Кредо содержанки

Рина улыбнулась мужчине, протянула руку за шелковым пеньюаром и выскользнула из постели. Он смотрел на нее, и Рина, чувствуя взгляд любовника, двигалась неторопливо и грациозно. Пеньюар она набросила на голое тело, но позволила ему чуть соскользнуть с плеча, небрежным, но очень женственным жестом поправила волосы и подошла к трюмо. Вынула из бархатного футляра и вдела в уши его последний подарок – серьги с бриллиантами, коллекция известного дизайнера. Белое и розовое золото, хрупкое изящество, повторяющее то ли растительный орнамент, то ли морозные узоры на стекле, холодный блеск дорогих и чистых камней. Шея у Рины роскошная, просто идеальна для того, чтобы носить длинные серьги. Собственно, она и с Иваном Александровичем познакомилась благодаря своей красивой шее и любви к серьгам. С мужем Рина рассталась давно, пара неудачных и мимолетных романов не оставила ничего, кроме разочарования, и она порой радовала себя подарками сама; а что делать, если больше некому. В канун Нового года Рина решила купить себе что-нибудь из украшений. Закончив работу, пешком прошла до Тверской, забрела в ювелирный и мерила что-то воздушное в отделе серебра.

Спиной почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Бросая быстрые взгляды в зеркала, разглядела солидного в дорогой дубленке господина: лет пятьдесят, внимательные глаза, довольно интересное лицо, седые виски. Рине стало досадно: какого черта он на нее пялится? Вот ведь невезение, в кои-то веки решила себя побаловать к Новому году, купить себе любимой подарок – и вот, не слишком молодой тип в ботинках из кожи какого-то невезучего пресмыкающегося портит все удовольствие. Особенно впечатлили Рину ботинки. И как он в них по улице-то ходит, пижон несчастный? Холодно, наверное… но тут же она опомнилась: он же наверняка на машине, вот и дубленочка тонкая, даром что черная норка по воротнику… Решив поставить наглеца на место, она повернулась и в упор взглянула на мужчину. Тот некоторое время разглядывал ее светло-голубыми глазами, ни в малейшей степени не смущаясь откровенным недовольством молодой женщины. Продавщицы тщетно пытались привлечь внимание клиентов, но те словно забыли, где находятся и зачем пришли в это ярко освещенное помещение, полное блеска золота и драгоценных камней. Представительный мужчина и молодая женщина скрестили взгляды, как шпаги, и через несколько секунд в магазине повисла напряженная тишина. В конце концов мужчина отвел взгляд, усмехнулся, но, к удивлению Рины, не отвернулся к прилавку, а направился прямиком к ней.

– Здравствуйте, девушка, – сказал он, остановившись рядом и приветливо улыбаясь. – Меня зовут Иван Александрович, и я хочу попросить вас об одолжении.

– Да? – удивленно обронила Рина.

– Мне нужно выбрать подарок… А я никак не могу ни на чем остановиться. Вы не могли бы примерить эти серьги?

По его знаку рядом возникла продавщица и положила на стекло прилавка темно-синюю бархатную подушечку, на которой радовали глаз серьги белого золота, украшенные бриллиантами.

Рина оторвалась от светло-голубых глаз незнакомца и взглянула на украшение. Она сразу же решила, что серьги ей не нравятся. Изделие было массивное, в советских традициях – много металла и устаревший дизайн.

– Они вам не нравятся? – догадался Иван Александрович. – Ну вот, я так и знал, совсем в этом не разбираюсь.

– Нет-нет, они очень даже… – торопливо выпалила Рина, мгновенно почувствовав себя неловко.

– Прошу вас, помогите мне с выбором! – Улыбка у Ивана Александровича получилась обезоруживающая. В уголках светло-голубых глаз собрались веселые морщинки. – Я должен преподнести подарок одной даме из налоговой, цена не имеет значения, но хотелось бы, чтобы подарок произвел должное впечатление.

«Однако», – подумала Рина, а вслух сказала:

– Не уверена, что мне понравится то же, что даме из налоговой.

– В любом случае в вашем выборе будет больше вкуса, а ведь для женщины это очень важно, – просительно продолжал мужчина.

Рина решила, что дальше ломаться неудобно, да и не так уж велик труд. Они вместе вернулись к витрине с бриллиантами, и минут через двадцать примерок, когда обе продавщицы подавали то то, то это, поворачивали зеркала так и этак, Рина выбрала серьги, которые, как она объяснила благосклонно внимавшему ей Ивану Александровичу, подойдут практически любой женщине благодаря классическому дизайну и чистым камням.

Когда выбор был сделан и украшения оплачены, Иван Александрович рассыпался в благодарностях и предложил компенсировать усилия и время, оплатив то, что Рина выбрала для себя, до того как он «безжалостно принялся ее эксплуатировать».

Молодая женщина решительно отказалась и даже нахмурилась, давая понять, что подобное предложение неуместно. Он все понял правильно и пригласил ее в кафе. Делать Рине было решительно нечего, а мужик выглядел вполне искренним, и она согласилась.

