Отбросить очевидное

Дина быстренько сбросила белый халат и выбежала навстречу мужу.

– Давай в пиццерии пообедаем.

– А что, у вас все спокойно?

– Спокойней не бывает!

Они подъехали три остановки на трамвае, взяли по бульону, пиццы себе и ребятам, и принялись за еду. Посетители прибывали толпами.

– Такое впечатление, что все в городе вышли гулять, – с набитым ртом пробубнила Дина.

Внезапно за окнами раздался какой-то неясный гул из громкоговорителя. Все насторожились. В 1988 году голос из рупора еще напрягал. Так ничего не разобрав из неотчетливого бормотания, все решили, что особой информации эти звуки не несут, и продолжили есть дальше. Но через минуту, в дверном проеме показался сотрудник милиции с мегафоном в руках. Расталкивая посетителей, он пробрался в центр пиццерии и громко завопил:

– Судмедэксперт Гнатенко здесь есть? На выход!

Дина подскочила, как ужаленная.

– Быстро хватай все, – сказала она мужу и понеслась к выходу.

Игорь вскочил, сгреб в кулек пиццы для ребят-дежурантов, и помчался вслед за женой.

У входа их ждал милицейский уазик.

– Здрассьте, у нас убийство, поехали быстрей, – открыл дверцы водитель.

– Погодите, нам надо вернуться в бюро за чемоданчиком.

Водитель круто развернул машину, и они поехали в переулок Наримана Нариманова, известный всем в Одессе, как областное бюро судмедэкспертизы.

– Ничего себе, какие вы молодцы, не забыли о нас! – радостно завопили дежуранты.

– Дина, вот Жанна на проводе…

– Я еду на убийство, скажи, что я занята, – ответила Дина, натягивая халат и проверяя чемоданчик эксперта.

– Она как раз по этому поводу, – протянул ей телефон Саня.

Дина нетерпеливо выхватила у него трубку.

– Ты чего на пляж не ушла?

– Та мама плохо себя чувствует… Короче, там какая-то нереальная мокруха! Звонил мне Блехман, требовал (!), чтоб я поехала с ними. Я ответила, что сегодня прекрасный эксперт дежурит. Он, знаешь, как всегда начал выеживаться, что молодым не доверяет. Короче, мы потом его проучим. Я наотрез отказалась! Короче, ставь его на место, поняла, чтоб он не зарывался. И не обращай внимание.

– Есть, мэм.

Блехман был самым толковым, и оттого, не взирая на пятую графу, – самым привилегированным следователем городского УВД. С вершины своего статуса он мог позволять себе закатывать истерики перед руководством СМЭ и требовать своих любимых экспертов – Озаревич или Богачеву. На Дину он смотрел с презрением – какая-то начинающая, никому не известная, даже без еврейских корней, что уже само по себе говорило о том, что она не может быть умной априори, экспертишка.

«Ох, ты, чванько, ну и устрою я тебе сегодня, сноб несчастный!», – мстительно подумала Гнатенко, настраиваясь на рабочий лад.

– Стоп, а мы что, не на МП сразу ехали? – спросила Дина у водителя, увидев, что они въезжают во двор городского УВД, – Чего ж такая спешка?

– Вы что, Блехмана не знаете? Сейчас узнаю, выезжаем или нет. Водитель отправился в дежурную часть, а Дина вышла из машины. Во дворе стояло множество милицейских и гражданских машин. Под тенью двух из них прятались от солнца овчарки. На скамейке сидели кинологи. Дина подошла поздороваться.

– Добрый день, если он добрый. Гром с вами поедет, – кивнул кинолог на знакомого Дине пса.

– Ой, Гром, – можно погладить его?

Внутренняя кинологическая этика вообще запрещала телесный контакт с розыскными собаками.

– Ладно, все равно, вместе будете работать, и запах ваш он знает, – разрешил проводник.

– Гром, Гром, красавец! – прижала к себе крупную голову пса, Дина.

Ей уже приходилось работать на месте происшествия с этим псом, по страшной жаре, когда тот очень хотел пить, а воды не было. И пришлось поить его квасом из бочки. Тогда вся опергруппа переживала, чтоб пса не хватила атака сахарного диабета. Но, слава Богу, все обошлось.

Пес ласково брыкался головой, и кинологи поневоле залюбовались такой идиллией.

– Как вам удается их так содержать, что от него даже запаха нет?

– Тяжело. Но стараемся. Но Гром – наш особенный любимец…

На ступенях показался Блехман со свитой из опергруппы. Вместо приветствия, он во всеуслышание сразу же заявил, что он не доверяет всяким начинающим докторам, что дело уже провалено только из-за отсутствия Озаревич или Богачевой, и если-бы не упрямство самого Федоровича, то он бы в жизни не поехал с таким составом группы. Это было уже откровенным хамством, и Дина не выдержала.

– Почему Вы себе позволяете такие высказывания? – вскипела она.

– Детка моя! Я могу себе позволить все, что угодно, на правах лучшего следователя города. А кто ты такая, чтобы я считался с твоими нежными чувствами?

Дина всплеснула руками.

– Так узнайте, прежде чем бросаться какими-то обвинениями. Вы знаете, что у меня процент вскрытий по травмам составляет около 85 % работы? Я не из тех, кто норовит лишь скоропостижкой или повешениями заниматься!

– Увидим тебя в деле! – угрожающе заявил Блехман.

– Увидим! – агрессивно отпарировала Дина.

– Не обращайте внимания, – шепнул на ухо криминалист.

– Не хочу я даже с этим хамом в одной машине ехать, – прошипела Гнатенко, – Можно, я с вами сяду?

– Конечно, Гром будет рад. Правда, Гром?

Пес приветливо завилял хвостом.

– Слушайте, я первый раз так попал! А мне что надо будет делать? – с испугом в голосе спросил водитель.

– А Вы кто? Новенький? – воззрились на него кинолог и Дина.

– Это наш указник, – пояснил участковый, – Гаишники его оштрафовали, он там еще чего-то натворил, и теперь обязан целый день нас возить по приговору судьи на своей машине.