Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит

– Да потому что он ничего толком не объяснил! – огрызнулся я.

Иола просто зашипела на меня от злости:

«Не объяснил?! Да ты убежал, чтобы ничего не слышать! Думаешь, проблемы не существует, пока ты о ней не знаешь? Соболь приехал в лагерь, тебе всего-то нужно было подойти к нему или к мадам и спросить, можно или нельзя тебе встречаться с друзьями. Я бы на твоем месте именно так и поступила!»

– Да? А по-моему, тебе просто это не нужно, – сказал я, чувствуя, как раздражение волнами расходится по телу. – Мои друзья для тебя – пройденный этап, теперь тебе интересно в том мире, и ты злишься, что я тебе мешаю!

Иола несколько минут молчала. Неужели впервые в жизни задумалась над моими словами? Значит, я попал в точку. Я уже выбежал из леса, когда она сказала:

«Все-таки ты мог просто пообщаться с Тасей по телефону. А мы бы тем временем еще что-нибудь узнали о нашем новом доме. И перейди на шаг, придурок, на тебя люди смотрят!»

Тася меня уже ждала. Она переступала с ноги на ногу и выглядела такой грустной, замерзшей и одинокой, что у меня сердце оборвалось. А вдруг с Ванькой неладное? Я приблизился к ней в два больших прыжка, и она вздрогнула от моего такого эффектного появления. Потом улыбнулась – не слишком-то весело.

– Что-то еще плохое случилось? – спросил я. – Ване хуже?

Тася покачала головой:

– Нет, с ним все хорошо. Даже перевели в общую палату. Врачи сказали, что у него необыкновенно сильный организм.

– Ну, здорово! – обрадовался я. – Жалко, мне нельзя его навестить. А… чего ты грустишь?

Тася подняла на меня глаза, и они показались мне озерами с прозрачной водой. Мгновение спустя я понял, что они полны слез.

– Что? – перепугался я. – Что-то узнала о Кире?!

Она поспешно затрясла головой:

– Нет-нет, ничего! Я надеюсь, что твою сестру скоро найдут!

– Так почему ревешь?

– Из-за Иолы. Мне было так грустно и тяжело, когда те люди забирали ее. А я даже не могла спросить, хочет ли она, чтобы ее увозили, не страшно ли ей…

– Вот уж насчет этого не беспокойся! – Я даже засмеялся от такого предположения. – Она совершенно счастлива!

– А еще я очень огорчаюсь из-за Вани, – продолжала Тася. – Пока меня к нему не пускают, и я даже рада этому. Ну как я ему скажу, что Иолу увезли? Даже думать об этом страшно. Знаешь, мне кажется, Ванька влюбился в нее. По-настоящему.

– Чего?! – Я чуть не сел в сугроб от такого предположения. – Чтобы Ванька влюбился?! Да он же ненавидит девчонок!

– Всех остальных, – уточнила Тася. – А Иолой он всегда восхищался. И потом, он очень изменился в последнее время. Я что-то такое заподозрила еще до того, как увидела Иолу.

– Как ты могла заподозрить? – резко произнес я. – Сама, что ли, была влюблена?

Тася вскинула на меня глаза, наверное, пораженная моим тоном. Я видел, что она уже жалеет об этом разговоре.

– Нет, я никогда еще не влюблялась, – просто ответила она. – Но знаю, что люди сильно меняются, когда с ними это случается.

Я почувствовал себя последним идиотом. А еще – разочарованным идиотом. И пробормотал:

– Прости меня, Тася. Сам не знаю, чего я на тебя набросился. Ты такие странные вещи говоришь…

– Если бы я знала, что мы хоть иногда будем встречаться с Иолой… – начала она, но вдруг ужасно покраснела и прошептала: – Ой, ведь она нас сейчас слышит, да?

Я кивнул и со злорадством в голосе предложил:

– Можешь сама ее спросить, будете вы видеться или нет. Это ведь не от меня зависит, правда?

Тася смотрела на меня остановившимся взглядом и то краснела, то бледнела попеременно. Я понимал, что она просто не может обратиться вот так, в пустоту.

«Прекрати над ней издеваться, садист проклятый! – рявкнула Иола. – И быстро скажи, что я обязательно встречусь с ней и Ванькой, если будет такая возможность. Особенно если мне удастся освободиться от тебя…»

– Она говорит, что будет рада встретиться с вами, – сказал я.

– Спасибо, Иолочка, – опуская глаза, пробормотала Тася.

Больше говорить нам вроде было не о чем. Хотя, что я вру – я бы хоть вечность еще болтал с Тасей. Но только если б нам удалось остаться наедине, а это, похоже, случится еще не скоро. Я подумал, что сегодня же вечером обсужу с Соболем план действий по разрыву нашей с Иолой чудовищной связи.

Думая об этом, я довольно холодно простился и отправился в мой новый дом под землей.

Однако поговорить с Эриком Ильичом в этот день мне не удалось: его просто не оказалось в подземном лагере. Я спросил о нем Диму, но тот только развел руками:

– Ну, Соболь не сидит на месте. У него ведь еще работа, больница, всякие разъезды.

– Куда это он все время ездит? – спросил я.

– Как – куда? – изумился Васильев. – Ищет таких терпил, как мы. Потому и работу не бросает, чтобы иметь возможность к ним подбираться.

– В смысле подбираться?

– Да ты напряги мозги! – скомандовал Дима. – Как, по-твоему, обычный человек может узнать о том, что какой-то ребенок почти все время дрыхнет и его невозможно разбудить? Или что кто-то видит странные сны, которые сносят ему башку? Только психиатр. Так он находит хотя бы одного из пары, а потом уже тянет ниточку к другому. Вот и со мной это было…

– Он тебя нашел? – заинтересовался я.

– Не меня. К тому времени мне уже не психиатр нужен был, а нарколог. Я видел Чан Тхи Хонг каждую ночь и понимал, что со мной все очень плохо. Однажды пацаны предложили кое-что, я попробовал – и впервые в жизни спал спокойно. Вот и вообразил, что смогу таким способом излечить себя от шизы. И вместо этого чуть не сделался конченым наркошей. А Соболь с женой в это время были во Вьетнаме на какой-то конференции, и там ему рассказали про Хонг. Он поговорил с ней, узнал про меня, отыскал, привел в чувство. А потом и ее сумел сюда привезти, вроде как на лечение. Не будь Ильича, я бы давно уже отдыхал на кладбище, – закончил свой рассказ Дима.

– Значит, они опять за кем-то поехали? – спросил я. – А мы как же?

– А что мы? Элементарно! Уроки старшие ребята проводят, все необходимое для жизни тут есть. Не дрейфь, не заскучаешь! – ободрил меня Васильев.

На следующий день с утра начались уроки. И поначалу они меня ужасно удивили.

Первым шел русский язык. Пещера, где мы занимались, была небольшой и очень походила на обычный класс с доской и четырьмя партами. А вот ребят было мало, и все разновозрастные, даже тот малыш, которого я вчера видел на поляне, присутствовал.

Пришел один из старших парней и начал по очереди вызывать нас к доске. Он просил написать какую-то заковыристую фразу, и все срезались. Малыша и девочку в очках, которая сидела рядом со мной, Борис даже приглашать не стал. Зато последнему мальчику, который вышел к доске, вручил справочник по русскому языку и велел читать вслух все подряд. А сам слинял.

Я просто обалдел. По-моему, в таком обучении не было ни малейшего смысла. И я сказал шепотом той самой темненькой девочке в очках, своей соседке:

– Здесь что, нет нормального ксерокса, чтобы хоть не на слух учить?