Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая

Зверь чуть попятился, видя, как маг поднимает руки и из кистей высыпаются, подобно золотому песку, полчища угловатых символов, выстраиваясь в ровные ряды перед голубым барьером, удерживающем его в комнате.

– Путь к свободе, – произнес темный, когда свет защитной пелены погас.

Кайр был поражен тем, что теперь, будучи здоровенным полуметаллическим чудовищем значительно выше стоявшего перед ним хозяина дома (и это не считая длинных рогов), приближение немолодого мага ощущал подобно движущейся на него буре. Не гремящей и срезающей смертоносными молниями вековые деревья, а безмолвно идущей туда, куда пожелает, что бы ни стояло у нее на пути. Чувствовал ли Кит мощь демона внутри господина Андре или силу духов Тала, отданную ему во владение на эту жизнь, чтобы закончить начатое, но казалось, что этот хмурый тальмер с почти белыми зрачками и холодным, пронзительным взглядом во много раз больше собственного тела. Никогда раньше кайр не ощущал никого так. Возможно, это было чутье зверя, чья плоть, воля и инстинкты перемешались с его собственными.

– Валерия сказала, что ты пожелал отправиться с нами на поиски входа на уровень Альхана и что зверь тоже. Но мы знаем, что никто не обещает спокойных ночей с тобой под одним небом.

Кайр кивнул. Маг продолжил:

– Чтобы научиться контролировать переход от Кита к зверю, мне нужно знать, что происходит с тобой.

Рука господина Андре скользнула в нагрудный карман мантии и вернулась. Теперь перед удивленным собеседником на раскрытой ладони лежал небольшой стеклянный шприц в серебристой оправе. Чудовище неприятно оскалилось.

– Мне нужна кровь, и твоя, и зверя.

– И что будет, когда ты ее получишь?

– Я попробую разобраться в процессе и научиться его контролировать. Если все удастся, то ты снова получишь ошейник, только с обратным действием. Раньше по воле лорда Кит становился зверем, теперь же зверь будет уступать истинному хозяину тела.

– И кто же будет моим новым лордом? – сложил кайр мощные лапы на груди, и три металлических кольца на правой бряцнули о восьмигранные пластины, поблескивающие сквозь бурую шерсть.

Маг равнодушно пожал плечами. И, пожалуй, именно это холодное безразличие и вызвало доверие. Кит протянул лапу и взял шприц. Кровь в полумраке комнаты казалась черной и густой, будто узкая стеклянная колба наполнялась бархатом.

– А его кровь тебе придется взять самому, – прорычало чудовище, протягивая шприц обратно.

– Я понимаю, – ответил тальмер, убирая его в футляр и прилаживая на левую руку что-то вроде когтистой перчатки, состоящей из металлических колец, фиксирующих на пальцах загнутые иглы, а сверху такую же узкую и длинную колбу, армированную серебряной змейкой, обвивающейся спиралью вокруг толстого стекла.

Прыжок мага оказался столь неожиданным и быстрым, что Кит хоть и попытался уклониться, но получил удар металлической рукой по морде со всей силой, с какой тот был направлен. Кровь, смешанная со слюной и рычанием, вылетела из зубастой пасти и веером легла на каменную стену. Сразу за этим локоть мага воткнулся в грудь аккурат между блестящими пластинами, будто магиус знал, что угол, под которым они встанут при таком ударе, не столько болезненен, сколько раздражающе неприятен. Приводящий в бешенство импульс от натянувшейся кожи эхом отдался в тысячах нервных окончаний по всему телу. Каждый волосок бурой шерсти встал дыбом. Вместе с тем с металлическим щелчком и неприятным хрустом уже зажившей кожи из золотых обручей на предплечьях и кистях, из позвоночника зверя выскочили шипы, изогнутые волной ряды которых напоминали плавники рыб. Воздух загудел между лезвиями, но маг отклонился от удара и ослепил зверя вспышкой огня. Мелкие красные символы полетели вниз, смешиваясь с копотью. Комната наполнилась вонью горелой шерсти. Зверь, хотя и потерявший на время зрение, метко ударил нижней лапой почти над самым полом: он чуял мага, слышал его сердце, и этот ровный, как ленивые часы, ритм вызывал столько гнева, что, казалось, можно расщепить целый город до состояния пыли. Противник покатился по полу, однако отправил в левое колено кайра изгибающуюся тонкую зеленую молнию. Мышцы свело и лапа, дернувшись, резко согнулась. Кит, проморгавшись, воспользовался тем, что оказался на одном колене, и проткнул место, где находился темный, витыми рогами, но на бронзовые спирали упал лишь ворох розоватых искр. В этот момент пять острых игл одновременно вонзились ему в бок ниже защищающих лопатки и ребра пластин. «Когда он успел поставить метку для перемещения?!» – изумился Кит, будто наблюдая со стороны за тем, как разворачивается, свирепствуя, зверь и отправляет не успевшего вытащить иглы мага в стену. Затрещала плотная ткань мантии и следом за этим загудел несущийся на кайра огонь. Плотная магическая сеть, обжигающая при каждом движении, притянула чудовище к полу. Андре встал и глянул на ампулу, заполненную на две трети. Сам себе кивнул и направился к выходу. Пока хозяин дома восстанавливал барьер, Кит еле внятно прорычал: «Почему сразу так не сделал?».

