Любовь моя. Пьесы в стихах

Простите мне, сударыня, беспечность.
Всему виною этот маскарад,
В котором мы участвовать хотели,
Но передумали из-за метели…

– О чем это вы, мой друг? – она посмотрела на него с интересом.

– О любви, – ответил он. – О любви и о метели, голос которой мы с вами слышим.

Голос метели, голос метели…
Все будет так, как вы захотели.
Все будет так, как вы попросили.
Тайные знаки понять мы бессильны…

– Да, тайные знаки мы не всегда можем понять, – она улыбнулась.

– Пусть так. Но все же, сударыня, позвольте пригласить вас в прошлое. Давайте отправимся в год… 1748.

– Почему именно в этот год? – в ее глазах азарт и неподдельный интерес.

– Потому что именно в 1748 году в сердце Джакомо Казановы вспыхнул огонь любви, – ответил он тоном заговорщика.

– Я не ослышалась, сударь? Вы хотите рассказать мне о любви, которая разбила сердце легендарного авантюриста восемнадцатого века, венецианца Казановы?!

– Вы не ослышались, я хочу вас рассказать именно об этом человеке, – подтвердил он. – Полное имя нашего героя – Джакомо Казанова де Сейнгальта. Он родился 2 апреля 1725 года в семье актера Гаэтано Джузеппе Джакомо Казановы и дочери сапожника комедиантки Цанетты Джованны Марии Фарусси, которая стала примадонной театра Сан-Самуэле, принадлежавшего знатному семейству Гримани. Став известным авантюристом, Джакомо частенько пользовался фамилией матери, чтобы запутать следы. И это у него ловко получалось.

Но неординарные способности проявились у Казановы не сразу. В детстве он страдал сильными носовыми кровотечениями, ходил с постоянно открытым ртом и практически не разговаривал. Восьмилетний мальчик был изгоем. Не известно, как бы сложилась жизнь Казановы, если бы не бабушка, которая отвезла внука на остров Мурано к старой колдунье.

Та предрекла Джакомо прекрасное будущее и принялась за дело. Раздев мальчика догола, она завернула его в саван, пропитанный пряными маслами. Жгучей жидкостью помазала ему виски и затылок, велела съесть пять сладковато-горьких шариков и уложила Джакомо в сундук. Чтобы ему хорошо спалось, колдунья закрыла крышку на ржавый замок и спрятала ключ.

Вечером, когда на небе появилась луна, колдунья открыла сундук и вернула исцеленного мальчика бабушке. Как она и предсказывала, в полночь через несколько дней после исцеления, в комнате Джакомо появилась дама в белых сверкающих одеждах с короной на голове. Она подошла к кровати, насыпала блестящий порошок на голову мальчика и до самого рассвета беседовала с ним на разные темы. Загадочные речи незнакомки Джакомо запомнил на всю жизнь.

С этого дня у него никогда больше не было кровотечений. Зато возник неподдельный интерес к целительству, который Казанова много раз потом применял на практике, расширяя год от года свои познания в медицине.

Колдунья не только вылечила его недуг, но и пробудила заложенные от природы способности. Казанова очень быстро догнал и перегнал по развитию своих сверстников, продвинулся в изучении музыки, в математике, основах стихосложения и особенно латыни. Он обладал феноменальной памятью и с удовольствием заучивал наизусть поэму «Неистовый Роланд» итальянского поэта Ариосто и стихи Горация.

К шестнадцати годам он самостоятельно изучил право и, наставляемый аббатом Гоцци, решил принять духовный сан. Но…

Из семинарии его исключили за любовь к похождениям, которые принесли ему первые разочарования. Казанова перестал верить женщинам, воспринимать их всерьез. Он пришел к выводу, что любовь – это игра, в которой выигрывает тот, кто ставит на верную карту. Не нужно соблазнять недоступных красавиц, нужно ухаживать за теми, которые сами проявляют интерес и жаждут быть соблазненными.

Казанова не умел долго огрчаться. Потерпев поражение, он убеждал себя, что такова воля судьбы – fata viam inveniunt. Он ждал, когда Фортуна улыбнется ему. Фортнуна – женщина, а он – великий соблазнитель, играющий по ее правилам. Закрывается одна дверь, открывается другая.

Выгнали из семинарии, приняли на службу к кардиналу Аквавива. Но и там Джакомо надолго не задержался. Желание увидеть мир заставило его скитаться по свету, мастерски перевоплощаясь то в аббата, то в лекаря, то в игрока, то в чернокнижника, то в дипломата. Джакомо ловко завязывал и распутывал любовные и деловые интриги, исколесил всю Италию, побывал в Риме, Неаполе, Константинополе, когда же он вернулся обратно в родную Венецию, то был обвинен в богохульстве и заключен в тюрьму Пьомбо.

Венецианцы называли это страшное место «свинцовой» тюрьмой. Все знали, что из Пьомбо выхода нет. Тот, кто попал туда, обречен на пожизненное заключение. Но Казанова не желал так глупо заканчивать жизнь. Он верил, что судьба готовит для него множество сюрпризов, и колесо Фортуны еще повернется в нужном направлении. Главное – выбраться из Пьомбо. Выбраться, во что бы то ни стало… И он выбрался.

