Нойды. Красный браслет

– Бред! Приеду и разберусь, что там за фальшивку тебе прислали. Все, до встречи!

Он шагнул к двери, но Вика растопырила руки, перекрывая выход из кабинета. Как ей жить несколько дней, не зная правды?

– Это Кир Прайд прислал, – с трудом выдавила она ненавистное имя.

– Кто?!

Отец, кажется, гаркнул на весь дом. Потом выбросил вперед руку с растопыренными пальцами.

– Телефон, живо!

Испуганная такой реакцией, она выгребла из кармана захваченный на всякий случай айфон, вложила в нервно подрагивающую и очень холодную ладонь отца. Тот моментально нашел и просмотрел все, что хотел, уставился вопрошающе на дочь:

– Он тебе писал почти сутки назад, почему ты отреагировала только сейчас?

– Я не посмотрела вчера, – опуская голову, призналась девочка. – Нужно было собираться на праздник…

Виктория не договорила. В конце концов, папуля в курсе, что она боится всего, что исходит от проклятого мальчишки.

– Значит, так! – объявил отец, все больше пугая ее. – Я возьму с собой твой телефон… нет, лучше собирайся-ка в темпе, и полетели со мной.

– Куда?!

– Обратно. К Прайдам.

– Нет, я не хочу, – белея, попятилась Вика.

Кажется, она сама себя загнала в ловушку.

– Виктория, что я сказал?! И не дрейфь, дочка, этого гаде… мальчишки Прайда там нет. Он пропал как раз вчера утром. И ты, похоже, последняя, с кем он пытался выйти на связь. Поэтому лучше тебе быть под рукой, вдруг снова напишет или позвонит. Обещаю, мы сразу уедем, едва он найдется. Давай же, ну!

Последний призыв прозвучал так отчаянно, что Вика бросилась в свою комнату – переодеваться в дорогу.

Пока частный самолет отца набирал высоту, Виктория сидела неподвижно и часто дышала приоткрытым ртом. Полеты пугали ее, она так и не смогла перебороть себя, несмотря на большой опыт, – она и к Киру не смогла притерпеться после стольких лет.

Она предпочла бы молчать весь путь до Питера, зорко наблюдать за персоналом: не появится ли на их лицах отблеск тревоги. Это ее папуля научил давным-давно: смотри на стюардов – если они спокойны, то бояться нечего. Однако нельзя было упустить удобный момент для разговора с отцом, ведь по прилете он моментально нырнет в свои дела, а ее привычно перепоручит кому-то из обслуги. Поэтому, как только разрешили отстегнуть ремни и Павел начал привставать из кресла, чтобы размяться, Виктория схватила его за руку:

– Пожалуйста, папа, объясни мне насчет той девочки!

– Какой еще, к бесам, девочки? – протянул отец, хотя по его голосу было ясно – он прекрасно понимает, о чем речь.

– Ну той, на фотке. Мы с ней не просто похожи, мы близнецы! И ты знаешь, кто она такая, ведь правда?

Отец, поскучнев, что-то обдумывал, кривил узкие губы, быстро и часто моргал. Потом вдруг положил узкую бледную руку на ее ладонь, сказал, стараясь придать тону ласковую проникновенность:

– Ладно, Викуся, рано или поздно ты все равно узнала бы. И ты уже не маленькая, истерить и брызгать тут слезами, надеюсь, не станешь. В общем, ты ведь наверняка хоть краем уха слышала о проекте «Первенцы», да?

Виктория торопливо кивнула, словно отмахнулась. Ну да, дети, искусственно рожденные и выращенные в Институте, сверхлюди, наделенные странными и пугающими способностями. Один из проектов Прайда, о котором нельзя болтать. О первенцах часто и с удовольствием говорил Кир, в детстве он пугал ее до смерти, уверяя, что сам такой и может сделать с ней что угодно. Потом она поняла: врет – и больше особо первенцами не интересовалась, хотя в разговорах взрослых вокруг нее это слово то и дело проскакивало…

– Так вот, эти первенцы и к тебе имеют некоторое отношение.

– Я? – задохнулась от ужаса Виктория.

– Да не ты! – Отец даже хохотнул коротко. – Но эти первенцы, они ведь не из пустоты берутся, верно? Женщины, которые не могут сами завести детей, обращаются за помощью к врачам, им делают ЭКО – искусственное оплодотворение. В процессе остаются лишние эмбрионы, их и использует Институт, чтобы создавать первенцев. Девочка, которую ты видела, и есть первенец. И при этом твоя сестра-близнец.

Некоторое время сидели молча, у Вики аж в мозгах поскрипывало, так напряженно она обдумывала ситуацию. Отец выжидательно посверкивал на нее глазами.