– Хотел посмотреть, что ты умеешь, – равнодушно ответил темный, и его негромкий голос утонул в реве зверя.

Ивари открыла глаза с неохотой. В шатре из тяжелой материи, с привычным шумом вздрагивающем от порывов ветра, было темно, но прикосновение рук брата она ни с чем не могла перепутать.

– Утром я должен рассказать тебе сон, – прошептал он в самое ее ухо, так, чтобы ни у кого из соплеменников не было шансов уловить и тень этого звука.

Однако даже в этом еле слышном шепоте Ива прочитала волнение и боль. Она каким-то образом знала, чувствовала, что сон связан с чужаками, не так давно пришедшими в Долину небесных папоротников. Маг-тальмер по имени Андре и те, кто спешили спасти его, необратимо изменили жизнь брата и сестры. Темный вытащил Ники, ослабевшего и израненного, из глубокой трещины в земле и нес на руках, пока на пути не встретился Каур, шаман их племени. Он сковал чужака сном, подобным смерти, и спрятал в пещере, надеясь, что никто и никогда не придет искать его. Но ошибся. Огнеголовая чужеземка, наемник дома Рамбулат, молодой маг, белая кайра Рина и крылатое чудовище раскрыли секрет Каура, поставлявшего дому Омбран яд, благодаря которому сотни существ стали узниками подземных лабораторий.

Дети и раньше чувствовали себя чужаками в племени лидов, когда-то освободившем их плененную пиратами мать и приютившем ее. Но узнав, на какую трусость и низость способно сердце того, кто заменял им отца, совсем охладели к кочевникам. Разыгрывать скорбь по убитому шаману, которого они сами привели на встречу со смертью, было тошнотворно, но необходимо. Грела лишь мысль, что чужаки обещали вернуться за ними, если, конечно, останутся живы сами…

Ники был мрачен с самого утра. Разделавшись с нехитрым завтраком и работой, которую регулярно вменяли им в обязанности, брат с сестрой направились к звенящему ручью, в вечной спешке бежавшему между поросших травой валунов.

– Ну не молчи, уже никто нас не услышит, – дернула брата за рукав Ива.

Николас, худощавый и нескладный, как все одиннадцатилетние мальчики, забрался на один из камней и снова мысленно заглянул в гнетущий омут своих ночных видений.

– Помнишь, ты однажды рассказывала про особенный сон, который исполнился позже. Такой, будто безвольно смотришь на все со стороны, никто не слышит и не видит тебя.

Девочка кивнула. Спутанные каштановые волосы подхватил ветер и забросил ей на лицо. Брат продолжил:

– Я видел, как погиб Филипп, наемник с длинными мечами… Вокруг было какое-то странное и красивое место, полное непонятных предметов и дорогой мебели. Но многое было сломано и лежало в беспорядке. Демон, который живет внутри темного, бился с какой-то магиней. А белокурый принц сражался с существом, будто полностью сделанным из металла. Вдруг появился еще один маг и острым навершием посоха ударил Филиппа в спину. Я видел, как он умер на руках огнеголовой чужачки…

Глаза мальчика наполнились было слезами, но он сжал кулаки, проскребя пальцами по камню.

– Мы должны помочь ему. Предупредить его!

– Но как? – заморгала черными, как угольки, глазами без зрачков его младшая сестренка.

– Нам нужно отправиться на юг через пустыню, в любой имперский город. И если там мы не сможем найти наемников дома Рамбулат, то уж кого-то из магов альянса отыщем точно.

– Но это же… – даже замешкалась девочка, – …далеко!

– Боюсь, даже дальше, чем мы можем представить. Но если я хочу быть таким, как Филипп, как господин Андре, то я тоже не должен бросать других ни при каких условиях! Они оба говорили об этом, и я не подведу!

– Я с тобой! – готовая заплакать, вскрикнула Ива и полезла на камень к брату.

Конечно, она не до конца понимала, насколько сложным и опасным станет их путь, да он и сам не мог этого представить. Но оставаться с лидами не было больше ни желания, ни причин. Все звало на юг к предкам их матери, остроухой высокой дамирки[14 - Дамиры зовутся светлыми за молочно-белый цвет кожи. Красивы, атлетичны, горделивы и если не талантливы, то хотя бы настойчивы. Любят науку, искусство и военное дело. Часто имеют хорошие магические способности. Кичатся статусом, происхождением и достатком. Считают себя исконной расой и хозяевами Адаламена.]. Родина отца же – грязного, вечно пьяного пирата, предавшего устои своего племени, перестала быть для них домом. Настал момент сбросить с себя бремя прошлого и перестать быть детьми чужачки и предателя…

Несколько дней они продумывали все и собирали то, что пригодится в пути. Память Николаса еще хранила времена, когда они жили в кочующей шайке разбойников. Он помнил нехитрый, но необходимый инвентарь отца и маленькие хитрости, которым тот обучал его. Да и они с сестрой, не отягощенные родительским присмотром, могли много дней пропадать где-то, не возвращаясь в лагерь. Дети знали, что можно есть и как максимально безопасно ночевать в лесу. Но теперь их ждал огромный незнакомый мир и, самое страшное, Тонгамар с ее отравленными песчаными бурями, чудовищами и элементалями. Все вокруг норовили рассказать об этом историю, от которой непременно кидало в дрожь. А сейчас ужасные сказки грозили стать реальностью.

– Как мы найдем дорогу? – спросила Ива, бодро шагая по невысокой траве.

– Доберемся до основного караванного пути и просто пойдем по нему.

– Вправо или влево? – уточнила девочка, задавая направление ладошкой, представляя себе эту самую дорогу.

В воображении малышки торговый путь выглядел тропинкой, как та, что вела от поселения к роще, только чуть шире, и они с братом могли идти по ней вместе, взявшись за руки. Между тем Ники опасался, что не узнает его, ибо гигантские пауки-лодо[15 - Лодо – гигантские пауки, достигающие от семи до десяти метров в высоту. Углубление в прочных панцирях, в котором звери обычно переносят яйца и детенышей в возрасте до двух лет, используется в качестве пространства для пассажиров. Груз крепится на веревках, натянутых между расходящимися, как лучи, в разные стороны шипами, покрывающими бока и спину животных. Чуть растопыренные четырехсуставные конечности способны выпускать шпоры, которые животное втыкает в землю, чтобы преодолевать сложные участки или защищаться.], перевозившие грузы, не вытаптывали землю, а лишь оставляли на ней специфические вмятины от шипастых лап. Совсем в детстве он мог найти их без труда и по форме определить, в какую сторону двигался караван и как давно это было. Незаменимый навык для пирата.

– Все равно, в какую, – ответил брат. – Если мы дойдем до Шамрада, то сможем продать ягоды и сесть на караван. А если нет… – в этот момент он сам ужаснулся от того, что говорит это всерьез, – значит, пойдем по пустыне мимо Тонгамар и окажемся как раз в Аданааре.

Карта континента в его голове была примерной. Ему нравилось воспоминание о том, как мама тонкой палочкой чертит на мокром песке у ручья неровную кляксу с вытянутым носом на севере и, словно бородавку, сажает на него Шамрад – ближайший имперский город. Черный камень по диагонали – это Огненная гора, возле нее отмечена область мертвых, отравленных пустынь, где песчаные бури превращают живых существ в чудовищ. Где-то там, на краю, в форме спирали – Аданаар.

– Почему ракушка? – спрашивал Ники, глядя, как речная улитка медленно ползет по камню, на котором стояли его босые, испачканные в песке ноги.

– Потому что он весь построен из огромных раковин.

– Как у нее?

– Самых разных форм. Но некоторые столь велики, что ты мог бы гулять в них, как в папоротниковой роще.

Далеко-далеко от пучка травы, обозначающего их лагерь, там, где клякса континента имела неровный край, мама нарисовала остроконечную кривую, напомнившую Ники корону, и над ней треугольник вершиной вниз.

– А это мой родной город – Дамират. Он стоит на берегу моря. Воды так много, что с одной стороны у нее есть край, а с другого нет.

– Как это?

– А вот так, она бесконечно далеко уходит в горизонт. И по ней, как мы по земле, ходят большие корабли и маленькие лодки.

– Почему ты нарисовала его так? Из чего он сделан?