Свидетельство того, что я была…

Десять дней до голгофы, до суда, до черты…
за которой одна лишь ненужная пустошь.
Десять дней до костра… как стучат топоры,
подбивая костяшками нужность-ненужность…

Десять дней до голгофы, до черты, до суда…
где-то скачет гонец с высочайшим указом.
Десять дней… и палач не оставит следа
от когда-то счастливо-смешной черноглазой.

Десять дней до костра, уже съехались гости…
где-то скачет гонец с высочайшим указом.
Наблюдающий сверху, бросай свои кости,
вдруг успеет юнец со спасительной фразой…

Горит костер

Горит костер, от факела дрова
зажглись беспечно, весело и дружно.
Горит костер… зачем теперь слова
я на огонь взираю равнодушно.
Не изменить уже, не доказать,
не подарить, не стать, не оказаться,
не отмотать… и заново не снять…
другие руки будут прикасаться.
Горит костер, уходит с дымом жизнь,
так незаметно, тихо улетает…
слез нет, лишь голову кружит,
и воздуха немного не хватает.

Горит костер… окончена игра,
все ближе подбирается искра…

«Тихо капли царапают блюз по стеклу…»

«А Лёльке я стих напишу.

На серебряном саксе».

    Пьяный Ливень

Тихо капли царапают блюз по стеклу,
я пишу тебе стих на серебряном саксе.
Посмотри, погружается город во мглу,
растекается ночь фиолетовой кляксой.
Ливень шторит окно, закрывая от глаз,
посторонних, ненужных, заведомо чуждых,
ветер тоже грустит… и звучит парафраз,
я зачем-то пишу, но слова нам без нужды.
Вся вселенная здесь, мы забыты в раю,
опускается ночь, и не важно, что хмуро.
Сакс тоскливо выводит святое… люблю…
время, нас позабыв, мирно в кресле уснуло…

тихо капли царапают блюз по стеклу…

«Необходимо…»

Необходимо…
любить, влюбляться, доходить до ручки…
Неоспоримо.
И быть всегда вот этакой-то штучкой.
Невозмутимо,
будто не устала, идти по жизни
непобедимой.
Не помнить то, что оказалось лишним…
Нетерпеливо
встречать рассвет и быть счастливой!
Недопустимо!
Брести тоскливым пилигримом!…

«Мысли в небе словно звездочки…»

Мысли в небе словно звездочки,
разбредутся и размножатся…
Может быть, иголки колкие в строчки ласковые сложатся,
может быть, забьется глупое, комы сбросив путы лишние.
И на выдохе наивное… жить хочу… пока чуть слышное…
Может в срок часы размеренно отсчитают, что положено,
и развеет пылью пыльною все, что некогда тревожило.
И развеет и забудется… жить хочу… почти уверенно…
и витают в небе звездочки, и стучат часы  размеренно.

«Брошены горошины по траве некошеной…»

Брошены горошины по траве некошеной.
По траве некошеной, снегом запорошены…
Снегом запорошены, сорваны да брошены.
Сорваны да брошены ягоды-горошины…
Ягоды-горошины, сверху льдинок крошево.
Сверху льдинок крошево, все мы ждем хорошего…
Все мы ждем хорошего, где оно заброшено?
Где оно заброшено… что-то перекошено…
Что-то перекошено… сорваны да брошены,…
Сорваны да брошены ягоды-горошины…

Все банально и просто

«Перепутаны правила…»