– Мне с тобой надо идти, – заметила девочка. – Как ты будешь объяснять прабабушке, что за медальон. Снять и отдать его тебе я ж не могу.
– Можно сфоткать, конечно, – заметил Женька. – Но…
– Я думаю, твоей прабабушке лучше будет увидеть медальон «в натуре», так сказать, – возразила Лиза. – И будет лучше, если я сама послушаю, что она скажет.
– Ты права, – покивал головой Женька. – Ну, это ничего. Вместе пойдём. Изобретём правдоподобную легенду и вперёд. Чаю, кстати, хочешь?
Лиза невольно усмехнулась от резкой смены темы, и, покосившись, на картину, ответила:
– Хорошо бы. Только я пересяду.
И она села так, чтобы не видеть натюрморт. Мальчик перехватил её взгляд и хмыкнул:
– Ага, у меня от этих мёртвых гусей с глухарями тоже кусок поперёк горла. Это мамина сестра родителям на годовщину презентовала. Она сегодня к нам в гости придёт. Мама говорит, что неудобно будет, если мы эту картину не повесим. Надеюсь, после визита папан это художество в кладовку отправит.
Позже за чаем, Женька спросил:
– А ты Динке про медальон говорила? Я так понял, что вы, типа, лучшие подруги. Нам бы помощь не помешала.
Лиза смутилась:
– Ну… были. Мы с ней поссорились немного.
– Из-за чего?
Лиза сделала неопределённую гримасу.
– А, – проницательно заметил Женька. – Дело в моём неотразимом братце.
– Да нет! – воскликнула Лиза, но Женька только скривился и махнул рукой.
– Я не из любопытства, – делано-равнодушно сказал он. – Кириллу, значит, тоже ничего пока говорить не буду.
***
Проникнуть в дом Пожарских оказалось проще простого. С утра в субботу Женька позвонил маме Кирилла и изложил ей следующее:
– Привет, тёть Тань! Вы сегодня дома?
– Женечка, – обрадовалась племяннику Татьяна Максимовна. – Да. Тебе Кирилла позвать?
– Пока не надо. Я хотел у вас спросить. Помните, вы подарили Лизе Дворнягиной, однокласснице Кирилла, медальон со змеёй?
– Помню, а что? – обеспокоилась женщина.
– Да у неё какой-то проект в школе про старинные предметы. Ну, типа, надо принести какую-нибудь интересную вещь из дома и рассказать её историю, а лучше – сделать что-то вроде презентации. И она спрашивает, можно ей поговорить с бабулей про этот медальон. Может, она что-нибудь про него вспомнит?
– Ой, приводи её, конечно, – успокоено сказала Татьяна Максимовна. – Ираиде Валерьяновне будет приятно. Только не знаю, что она может вспомнить…
– Ну, на нет и суда нет, – ответил Женька. – Хоть бабулю развлечём.
На том и порешили.
Лиза и Женька встретились у подъезда дома Пожарских.
– Нам повезло, – сказал мальчик, когда Лиза подошла. – Дома сейчас только тётя Таня и бабуля. Кирка с отцом на скалодром поехали. Никаких лишних ушей и расспросов. Какие новости?
– Да никаких особо, – сказала Лиза, пока они поднимались на лифте. – Вчера пробовала поискать какую-нибудь информацию… Глухо. Ну, точнее, мутотени всякой хоть отбавляй. Начиталась вчера о суевериях, связанных со змеями, амулетах. И везде всё по-разному: где-то змеи – символ мудрости и здоровья где-то – обмана и всяких несчастий. Полночи кошмары снились.
Двери лифта с грохотом открылись, и ребята оказались на площадке. Женька ободряюще похлопал девочку по плечу и первым подошёл к тёмно-коричневой металлической двери, оформленной под дерево.
Ираида Валерьяновна оказалась опрятной сухонькой старушкой с пушистыми, белоснежными волосами. Она явно скучала и обрадовалась неожиданным гостям.
– Женечка, – неожиданно звонким и немного мультяшным голоском прощебетала она, – а что за девочка? Да вы садитесь, садитесь!
– Бабуль, это Лиза, – сказал мальчик, опускаясь на табурет. Лиза робко примостилась на краешке стула.
– Ираида Валерьяновна, – сказала девочка, – мы недавно разбирали вещи в вашем доме. Татьяна Максимовна разрешила мне взять одну вещь. Вот этот медальон.
Старушка чинно надела очки и с интересом уставилась на украшение.
– И я хотела бы побольше о нём узнать. Ну, то есть откуда он и всё такое.
– А тебе на что? – немного удивилась прабабушка.
– Для задания. В школу. Вещь, похоже, старинная.
– Про старину я не знаю, – с сомнением ответила Ираида Валерьяновна. – А вообще-то это не мой медальон. Я ж, деточка, уже почти сорок лет как вдовая. А одной плохо, особенно под старость. Как старик-то мой помер, я сначала одна жила. Коленька и Витя тогда оба военными были, по гарнизонам мотались.
– Коленька и Витя – это кто? – одними губами спросила Лиза у Женьки.
– Сыновья. Витя – это мой дед, а Коля – Киркин, – так же тихо ответил мальчик.
– Я тогда медсестрой работала в кардиологии областной больницы, – тем временем продолжала прабабушка. – Попала к нам в отделение женщина, ей тогда лет тридцать пять-сорок, наверное, было. Свалилась прямо на вокзале с сердечным приступом. Представляете? И как-то мы с ней заприятельствовали. Она, Аграфена, умная была, много знала. Как-то ночная смена у меня была. Я прохожу мимо палаты, слышу – плачет кто-то. Вошла. Феня. Чегой-то у ней случилось. Говорит: всё, Ираида, одна я осталась, после больницы хоть на улицу иди или в богадельню. Подумалось мне: я одна-одинёшенька, ей некуда податься. Вот и предложила ко мне переехать…
– И как ты, бабуль, не побоялась, – встрял Женька. – Совсем ведь человек чужой.
– Не знаю, детка, – улыбнулась старушка. – Время что ли было другое, не думалось о плохом. Ни минуты я про Аграфену не пожалела. Она всё меня таскала по каким-то лекциям, вечерам, театрам. Очень историю любила, вещи всякие старинные. Феня про семью свою никогда не рассказывала, но явно не из простых была. Мебель мне кое-какую привезла. Украшения у неё всякие были. Не драгоценные вроде, но интересные, вот, как ты говоришь, с историей.
– Понятно, – разочаровано протянула Лиза.
– Феня энтот медальон со змеями особенно берегла. Говорила мне: ты, Ираидушка, что хочешь из моей шкатулки бери и носи, только вот его лучше не трогай. Он, дескать, несчастье приносит.
– А что за несчастья? – насторожился Женька.
– Ой, глупости какие-то, – махнула рукой старушка. – Я во всё это не верила, но слушать было интересно. Феня говорила, что комплект со змеями она в какой-то скупке нашла: то ли заложил кто, то ли конфискат. Неизвестно. Сказала, влюбилась просто с первого взгляда. Хозяйка магазина её, дескать сильно отговаривала брать. Вроде проклятие древнее на них. Аграфена тогда только посмеялась. А потом змеи эти жизнь ей и отравили.
– Как это? – удивился Женька.