– Но я не понимаю, неужели вы с мамой позволили такое… – наконец произнесла она очень медленно, подгоняя слово к слову, словно детали пазла.

– Ага, ты все-таки решила размотать до конца, – произнес Павел вроде даже с облегчением. – Ладно, тогда поехали дальше. Нет, никто не позволял. Я, милая, по правде сказать, и женат никогда не был. А дочкой, которая родилась у некой пары, была ты, Виктория. Но случилась невероятная, чудовищная накладка: твоя сестра, когда ее, как и других первенцев, забросили в реальный мир, случайно попала на глаза своим же родителям. Сходство с тобой тогда не было так очевидно, ведь вы росли в совершенно разных условиях. И все же оно настолько поразило тех людей, что они решили девочку удочерить. Нас это не устраивало: в любой момент они могли провести анализ, убедиться, что вы идентичны, поднять шум. Было решено одну девчушку из того семейства изъять. Но для первенца обстановка в семье была подходящей, не хотелось подвергать малышку лишнему стрессу. Поэтому забрали тебя, заодно пригрозив родителям, чтобы не поднимали шум. Вот так.

Виктории казалось, что она спит и видит кошмар. Или сошла с ума. Этого не могло быть! Ну а если и могло, то как человек, много лет называвший себя ее папулей, просто взял и вывалил на нее все это? Хоть бы соврал! Она ведь сама подкинула ему подходящий вариант с разделенными близнецами!

Человек, который минуту назад был ее отцом, с детским любопытством заглянул ей в лицо, похлопал добродушно по спине:

– Ну-ну, Викусь, это не конец света. Поверь, ты жила и дальше будешь жить куда ярче и интересней, чем если бы осталась в том семействе. Нет, они, конечно, на паперти денег не просят, но в твоем понимании – последние бедняки. А я, честно говоря, думал, ты давно уже сама все сообразила, просто помалкиваешь. Ну виданное ли дело, чтобы у отца-одиночки не осталось фотографий ни супруги – хотя бы свадебных, ни дочурки-малышки до – сколько там тебе было? – четырех годиков. Переоценил твой умишко, похоже.

Тело превратилось в кисель. Наверное, она в другой ситуации попыталась бы убежать прочь, забиться куда-то, спрятаться от того ужаса, что обрушился на нее. Вдруг Виктория отчетливо поняла, что сидящий рядом человек не только никогда не любил ее, но даже не пытался притворяться. Просто у него было достаточно денег, чтобы засыпа?ть ее подарками, окружать роскошью и людьми, вынужденными исполнять любой ее каприз. А теперь он взял и убил ее равнодушным рассказом.

– У Кира тоже есть брат-близнец? – сообразила спросить она.

Вдруг вспомнился мальчишка, который так испугал ее вначале. А потом даже расставаться с ним было грустно. Таилась в нем какая-то теплота, что ли. Даже о Кире после знакомства со странным его двойником было не так страшно и мерзко вспоминать.

– Что? С чего ты взяла? – встрепенулся Павел, уже успевший включить планшет и погрузиться в него.

– Просто спрашиваю.

– А знаешь, самое смешное, что есть, – хмыкнул мужчина, огляделся по сторонам и до предела понизил голос. – Уж не знаю, как это вышло, накладка или нет. Хозяин говорит, по недосмотру, виновные наказаны. А я думаю: подстраховался он. Ради будущей миссии Кира, ну, об этом тебе знать рановато. Вот с этим близнецом-первенцем как-то и связано исчезновение Кира. Но ничего, отыщут. Ты, главное, мобильник из рук не выпускай, как что новое – сразу показывай.

Если бы Виктория не была убита разговором, она остаток пути с наслаждением мечтала бы о том, что Кира никогда больше не найдут. Или его найдут, но в таком состоянии, что страха и боли он ей больше не причинит.

«Угадаешь, как ее зовут?» – всплыло в голове.

– Как ее зовут? – вслух спросила она.

– Кого? – Кажется, Павел уже и думать забыл о разговоре с приемной дочкой.

– Девочку, которая осталась жить в моей семье, – отчеканила Вика.

– А, ее-то. Так Викторией зовут, как же еще? Парочку ту обязали всем говорить, что это и есть их родная дочь, а приемыша вроде как похитили, или помер. Не помню уже, как они ее называли.

– Я сразу попала к тебе?

– Когда? В смысле, после родителей своих? Нет, не сразу.

– А где я была? Почему совсем забыла их, ведь не младенцем же была!

Мужчина что-то обдумал, покосился на нее, вздохнул. Похоже, касаться некоторых тем ему не хотелось. Все же ответил: