Отбросить очевидное

– То есть, действительно, могла быть его родственницей?

– Я так и подумала тогда. Да я особенно и не присматривалась. Мне-то что до его девок? Это мой муж любил с ним про политику говорить. Ой, простите, я не то…

– Да ладно, успокойтесь. За политику сейчас уже не сажают! А Вы с ним на какие темы обычно общались?

– Мы с ним кофе любили пить. У меня муж всегда хороший кофе привозил из рейсов. Мы с Миланом коллекционировали разные сорта… Ой, что же я туплю? Вам же долго еще работать здесь?

– Да, – с напускной важностью кивнул Наум Валерьянович.

– Можно мне тогда отлучиться на пять минут?

– Идите, – милостиво разрешил Блехман и женщина выпорхнула из квартиры.

– Иди, найди понятых и приведи сейчас.

– Они уже есть, сидят в соседской квартире.

– Отлично. Давайте просто глянем на общий вид. А придут понятые – начнем писать протокол осмотра.

Блехман отдавал какие-то распоряжения сотрудникам, а Дина тем временем составляла свою версию произошедшего. Официально, к трупу ее пока не допустили, и еще долго не подпустят. Поэтому, приходилось довольствоваться тем, что было сейчас в наличии доступно ее зрению.

Она стояла в дверном проеме. И как раз возле ее рук находилась поврежденная голова покойного. Кровать располагалась под стеной между комнатой и кухней, и изголовье находилось у самой двери.

У Дины с самого детства выработался такой инстинкт, что она в любом помещении располагалась ногами к двери, чтобы сразу видеть входящих. Игорь даже как-то похвалил ее за это качество, назвав истинной воительницей. Поэтому, с ее точки зрения, подставлять голову под возможный удар было неимоверной глупостью.

– Динка, ты, словно, в любую минуту готовишься к нападению! У тебя это просто на каком-то инстинктивном уровне происходит. Может, тебе в армию надо было идти? Откуда в тебе подозрительность? – спросила ее как-то однокурсница, которая тоже теперь жила в Одессе.

– Да нет у меня никакой подозрительности! Просто у меня есть такой пунктик – я всегда пытаюсь подстраховаться от всевозможных неприятностей, – откровенно призналась Дина.

– Ты пойми, что это невозможно! Нельзя от всего защититься!

– Да я это знаю! И специально не стараюсь. Это само собой происходит.

Вот и теперь Гнатенко не понимала, как покойный мог так беспечно лечь спать, подставляя свой затылок под удар. Внимательно анализируя то, что она видела, у нее уже возникла некоторая версия происходящего.

На кровати лежало две подушки. Стало быть, лежащих было сначала двое. Никогда мужик не станет класть вторую подушку на кровать, если спит один. Она не могла понять особенностей мужской логики в этом случае, но из практики уже была с ними знакома. Когда Блехман приподнял одеяло на покойнике, Дина тоже успела мельком глянуть на тело и заметить, что оно было обнажено. Учитывая одесскую жару, нельзя было полностью игнорировать версию того, что Милан мог спать голым и сам. Но более классическим казалось развитие событий с участием женщины.

Кстати, мельчайшие брызги крови попали и на вторую подушку. На голове было множество ран. Сколько точно – она сможет подсчитать, когда ее допустят работать с телом. И хотя волосы на голове трупа были достаточно густыми, уже было видно, что раны расположены в разных направлениях. Первоначально складывалось впечатление, что его били по голове несколько раз каким-то небольшим предметом, так как раны были длиной максимум по три сантиметра. Даже если Милан был сонный, или в спящем состоянии, почему же он не проснулся и не вскочил? А о том, что он не менял положение тела и головы, говорило одинаковое направление потеков крови от ран на коже. Скорее всего, на тот момент он не мог проснуться. И этому могло послужить минимум две причины. Первая – если он находился в беспомощном состоянии из-за действия какого-нибудь лекарственного препарата, типа барбитуратов, или снотворных. Вторая причина – из-за сильного действия алкоголя.

