Жизнь на гранях миров

Вечером, лёжа без сна, долго думала о нём и – о себе. Правда вставала перед ней остро, безжалостно: она полюбила. И ни величие положения, ни задетая гордость не помешали тому. Что же теперь? Продолжать любить, но скрытно, затаённо, чтобы ни сам врач, ни сыновья ни о чём не догадались. Конечно, нет ничего тяжелее, чем неразделённая любовь, но лучше такая, чем холодное сердце. Она прильнула щекой к прохладному атласу подушки и вдруг улыбнулась: «Что поделать, если женщина во мне оказалась сильнее, чем мать императора!»

Часть 3. Неосознанное

Я изменился. Раньше я смотрел на земное, теперь меня интересует духовное. Что случилось? Новый мир так действует во мне? Или это началось раньше, просто перемены замечаем со временем?

Помогать – всё ещё важно, но ещё важнее – учиться. Понять, как это крутится, какие законы всем управляют. Никогда не чувствовал себя таким школьником, как в последние дни. Ласоро, его мать, Ангел, спускающийся с небес.… Даже Гастан с его загадочной болезнью: всё ново, непонятно, и хотя люди – такие же, как и везде, но в каждом из них – особая тайна.

Я вступил в новый мир – как странник в область неизведанного. Все мои знания оказались неприменимы, ничтожны. Мне нужно вглядеться пристальнее, исследовать этот мир. Но для того, чтобы исследовать, я сам должен соответствовать ему.

Это – особый путь. В мире хасаров я был как бы выше и по знаниям, и по опыту. Там я учил. А здесь предстоит учиться…

У дверей в комнату принца столпились придворные. Игорь узнал вельмож из свиты императрицы. «Значит, она внутри. Не стану мешать». Он хотел вернуться чуть позже, но слуга Ласоро уже склонился, приглашая войти. Врач вошёл – и поразился тёплому приему: Ласоро искренне обрадовался, а Юсан-Аминах улыбнулась своей особенной, нежной улыбкой.

– Мира и света! Простите, если помешал. Но я могу прекрасно подождать снаружи.

– Ни в коем случае! Я сейчас ухожу, – она перевела взгляд на сына и остановилась: тот выразительно шепнул: «Мама!»

Юсан-Аминах повела бровью – и осталась.

«Что происходит?» – подумал Игорь.

– В следующем месяце – праздник тканей, – объяснил Ласоро. – Мы хотим, чтобы ты принял участие в торжественной процессии.

– Если вам будет удобно, – прибавила Юсан-Аминах.

– Это яркое, красивое шествие по городу. Не бойся, идти пешком не придётся: нас повезут ахисы.

– С удовольствием, – ответил Игорь, – мне будет очень интересно.

– Вот видишь, мама, а ты думала, что он откажется.

– Почему? – удивился врач.

– Она считает…

Юсан-Аминах сделала большие глаза, но сын с улыбкой продолжал:

– Она считает, что такие простые вещи не должны тебя интересовать. Ты слишком серьезный.

Вот тут Игорь рассмеялся:

– Серьёзный, это да, но в меру. И от праздника не откажусь!

Ласоро тут же принялся рассказывать:

– В этот день весь город драпируется яркими светлыми тканями. Дома превращаются в живописные пятна, вывешиваются длинные полотнища флагов и просто красочные полосы.

– А в чём смысл?

– Сейчас объясню, – принц встал и подошёл к окну, взял в руки разные шторы. – Вот тёмный цвет, а вот светлый. В мире всё устроено так: начиная с самого крайнего, чёрного, и заканчивая небесным, белым.

«Дуализм? – подумал Игорь. – К чему он клонит?»

Ласоро искал слова.

– Как ты думаешь, какого цвета душа? – спросил он вдруг.

– Думаю, светлого, – ответил Игорь с улыбкой.

– Я тоже так думаю. Так вот, яркая светлая ткань символизирует потребность души быть светлой.

«По возрасту – младенец, а по уму – глубокий старик, – поразился Игорь. – Впервые такое вижу!»

– В этот день мы не используем тканей с узорами, только чистые тона: белый, розовый, голубой.

– Праздник души! – констатировал врач.

– Да, можно сказать и так. Но мы говорим «праздник тканей». Хотя, – улыбнулся Ласоро, – наша душа – тоже ткань! Только тончайшая!

Юсан-Аминах не сводила глаз с сына. «Как он воодушевляется, когда рядом с ним этот человек! Что это? Тоска по отцу, которого нет, желание на кого-то опереться? Или обаяние самого врача?» Ей нравилось смотреть на них обоих. Высокий мужчина, с серьёзным и сильным лицом, и её подрастающий сын, юный, весёлый. «Они похожи! – вдруг изумилась Юсан-Аминах. – Не внешне, а чем-то внутри! Оба – добрые, чистые. Как настоящие отец и сын. А Ласоро – он выбрал себя самого, таким он будет, когда вырастет: сдержанным, безупречно учтивым. Поэтому он так счастлив».

– Одежда тоже меняется, – тем временем продолжал принц. – Мы наряжаемся в мягкие тона. Мужчины выбирают зелёный и синий, а мама…

– Ласоро! – едва не вскрикнула Юсан-Аминах.

– Молчу!

– Дайте-ка, я угадаю, – Игорь повернулся к женщине: – Вы будете в нежно-голубом. Или в белом с синим.

Юсан-Аминах засмеялась.

– Мама будет в золотом! – победно объявил Ласоро.

– Прекрасно. Но синий подчеркнул бы цвет глаз.

Она опустила ресницы. «Что это – комплимент? Или просто учтивость?» Юсан-Аминах не призналась бы себе сама, но ей было страшно приятно, что он, наконец, заметил её. Пусть даже из простой учтивости. А глаза… Ну что ж, если человек смотрит нам в глаза, это значит, что он уже смотрит внимательно.

Она встала:

– Мне нужно идти. Меня ждёт Гастан.

– Я тоже хотел бы навестить его, – неожиданно сказал врач. – Вы позволите?

– Конечно. Обычно в это время ему дают лекарства.

«Вот-вот, как раз на это я и хотел посмотреть».

Они вместе вышли из комнаты и не торопясь двинулись по коридору. Игорь пытался приноровиться к лёгкому женскому шагу, но то и дело сбивался: привычка к стремительной ходьбе подводила его. Юсан-Аминах улыбалась, однако идти быстрее она не могла: пожилые вельможи едва успевали за ними.