В результате они оказались в небольшом и очень уютном итальянском ресторанчике, где Иван Александрович кивнул метру и сказал негромко несколько слов, после чего перед ними возник некто, прошелестевший интимно:

– Я ваш сомелье, – и с гордостью продемонстрировавший бутылку белого вина, которое должно «наилучшим образом подойти к тому празднику вкуса, который приготовил для вас сегодня шеф». Иван Александрович капризно оттопырил губу, обозрел этикетку и с сомнением взглянул на сомелье. Тот стушевался и через несколько секунд предъявил другую бутылку, выразив надежду, что «урожай этого года сохранил в себе столько солнца и тепла Италии, что господа просто не смогут не восхититься…». В этот раз мужчина благосклонно кивнул, бутылка была открыта, и торжественно упали в бокал несколько капель золотистой жидкости. Иван Александрович качнул бокал, пригубил вино и через несколько секунд (застывший рядом сомелье, казалось, даже не дышал) кивнул. Рина с интересом наблюдала за происходящим. Она поняла, что ресторан этот дорогой безумно, и решила, что нет худа без добра – сама она никогда на такие траты не пошла бы, а тут на тебе: дизайнерский интерьер, огромные аквариумы с разноцветными рыбками, креветками, осьминогами и прочей плавуче-ползучей живностью, и сомелье, и проба вина, как в кино… Когда сомелье удалился, а на столе появились горячие булочки и восхитительно пахнущее масло, смешанное с травами и чесноком, Иван Александрович наклонился к Рине и негромко сказал:

– Произвел я на вас впечатление? – Он улыбался, и Рина, засмеявшись, кивнула. – Сам-то я люблю водку и пельмени или рагу свиное. Но здесь намного гламурнее, и я подумал, что вам понравится…

Рина не могла не рассмеяться, и за обедом они дружески болтали, запивая вкуснейшие блюда средиземноморской кухни прекрасным вином. Рина узнала, что Иван Александрович женат и у него взрослый сын. «Скоро, глядишь, и дедом стану». Про жену он сказал как-то очень спокойно: «Мы столько лет вместе, что даже ссориться уже неинтересно…» Выяснилось также, что работает он в некой консультационной компании. Услышав, что Рина трудится в цветочном салоне, он потребовал визитку.

– Нам, знаете ли, букетики всякие нужны бывают регулярно. Восьмое марта там, и прочие праздники. Это очень удачно, что я вас нашел.

Визитки у Рины не было, и она написала на салфетке свой рабочий телефон.

– И мобильный на всякий случай, – сказал он.

И Рина написала мобильный тоже.

Так у нее появился любовник. Он был напорист, нежаден и восхищался ею вполне искренне. Рина быстро поняла, что она не первая, но не стала переживать по этому поводу. Как мужчина Иван Александрович был хоть куда, и ей нравилось, что им хорошо в постели, что он делает ей подарки, получая от этого удовольствие, что возит ее на различные мероприятия. Впрочем, мероприятия бывали разные и не все проходили гладко, но Рина понимала, что жизнь не может преподносить только пряники. Даже брак требует от партнеров готовности идти на компромиссы. Она честно выполняла то, что входило в ее обязанности как любовницы состоятельного человека: была мила и не устраивала скандалов, блистала на вечерах и тусовках и радовала его в постели. И, раз и навсегда договорившись с собой, принимала подарки или деньги и порой называла себя содержанкой, но не видела в том ничего зазорного.

– Я совершенно свободная женщина, – говорила она подругам. – И почему бы не получить удовольствие от секса и того, что мужчина хочет дарить мне подарки?

Дуська кивала, Кира молча приподнимала брови. Дуська всегда со всем соглашается, она такая добрая и сентиментальная, что оправдает, наверное, даже людоеда. Кира замужем не была, любовников периодически меняла и относилась к ним как тренажерам в спортзале. Рина иной раз немножко жалела ее. Ей казалось, что полное отсутствие романтики и каких-то возвышенно-девических ожиданий обедняет жизнь. Но если начать поучать подругу – тут-то дружбе и конец, а потому каждая из подруг протаптывала в лесу собственные тропинки в поисках той самой солнечной полянки, где ждет счастье.

Какой должна быть идеальная мать?

Откройте любой журнал для родителей и найдете там стандартный набор советов: вы должны уделять своему ребенку достаточно времени, но не навязываться. Направлять его интересы, но не заставлять насильно реализовывать ваши планы и мечты. Всегда быть чуткой и готовой выслушать и прийти на помощь. Кормить, поить, одевать и при этом воспитать в нем самостоятельность. Мне трудно представить себе, что найдется женщина, которая сможет все это сбалансировать и сочетать в какой-то идеальной пропорции. Потому как если женщина работает, то время от времени ребенку придется сидеть дома одному, идти в школу с непроверенным домашним заданием и есть сосиски. А если мать сидит дома… то сможет ли она дистанцироваться настолько, чтобы не давить на свое чадо? Особенно когда наступит тот пресловутый момент обретения самостоятельности?

