Аленка в шоколаде

– Я могу, да, я могу! – Я показываю маме, свои «цыпочки», но теперь, предусмотрительно держась за стенку. – Я видела в телевизоре, так тетенька танцевала.

Я слегка приседаю и топчусь на месте, с грацией молодого бегемотика. Мама с бабушкой смеются. «Да и ладно», – не обижаюсь я, – «пусть смеются, зато сегодня мы идем в кино!» Очень интересное будет кино. Мама сказала – новый фильм, называется «Бриллиантовая рука».

В кинотеатре, я мужественно высидела у мамы на коленях пятнадцать минут, потом, потихоньку сползла на пол, и пошла осматривать зал. Хорошо, что мы сидели с краю, возле прохода. Я прошлась наверх, потом спустилась вниз, по большим ступеням. Какая-то девочка, глядя на меня, тоже выскользнула с кресла и стала ходить вслед за мной. Девочка оглядывается по сторонам, потом спрашивает:

– А ты свою маму как потом найдешь? Здесь темно.

Я пугаюсь сначала, но потом смотрю внимательно в зал, большой экран светит ярко. Да вот же она, моя мама, самая красивая! В белых брюках, с длинными темными волосами. Как можно, такую не заметить. Она смеется, глядя на экран, – дядька прячет пистолет в фуражку, и надевает ее на голову.

Идем домой, после кино – мама мне покупает красного петушка на палочке. Как я люблю таких петушков! Когда леденец заканчивается, надо погрызть деревянную палочку, она тоже немного сладкая. Я хотела эту палочку сохранить, а дома, вечером, еще погрызть. Но мама не дала. Хотя леденец был и на палочке, но после него оказываются липкими и руки и лицо. Мы видим колонку с водой, идем к ней, мама нажимает на тяжелый рычаг и говорит: «Мой руки, только осторожно!»

Я сую ладошки под упругую струю, вода брызжет везде: на мое платье и на новые гольфы, на мамины белоснежные брюки, на туфли… Вот бабушка, отругала бы! А мама смеется:

«Ничего, лето на дворе, высохнем».

И последний аккорд этого счастливого дня. Мы стоим на остановке, ждем автобус, и неподалеку – мама замечает автомат с газированной водой.

– Хочешь лимонада? – Спрашивает меня.

Ну конечно! Я радостно киваю головой. В большом автомате есть две маленькие дырочки для денег. Одна совсем маленькая, нужно опустить копейку, подставить стакан – и польется газированная вода. Но она не сладкая, и совсем не вкусная. А вот в другую дырочку, побольше, нужно опустить три копейки. И тогда, в стакан капнет вкусный сироп, а потом польется газировка.

– Ты какой напиток будешь, – спрашивает мама, – яблочный или грушевый?

Я люблю грушевый. Мама опускает в автомат три копейки, нажимает кнопку с красивым названием «Дюшес», – и вот с шипением, льется в граненый стакан газированная вода. Я пью потихоньку, пузырьки подпрыгивают и стреляют мне в нос, но как вкусно! Я не могу осилить целый стакан, отдаю маме. Довольные, мы возвращаемся на остановку, как раз к приходу нашего автобуса.

Ангел-хранитель

Не знаю, что «помогло» мне заболеть, поедание конфет из глины, или что-то еще. Но это случилось. Я лежу на диване, мне плохо: у меня высокая температура и болит живот. Так же не знаю, как моя мама за 1800 километров почувствовала, что мне грозит опасность. Пятница, вечер – подруги зовут на студенческую вечеринку, а у нее на сердце тяжесть, места себе не находит. Как там дочка? Может что-то случилось? Телефона у бабушки нет, не позвонить, не узнать.

Мама решается, едет на вокзал – денег в кошельке еле хватает на билет. Поезд отходит через пятнадцать минут. Она заскакивает в вагон. И через сутки, вот он, наш городок; бегом с вокзала домой – и точно! Аленка вся бледная, лоб покрыт испариной, почти теряет сознание. Бабушка в слезах: «Не знаю, что делать! Она говорила – животик болит. В понедельник надо к врачу…»

Какой понедельник! Мама хватает меня на руки и несет в ближайшую больницу. Как это получилось, у хрупкой стройной женщины, в сорок шесть килограмм весом, дотащить меня, не худенькую такую, – килограмм шестнадцать, наверное; почти два километра до больницы – никто не знает. А дальше мне просто повезло, что в субботу нашлись врачи, и все они хорошо знали свое дело.

В приемном покое, врач, после быстрого осмотра принимает решение – на скорую, и в госпиталь, в хирургию. Хирург в госпитале командует: «Срочно в операционную, это перитонит». Я прихожу в себя на столе, надо мной большая круглая лампа, врач в белой маске спрашивает:

– Мультики любишь смотреть?

