполовскими делами…»

– Привет, Сильва, – улыбнулась Алёна собаке. – Как Любаша поживает? Не скучно ей без тебя в парке Пушкина гулять? Итак, мне все понятно, кроме одного: как товарищ Шамрай – или, поскольку вы работаете в Интерполе, вас следует называть все же господином? – удостоила она его небрежного взгляда, – оказался в белом «Ниссане», принадлежащем «Новому такси»? Взмахнув пистолетом, остановили машину, выкинули таксиста и… А почему вы ко мне привязались?!

Выражение лица Шамрая и Данилы могло бы заставить от души, громко, презрительно, с издевкой, с величайшим торжеством расхохотаться любого другого человека, но, конечно, не Алёну Дмитриеву с ее снисходительным, незлобивым, великодушным характером, с ее умением прощать другим слабости, с ее изумительной скромностью! Поэтому она всего-навсего улыбнулась, и лишь под очень сильной лупой можно было разглядеть в ее улыбке толику ехидства.

– Да уж, теперь я понял, почему Лёва Муравьев про вас с таким придыханием говорит, – пробормотал Шамрай, почему-то – видать, от восхищения! – снова переходя на «вы». – Это ж надо… и правда что детективщица! Все угадала, главное!

– Почти все, – уточнила Алёна. – Как вы оказались… а впрочем, нет, не рассказывайте, я сама знаю! Вас вызвали на место происшествия на Ковалиху. Вы поехали, но то ли у вас машины своей не было, то ли она сломалась…

– Горячо, – буркнул Шамрай.

– Сломалась, значит, и вы поймали первое попавшееся такси. Сильва, я так понимаю, вас всюду сопровождала… Правда, вы очень немилосердно запихнули ее в багажник… Таксист, который вас вез, собак боялся, что ли? Но потом вам это очень кстати пришлось. Доехали до дома, но к подъезду подъезжать не стали, потому что там стояла толпа и перекрывала дорогу во двор. Вы остановили машину и начали расплачиваться с водителем. И вдруг увидели, как идут два милицейских чина, потом одна из женщин в толпе что-то такое говорит, показывая на другую, – и эта другая вдруг срывается с места и ударяется в бега. Вы вежливо попросили таксиста освободить водительское место в связи с производственной необходимостью… правда, он оказался не слишком сознательным и какое-то время еще бежал за своей машиной… и подхватили меня, привезли в «Зергут»…

Тут Данила как-то странно кхекнул, но на это никто не обратил внимания.

– Пока я пыталась там найти адрес сестры Данилы, вы утрясли конфликт с таксопарком, все объяснили и сделали так, чтобы на мой вызов прислали именно вас. О дурной славе переулка Клитчоглоу вы, видимо, тогда еще не знали, но забеспокоились о том, куда я иду, и послали на выручку Сильву… Спасибо огромное, очень может быть, что ты мне жизнь спасла, – с чувством сказала Алёна, гладя собаку. Та лизнула ей руку.

– Ну, вы правильно сказали, что Сильву на выручку послал я, – сказал Шамрай. – Так что и я заслуживаю вашей благодарности.

– Ну… спасибо большое, – сказала Алёна растерянно и попыталась подняться. – Сейчас встану и вас как следует поблагодарю…

– Ничего, лежите, – сказал Шамрай, по-прежнему прижимая ее к себе, – мне так больше нравится.

После этих слов он наклонился и поцеловал Алёну в губы.

Дела давно минувших дней