Рина старалась быть хорошей матерью. Она честно следовала Машкиным вкусам в одежде (лишь немного ограничивая чрезмерное употребление ярко-розового и угольно-черного), не мешала ей красить волосы и дырявить уши. Заставила носить брекеты, выдержав по этому поводу истерику и переломив ее извечным родительским «потом ты мне спасибо скажешь». Она не считала нужным делать вид, что любит «Токио Отель» или Диму Билана, но и слушать их не запрещала. Винила себя в том, что не следит за учебой дочери более пристально, но в начальной школе сей момент был упущен, и к Машке в этом плане было уже не подобраться.

– Мам, я сама. Расслабься, трояков в аттестате не будет, а в остальном… тебе что важнее – мое здоровье или пять баллов по математике? Репетитор? На фига мне репетитор? Да наша Татьяша и так всех училок построила, мы только на ЕГЭ и пашем.

Слушая разговоры коллег и других родителей, Рина порой даже немножко гордилась тем, что у нее с дочерью такие замечательные отношения. Секретов от матери у Машки нет, общаются они по-дружески – чего еще желать?

А потом Машка преподнесла маме сюрприз. Они сидели в кухне и ужинали: салат, заправленный йогуртом, для Рины и салат плюс куриная ножка для Машки. Справившись с мясом и облизав пальцы, дочка как-то очень буднично объявила, что уезжает жить в Германию.

– Не поняла… – Рина хлопала глазами. – В смысле по обмену? Но у вас же ЕГЭ на носу. Меньше полугода осталось.

– Плевать мне на это ЕГЭ, – фыркнула Машка.

Рина долго ходила по квартире за дочерью, собрав в кулак все свое терпение (чтобы не убить любимое чадо и не сорваться на крик, после которого разговор вряд ли получится) и задавала один и тот же вопрос в разных формах, пока не выяснила следующее. Прошлым летом группа старшеклассников из школы с углубленным изучением немецкого языка, где и учится Маша, отправилась на три недели в Германию с дружественным визитом. Там они жили в семьях, а потом, месяца через три, принимали немецких школьников у себя. Рина прекрасно помнила симпатичную темноволосую девочку, которая у них жила, Моника кажется. Вполне нормальная девочка. Но как выяснилось, там, в Германии, у нее есть брат и с ним Машка за три недели умудрилась закрутить любовь. Потом они переписывались по Интернету, и вот теперь Гельмут зовет ее к себе и говорит, то есть пишет, что жить без нее не может и вообще.

– С ума сошла? – взвилась Рина. – И кем ты там будешь?

– Я буду счастливой мужней женой, – отрезала Машка и от растерянности и недвусмысленности намека Рина лишилась дара речи.

И все же она, списавшись по имейлу с тем самым Гельмутом и воззвав к его немецкой прагматичности, убедила потенциального мужа подождать полгода и дать Машке закончить школу. Гельмут согласился и Машку сумел убедить, но заявил, что скучает ужасно и приедет к ним на Новый год.

– Замуж? – Кира вытаращила глаза и едва не уронила палочки. Подруги питались очередными суши. Рина уже привычно ловко орудовала палочками, а Дуська попросила прибор и теперь задумчиво ковыряла в тарелке.

– А как же институт? Куда ты ее собиралась определить?

Рина пожала плечами:

– Ну, я предлагала ей попробовать куда-нибудь на платное, само собой, но Машка такая упертая… Боюсь, придется уступить и отпустить в Германию.

– А если не сложится у них там? Вернется сюда – и что? Ни образования, ни работы! – Кира покачала головой. – Я бы на твоем месте родительскую власть употребила.

Рина сдержала готовое сорваться с языка «вот когда будешь на моем месте, тогда и поговорим». Легко сказать! Она намекнула Машке, что до восемнадцати лет та без согласия матери не сможет никуда уехать, на что дочь лишь пожала плечами и заявила, что учиться все равно не пойдет. На жизнь себе заработает хоть в том же «Макдоналдсе», а потом все равно уедет. И Рина прекрасно поняла недосказанное – только отношения их за это время станут другими.

– Это ее жизнь, – сдержанно сказала она. – Пусть поступает как хочет. Свою голову не приставишь.

– Вот будет здорово, если ты скоро станешь бабушкой! – выпалила вдруг Дуська.

Рина взглянула на нее холодно: такая перспектива не радовала.

* * *

Новый год подкрался быстро, и вот уже Рина с Машкой встречают Гельмута в Шереметьеве. Ни про какую гостиницу Машка и слышать не пожелала, и парень поселился у них. Глядя по утрам, как он пьет кофе и ест в неимоверных количествах бутерброды с сыром, Рина никак не могла осознать, что этот белобрысый здоровый молодой мужчина собирается стать мужем ее Машки.