– Да… – Слабо отвечаю я.

– Сейчас посмотришь.

Мне на лицо кладут марлевую тряпочку, пахнущую чем-то, очень противным. Я пытаюсь сопротивляться, но тут же отключаюсь. Потом, долгие дни в больнице. Вставать нельзя, но меня развлекают со всех сторон – бабушка приносит всякие вкусности, мама читает книжки, рядом со мной мои любимые игрушки. Приходит врач улыбается:

– Ну как дела, Аленка?

– Хорошо, – я пытаюсь улыбнуться в ответ.

– Больше не ешь конфет из глины, обещаешь мне?

– Да, – киваю я доктору. Теперь у меня этих конфет, настоящих – целый кулек в тумбочке: и шоколадные и карамельки. Меня угощают все, и знакомые и незнакомые. Но конфет не хочется, вообще есть не хочется.

– И скажите спасибо, вашему ангелу-хранителю, – добавляет тихонько доктор маме – еще бы несколько часов и было бы поздно.

– Мам, – спрашиваю я потом, – а кто это, ангел-хранитель?

– Это ангел, который охраняет тебя от всех бед.

– Это он сказал тебе, чтобы ты приехала?

– Да, наверное, – улыбается мама.

Через какое-то время, разрешили вставать, но ходить было страшно, почему-то. Я держусь рукой за бок, и боюсь разогнуться.

Мама вынесла меня в больничный двор – большая асфальтированная площадка, залитая солнцем.

«Пойдем, погуляем», – предлагает мама. Но мне страшно! Кажется, если я сделаю шаг – то упаду, прямо на этот нагретый солнцем асфальт. И что теперь? Я разучилась ходить? Это в четыре-то года? Мне стыдно, но страх преодолеть не могу. Тогда мама берет меня за руку: «Давай, сделай два шажочка, потом остановишься и отдохнешь». Я делаю шаг и останавливаюсь, цепляясь двумя руками за мамину руку.

«Смотри, кошка!» – Показывает мама. В теньке, возле больничной стены, разлеглась большая рыжая кошка, вот она потянулась всеми лапками и перевернулась на другой бок. Я хочу ее погладить, забываю про то, что не умею ходить, и мы дотопали потихонечку, до этой кошки. Я ее осторожно глажу, кошка довольно мурлычет.

– Вот видишь, – ты сама дошла до кошки! Значит, ты не разучилась ходить! – Констатирует мама.

– Нет, – не соглашаюсь я, – я разучилась, а потом снова научилась.

– Опять ты споришь, – улыбается мама, – значит выздоравливаешь.

Мы возвращаемся в палату. Все хорошо, скоро на выписку и домой.

Волшебная страна

Я очень рада, мы идем в гости к бабушкиной сестре! Бабушкину сестру зовут Даша, она тоже бабушка. У нее день рождения, и пришло много гостей: ее взрослые дети, родственники, подруги.

– Поздоровайся, Аленка… – Без надежды в голосе, говорит моя бабушка.

Я молчу и прячусь за ее спину, слишком много людей, и все незнакомые.

– Она стесняется, – оправдывается бабушка, – целый день дома одна, с игрушками да с кошкой. Я ведь, то во дворе, по хозяйству, то на кухне.

– Так ее в садик надо отдать, Мариш, а то она совсем одичает, скоро пять лет дитю, а она ни с кем не разговаривает. Да и тебе полегче будет. – Советует бабушкина сестра.

– Да, надо, – кивает бабушка, – я узнавала – сказали в конце лета приходить.

Вот наконец, все садятся за стол, вернее два стола сдвинуты вместе, накрыты красивыми скатертями. Стульев не хватает – на две табуретки кладут широкую доску, получается лавка; сверху накрывают покрывалом – и вполне удобно сидеть.

Меня оставляют в покое, взрослые едят, разговаривают, пьют ягодную наливку из крохотных рюмочек. Бабушка говорит с гостями по-украински, а мне так нравится слушать: такой красивый, певучий язык. И когда все наелись – начинается самое интересное. Бабушки начинают петь. Сначала грустные украинские песни, мелодичные, красивые. Потом веселые:

«Распрягайте хлопцы коней, да лягайте почивать…» Ах, как хорошо поют! Женщинам начинают подпевать мужчины, и так у них слаженно выходит.

«Марыся, раз, два, три, калина…» – Дядька с большими усами, громко и красиво свистит в этом месте, я аж раскрываю рот. Кажется, сейчас выйдет из стойла его красавец конь… Сядет дядька на коня, и поскачет куда-нибудь. На Украину, например.