Я так тебя ждала

– Ага.

– До встречи.

– Карту верни.

– Ой, господи, – спохватилась Стелла, которая случайно чуть не унесла карту Лады. – Извини.

Она положила её обратно на стол. Потом пошла к двери ординаторской, но вернулась.

– А можно мне её взять с собой? – спросила она.

– Зачем? – не понял я.

– Изучить этот случай хочу, – ответила девушка. – Он довольно нестандартный.

У девчонки вся жизнь рухнула, она себя едва не сгубила, вцепившись в явно мёртвого ребёнка, а Стелла цинично зовёт это нестандартным случаем… Впрочем, наверное, мы, врачи, все такие циничные порой. Куда деваться? Страдать по каждому пациенту мы не можем – от нас просто ничего не останется в ином случае.

– Нельзя, – отрезал я. – Карта пациента хирургии, и она должна находиться тут.

Стелла недовольно поджала губы. Но правила одни для всех, и даже для нее в этом случае поблажек не будет. Спорить она не решилась – это бесполезно, и она это знает.

– Ладно, тогда я позвоню.

Стелла вышла и закрыла за собой дверь.

6.

ЛАДА.

– Дженни, помогите позвонить родителям… – попросила я, в очередной раз не справившись с телефоном одной рукой. Возможно, позже я привыкну, но пока мне очень неудобно и аппарат выпадает из руки.

– Конечно, милая, – отозвалась та и взяла с одеяла мой смартфон. – Контакт “мама”?

– Да.

– Идёт вызов, держи.

Я забрала телефон и приложила к уху. Шли длинные гудки, а потом трубку сняли.

– Ладочка, девочка моя, – запричитала мама, едва связь установилась. – Ты пришла в себя! Мы звонили с папой.

– Я видела пропущенные, – ответила я. – Да, вчера ночью пришла в себя, не стала вас тревожить и дождалась утра.

– Да мы не спали, ждали информации, – сказала она. – Мы звонили в больницу сами, узнали, что всё прошло хорошо и ты уже в палате. Какой тут сон…

– Извини, раньше позвонить не могла.

– Да я всё понимаю. Не до звонков было… Мы уже едем. Через минут десять уже у клиники будем.

– Хорошо, жду.

Спустя названное время они вошли в палату.

На душе стало немного теплее, когда мама обняла меня и села рядом, а папа топтался у кровати, расхаживая по палате.

– Девочка моя… – гладила она меня по волосам.

– Мама… – заплакала я, ощутив родное плечо.

Папа тоже подошёл к нам и обнял обеих.

– Крепись, моя хорошая. Крепись. Ты старалась. Ты хотела его защитить. Но не смогла, и ты ни в чем не виновата. Просто так бывает.

Эти слова поддержки так тронули меня, в то же время напомнили о моей боли, что я расплакалась ещё горше, ещё сильнее… Но мне словно становилось немного легче. С мамой и папой всё немного легче… Жаль, что они не смогут остаться со мной. Скоро уйдут, и я опять останусь наедине со своими бедами и болью.

– А у нас для тебя кое-что есть, – улыбнулась мама сквозь слёзы.

Я даже не знала, как реагировать. С одной стороны, мне было всё равно на всё, что происходит в этом мире, меня топило в моём море боли. Но, с другой стороны, я ощутила лёгкое любопытство и заглянула в экран смартфона, который показывала мне мама. На дисплее воспроизводилось видео: маленький белый щенок, похожий на плюшевого мишку, прыгает за угощение в руке моей мамы, а потом радостно виляет хвостом, когда она отдает щенку его…

– Вы купили собаку? – удивилась я.

Папа всегда был против. И я, и младшая сестра Линда просили его неоднократно – без животных в доме скучно… Но он был резко против: шерсть, ободранная, возможно, мебель, походы к ветеринару и выхаживание щенка… Всё это не воодушевило его. А теперь вдруг он сам проявляет инициативу и заводит щенка.

– Не совсем, – ответила мама. – Елена привезла её… Просила принять как подарок от Романа, на память о дружбе…

Сердце больно кольнуло от звука его имени. Он сделал мне подарок?

Он все ещё помнит обо мне? Но явно сказал – о дружбе…

Значит, ему просто жаль меня, и не более того…

Я включила видео ещё раз. И даже улыбнулась.

Пёс очень милый. У меня появилось желание прикоснуться к его пушистой белоснежной шёрстке.

Что ж… Спасибо Роме за его подарок. Мне приятно, что он хотя бы хорошее не забывает и старается помочь даже на расстоянии и с учетом того, что сам он вполне счастлив, у него есть своя семья, а ко мне он больше ничем не привязан. Нет, он не рад потере нашего ребёнка, он говорил по телефону об этом искренне, он не радовался этому. Но факты – упрямая вещь, и факт, что ребёнка больше нет, а значит, и последняя ниточка между нами надорвалась вчера…

Я снова смахнула со щек слезы. Мне уже кажется, что эта боль никогда меня не оставит и я так и буду жить до конца своих дней словно в аду.

– Мы её Черри назвали, – сказал папа. – Не могла же псинка без имени жить, пока ты не вернёшься домой. Ты не против?

– Нет, не против, – покачала я головой. – Хорошее имя… И ты не против собаки?

– Я? – смутился немного отец. Да, сам бы он её, конечно, не купил. Но, видимо, посчитал, что так будет лучше для меня, а ради меня он готов пойти на многое. – Тебе же подарили. Что ж мы её – под зад на улицу? Вернёшься домой – сама решишь, что с ней делать.

Принесли обед – снова бульон и ложку. Я с некоторым отвращением посмотрела на него. Есть не хотелось совершенно. Но мама поймала мой взгляд и, кажется, всё поняла.

– Лада, ты вообще что-то ела со вчера? – спросила она меня.