Дина давно заметила на полу, рядом с кроватью, пустую бутылку из-под шампанского. Разве можно шампанским упиться так, чтобы не проснуться от таких ударов, которые раскраивают череп?.. Можно, если в него добавить что-нибудь из таблеток. Так что, скорее всего, у них наблюдается комбинация этих двух причин.

У нее в практике уже был похожий случай, когда ревнивая любовница узнала, что у ее любимого есть еще одна женщина и решила его проучить. На его день рождения, она добавила в шампанское измельченный элениум. И когда ее потенциальный жених заснул, взяла в руки кухонный нож и стала наносить по его лицу удар за ударом. Дину тогда тоже смутил тот факт, что он не менял положение головы после нанесения удара. Однако, после производства токсикологического исследования все стало на свои места. Был обнаружен элениум, который и сам по себе был мягким успокаивающим. В сочетании с шампанским произошла какая-то химическая реакция, и жених вырубился до состояния полного бесчувствия. Вполне возможно, что и здесь тоже подмешана какая-то «химия». Пока что никаких других данных в распоряжении эксперта не было.

Дина со скучающим видом вышла на кухню и стала наблюдать за действиями опера. Тот быстро выдвигал и задвигал ящички шкафов.

– Посмотрите, идеальный порядок везде, даже в железяках, – с уважением заметила Дина.

– Я не могу заставить мужа порядок в железяках навести! А тут – столярный ящичек – отдельно. Со слесарными инструментами – отдельно. Кухонные молоточки висят – отдельно!

– А чем его могли пристукнуть? – спросил ее опер.

– Молотком? Каким? Вроде бы все имеющиеся – чистые?!

– Я пока не могу сказать – чем. Меня же еще не допустили. Но похоже на Вашу версию… Однако, в комнате – идеальный порядок. Вы заметили? В шкафу, на вазах – слой пыли. То есть, там ничего не трогали…

– Да.

– Но, ведь, предмет могли унести с места происшествия?

– Ой, это будет худший вариант. Придется по мусорникам искать…

Дине, при этих словах опера, совсем некстати вспомнилось уничижительное прозвище «мусора» и она чуть не рассмеялась. Все-таки, это прозвище было хоть как-то фактически обосновано. Сама она никогда даже мысленно не произносила таких слов, все еще уважая коллег «по цеху».

– Милости прошу, угощайтесь, – вернулась в комнату Майя Аркадьевна и поставила на журнальный столик поднос с несколькими дымящимися чашечками свежесваренного кофе.

– Вам же еще работать и работать.

– Спасибо большое, – от души поблагодарила Дина, хоть сама и не любила кофе.

Но дареным не перебирают, поэтому она тоже присела на единственное свободное место в комнате – на диване, в ногах у трупа.

– Что же вы доктору места не оставили? – сплеснула руками соседка Милана, – Я Вам сейчас свою табуреточку принесу.

– К сожалению, у нас не Грейт Британ, – ответила ей Дина.

– Не поняла, – с недоумением посмотрела на нее Майя.

– Джентльмены живут в Грейт Британ, не у нас…

– А-а, – рассмеялась соседка и пошла за табуреткой.

Опер тоже засмеялся и подскочил со стула, освобождая место для Гнатенко.

– Значит, еще не все потеряно. Некоторые джентльмены живут и в Одессе.

Блехман лишь молча скривился в ответ на Динины колкости. Он вообще считал ниже своего достоинства принимать участие в разговоре с недалекими особами, какими он считал своих окружающих коллег.

К удивлению Гнатенко, кофе ей понравился. Напиток получился густой, с прекрасным соотношением горечи и сахара. И через пару минут она, действительно, ощутила прилив энергии.

– Просто чудный кофе! – обернулась она к Майе.

– Вот, этот – презент от Милана. Из Боливии. А купил он его у себя в Югославии. У нас такой не сыщешь!

– Спасибо! Давайте будем работать дальше. Понятым права уже разъяснили?

– Да, – подтвердили мужчина и женщина, жильцы этого же подъезда.

– Тогда приступим. Вы наблюдайте за тем, чтобы мы не подбрасывали никаких посторонних предметов и ничего не изымали. Все, что нам понадобиться, мы упаковываем, опечатываем и вы там расписываетесь, понятно?