Чудодеи Лук-у-Морья

– Мне, пожалуй, пора, – сказала Василиса.

– Тогда до завтра, – ответил Иван. Было видно, что им обоим не хотелось расставаться друг с другом. Но Лисе действительно было уже пора, потому что входная дверь отворилась и на пороге возник ее отец. Вечник был худее и бледнее обычного.

– Здравствуй, Иван, рад тебя видеть! Спасибо, что проводил мою дочь! Передавай привет отцу. Василиса, зайди в дом, пожалуйста, нам нужно поговорить! – отчеканивая каждое слово, произнес Кощеев.

– До свидания, Вечник Карлович! Пока, Василиса! Увидимся в школе! – Ванька помахал на прощание рукой и скрылся в темноте.

Лиса зашла домой. Хотя она не была здесь всего три дня, было такое чувство – как будто целую вечность. Только сейчас она ощутила безмерную усталость. Пройдя в гостиную, Василиса обессилено опустилась в кресло.

– Я уже всё знаю. Бабушка просила тебе передать, что беспокоится, но рада что у тебя сейчас всё в порядке. Позвони ей завтра, – Вечник сел напротив Василисы и принялся внимательно разглядывать дочь, – Кто он?

– Чудодей? Я не знаю. И академик не знает.

– Нет, тот, кто расколдовал тебя. Иван?

Василиса согласно кивнула.

– И что ты?

– А что я?!

– Василиса, я понимаю, ты переутомилась, но не тупи. Ты его любишь?

– Папа, мне кажется, это ты тупишь, – слабо улыбнулась Василиса, – Без истинной любви такие фокусы не работают!

– Понимаю. Я, признаться, даже рад, что это был Иван. Он мне нравится. Только давай договоримся, без глупостей…

Последних слов Василиса уже не слышала, потому что спала священным сном страшно измученного человека.

****

Ей приснился остров в океане, на котором росла одинокая сосна. На той сосне, на золотых цепях висел дубовый сундук, окованный серебром. От порывов ветра старое дерево скрипело, сундук раскачивался, издавая какое-то странное ритмичное постукивание, типа, «бум-бум-бум-бум». Звук был негромким и ровным, как глухое рокотание набегающих на пустынный берег пенистых волн.

Василиса стояла под сосной и смотрела на сундук не в силах пошевелиться. Она не хотела здесь быть, не хотела видеть. Её пугало то, что находилось внутри сундука. Она боялась этого размеренного стука. Внезапно кто-то, подошедший сзади, положил ей руку на плечо. Девушка вскрикнула и обернулась. Позади нее стоял Вечник Кощеев с головы до ног закованный в золотые латы. Глаза его, подобно звездам, сияли ярким всепроникающим светом.

«Что ты здесь делаешь?! – от звука его голоса повеяло могильным холодом и леденящим ужасом, – Ты не имеешь права здесь быть. Уходи немедленно!» Кощеев поднял руку с мечом и с силой вонзил его в землю. Василису обожгла нестерпимая боль. Она закричала и проснулась.

***

На часах было без пяти минут семь. Скоро должен был зазвонить будильник. Ощутив холодный пот на лбу и приступ скручивающей боли в животе, Василиса выбралась из кровати и направилась в ванную приводить себя в порядок. Через пятнадцать минут свежая и повеселевшая, готовая к новым свершениям, Василиса решила позавтракать, но вспомнила о необходимости поговорить с бабушкой. Девушка прошла в гостиную, где на своем законном месте стоял переговорник. Водрузив блюдечко на специальную подставку, позволяющую держать его в вертикальном положении, Лиса крутанула яблочко, стукнула три раза в середину тарелки и громко произнесла: «Бабушка!». Яблоко бодро покатилось по окружности, послышался характерный звук соединения «Тр-тр-тр…», и через секунду в самой середине блюдца появилось улыбающееся лицо Ады Филипповны Ягабовой.

– Доброе утра, моя дорогая. Приятно тебя видеть! – бабушка просто светилась от счастья.

– Здравствуй, бабушка, и мне тебя тоже!

– Вижу, у тебя всё в порядке, чему я безмерно рада. Расскажи мне, пожалуйста, досконально, как всё произошло.

Василиса рассказала обо всем, что с ней приключилось с пятницы по вечер воскресенья, упуская только очень личные подробности.

– Я не удивлена произошедшему, ибо истинная любовь способна творить невероятные чудеса. И благодарна академику за идею отдать тебя Царёвым. Да-да, я понимаю, сколько всего пришлось испытать за это трудное для тебя время. Но, Лиса согласись, если бы не это обстоятельство, ты до сих пор была бы лягушкой, потому что мы не знаем, кто тебя заколдовал и почему. Я думала об этом все выходные, но у меня не было никаких вариантов. Я просто не знаю волшебников такого уровня. Хорошо, что в конце концов всё разрешилось. Полагаю, что Ивану ты ничего не рассказала?

Василиса отрицательно покачала головой. Еще чего, не хватало только, чтобы он обо всём узнал. Тем более, что в планах девушки воплощаться в лягушку больше не стояло. Никогда!

– Ну поживем, увидим.

– Бабушка, ты что, читаешь мои мысли?!

– Что ты, милая, даже в мыслях не было. Интересный каламбур получился, ты не находишь? Не злись, у тебя обычно всё на лице написано. Кстати, Лиса, я имела пренеприятный разговор с твоим отцом по поводу твоего происхождения. Девочка моя, мы же договаривались.

– Прости, бабушка, я не специально, как-то само собой вырвалось.

– Жаль, что не удалось уберечь тебя от этой грустной информации. Поверь мне, я глубоко сожалею, что рассказала тебе эту историю тогда. У нас с Вечником очень много разногласий, но все-таки он прекрасный отец, этого не отнять. Поэтому не имеет значения, кто твой настоящий…

– А, кстати, кто он?

– Лиса, я не знаю. Никто не знает. Твоя мать никогда никому о нём не рассказывала, даже мне. А сейчас и спросить не у кого… Ладно. Кстати, как себя чувствует Вечник? Он очень переживал за тебя, просто места себе не находил в эти дни.

– Вчера – нормально. Сегодня я его ещё не видела, он уехал с утра. Бабушка, знаешь, мне приснился необычный сон.

И Василиса рассказала всё, что видела в том странном и жутком видении. Про остров, про сосну, про сундук на цепях, и про отца в золотых латах. Ада Филипповна слушала и мрачнела на глазах.

– Василиса, ты кому-нибудь ещё рассказывала про этот сон?

– Нет конечно, я же недавно проснулась.

– Хорошо. Никому про него не говори. Я прилечу к концу занятий в школу, тогда и обсудим. А пока мне нужно будет кое-что проверить.

– Бабушка, что случилось? На тебе лица нет. Что тебя так испугало? Это же всего лишь сон.

– Да-да, Василиса, это всего лишь сон. Всё в порядке. Извини, мне нужно спешить. Поговорим вечером.

– Пока, – еле успела сказать Лиса, и переговорник отключился.

Странно. Почему бабка так среагировала на обычный сон. Ну мало ли какие кому кошмары снятся? Не в первый и не в последний раз. А может быть её что-то другое так напугало. Тогда что? Слишком много вопросов – слишком мало ответов. Как говорится, будет время – будет пища. Кстати, об еде. Завтракать пора, а не вселенские заговоры на коленке раскрывать. Их и без нашего участия раскроют. Если это кому-нибудь нужно. И Василиса беззаботно отправилась на кухню завтракать. Тем более, что через полчаса уже нужно было идти в школу.

Глава 7

На улице было прохладно и сыро. В воздухе танцевали первые снежинки. Случайные порывы ветра придавали этим танцам то ритм, то хаотичность, то какую-то совершенно невообразимую гармонию. Любопытные первоклашки пытались сапогами пробивать хрупкий лёд в лужах, отчего ледяные брызги летели в разные стороны. А старшеклассники в безуспешных попытках их урезонить, то и дело «заклинанием обогрева» сушили им промокшие ноги.

Шел урок «Физико-химических основ колдовства», и Берегиня Солнцева пыталась объяснить ученикам, каким образом на молекулярном уровне происходят превращения живых тел в неживые предметы.

Василиса откровенно скучала. Механизм трансформации в данный момент её интересовал мало. Она лишь помнила, что он приносит крайне неприятные телесные ощущения, хорошо хоть эти ужасы длятся недолго. На старом раскидистом дубе напротив окна сидел большой черный ворон и пристально смотрел на неё.

«Ну это бред какой-то. Зачем ворону прилетать сюда и смотреть на меня? Ему что, больше заняться нечем?» – Лиса недовольно отвернулась. В этот момент в дверь постучали. В наступившей тишине в класс зашла прелюбопытная делегация. Во главе академик Василий Баюнов, как всегда по-спортивному подтянут, по-ученому задумчив и обаятельно красноречив. Второй – высокий, чуть полноватый, с русыми волосами, белесыми вечно бегающими глазками и исключительно самодовольным выражением лица, одетый по последней спёртой из-за границы моде «тотал-черновик» (с головы до ног чернее тучи), щеголь и франт – Боярин Троян Чурилов, он же министр по внешним сношениям. А также двое неизвестных – один взрослый, на вид лет пятидесяти, другому Василиса больше шестнадцати никогда бы не дала. Мужчина постарше внешне напоминал лисицу – вытянутое лицо, острый нос, хитрые, глубоко посаженные красноватые глазки. Бледное, без единой искры румянца лицо с впалыми щеками и абсолютно белые волосы до плеч, перехваченные красной лентой. Мальчик был совершенно иной. Высокий, с пропорциональной фигурой атлета (такие только получаются от частого физического труда), с черными, как смоль волосами, и угольно-пыльными глазами на загорелом лице с идеально прямым носом. Общее впечатление портили только слишком узкие губы, изгибающиеся порой в некое подобие улыбки, больше похожей на ухмылку.

– Дорогие ученики, сегодня мы имеем честь принимать в стенах этой замечательной школы наших многоуважаемых друзей: министра Трояна Чурилова, которого вы все давно знаете; посла дружественной соседней страны Дракуляндии – барона Ляха Курляндского и его сына Пола Ководеца. Барону так понравилась наша школа, что он попросил зачислить в неё своего сына. Поэтому с сегодняшнего дня Пол будет учиться вместе с вами. Пол, проходи, располагайся. Можешь выбрать любое свободное место. Я думаю, что ребята с удовольствием тебе потом здесь всё покажут и расскажут, – после этих слов делегация удалилась так же быстро, как и появилась, оставив после себя в классе сына посла «дружественной соседней страны». Пол прошел по ряду и сел за парту перед Василисой.

«Значит, ему не больше пятнадцати, раз зачислили в наш класс. И он должен быть хоть каким-нибудь магом, если его привели на урок чудодейского отделения. Странно, насколько я помню, дракуляндцы не имеют развитых способностей к магии. А вот чужой энергией подпитаться – это всегда пожалуйста. Ему, надеюсь, объяснили, что будет, если он начнет в школе тянуть энергию из детей, особенно из чудодеев. Оно ему, может и приятно станет, но ненадолго. Заклинание в лоб прилетит – неделю в лазарете отлеживаться придется», – почувствовав на себе чье-то внимание, Василиса окинула взглядом класс. Точно, куда же без нее… Ябеда Корябедова цвела буйным цветом. Сегодня она была как всегда «обворожительна» – волосы цвета ультрамарин с вкраплениями серебряных и изумрудных прядей, разноцветные глаза под разноцветными, как радуга, тенями. В довершение всего, разноцветные ногти десяти различных оттенков. Одним словом, Ябеда скуку не ценила. Единственным исключением была школьная форма, одинаковая для всех. Этот пункт Корябедовой биографии пропитан горькой победой серого уныния над сказочным разнообразием. Отстоять своё право на индивидуальность и свободу самовыражения посредством одежды Ябеда не смогла, под угрозой неизбежного исключения ей пришлось носить в школе «дурацкую», как у всех, форму. Но девушка все-равно протестовала против такой вопиющей несправедливости и беззакония (если конечно по близости не было никого из преподавателей), перекрашивая форму «художественным» заклинанием в замысловатые цвета.