Казанова стал единственным человеком, который не только совершил неслыханный по дерзости побег из Пьомбо через разобранную кровлю, но еще и увел с собой заключенного из соседней камеры священника Бальби.

Дерзкий побег сделал Казанову знаменитым и открыл для него двери дворянских особняков и королевских дворцов Европы. С 1756 года началось триумфальное шествие Казановы. Во Франции он был принят в высшем свете в качестве мага и астролога, соперничал с графом Калиостро, и ловко обращал в золото человеческую доверчивость.

В Берлине Фридрих Великий предложил Казанове должность начальника кадетского корпуса. Но Казанова не захотел надолго оставаться в этой стране. Его влекла вперед жажда открытий. Ему хотелось покорить весь мир.

В Санкт-Петербурге Казанова был принят Екатериной Второй, беседовал с Суворовым. В Варшаве был обласкан Понятовским. Но не смог надолго задержаться в Польше из-за дуэли с генералом Браницким.

В поисках богатства и успеха Казанова объездил Австрию, Германию, Швейцарию, Францию, Голландию, Италию, встречался с Руссо и Вольтером, пережил несчетное количество любовных приключений, дрался на дуэлях на шпагах и пистолетах, был солдатом, музыкантом, поэтом, даже числился тайным агентом инквизиции.

Несмотря на авантюры и приключения, Казанова находил время для мемуаров, которых осталось бесчисленное множество. Кроме них – более тридцати литературных, философских и политических трудов, а так же перевод «Илиады» Гомера.

В 1775 году, через девятнадцать лет после побега из Пьомбо, Казанове позволили вернуться в родную Венецию. Но радость оказалась недолгой. В 1783 году ему вновь пришлось покинуть любимый город, на этот раз уже навсегда, из-за скандала, разразившегося после выхода его сатирического романа «Ne donna ne amore» – «Ни женщин, ни любви».

На этот раз Фортуна изменила великому соблазнителю. Второе изгнание радости Казанове не принесло. Постаревший авантюрист был уже никому не нужен.

«Мы – мельчайшие частицы в этом мире, где смешались добро и зло. Нам должно жить днем сегодняшним, делать то, что будет выгодно сегодня, ибо чутье наше не ошибается,» – написал позднее в мемуарах Казанова. Он понимал, что галантный восемнадцатый век, век сиюминутной любви и метко сказанного слова подходит к концу. А вместе с ним заканчивается и его время. На сцене жизни новые герои.

Два года Казанова скитался по Европе, пока не нашел приют в чешском замке Дукс у графа Вальдштейна. Тот назначил Казанову хранителем своей известнейшей в Богемии библиотеки, состоящей из более сорока тысяч книжных томов. Были там и книги самого Казановы. На одной из них он оставил дарственную надпись: «Графу Вальдштейну, единственному в мире человеку, которому пришло в голову прекратить, в начале сентября 1785 года, мои скитания, доверив мне свою прекрасную библиотеку»…

– В этих словах столько трагизма и нежности, что слезы наворачиваются. Бедный, забытый всеми авантюрист Казанова. Хорошо, что на его пути встретился такой единственный в мире добрый человек.

– Да. Граф поступил благородно, поселив Казанову в замке Дукс, где старый авантюрист тринадцать лет выполнял обязанности библиотекаря, получая от графа приличное жалование. Там же Казанова нашел свое последние пристанище. Он умер в июне 1798 года, не дожив до конца века двух лет.

Граф Вальдштейн редко бывал в замке Дукс, а вот его дядя фельдмаршал князь Шарль де Линь, один из просвещеннейших людей того времени, был там частым гостем. Ему нравилось беседовать с Казановой.

Вот какую запись оставил князь в своих дневниках: «Джакомо был бы весьма хорош собой, когда бы не был уродлив: он высокого роста и геркулесова сложения, живой и полный ума; но африканский цвет лица, но настороженный, беспокойный, недоверчивый взгляд придают ему вид несколько свирепый – вид человека, которого легче разгневать, чем развеселить. Он – кладезь познания. Но Гомера цитирует столь часто, что способен вызвать к нему отвращение. В рассказы о своих приключениях он вкладывает столько бесхитростности и драматизма, что нельзя не восхищаться им. Но стоит хоть чем-нибудь прийтись ему не по нраву, он становится злым, ворчливым, нестерпимым…

Он все любит, всего жаждет, и, всем владевший, умеет обойтись без всего… Среди приключений бурной молодости и всей своей авантюристической карьеры он не изменял ни чести, ни такту, ни мужеству… и если и обогащался иногда на счет глупцов обоего пола, то это было для радости людей, окружавших его…

Он горд, ибо он – никто и ничего не имеет… Поразительная сила его воображения, живость, характерная для уроженцев его страны, многочисленные его профессии и путешествия делают из него человека редкого, достойного уважения и дружбы небольшого круга людей, к которому он благоволит».

Князь де Линь любил и защищал величественного, гордого, смешного Казанову, когда его уже никто не любил и не защищал…

Вот, моя дорогая, в нескольких словах биография нашего героя. Но мне хочется вернуться к началу нашего разговора и приоткрыть тайную завесу под названием… – улыбнулся. – Название мы придумаем чуть позже. А пока послушайте пролог:

Он мой лирический герой —
Джакомо Казанова.
Красив, умен, самовлюблен.
Нет… о любви ни слова.

За семь печатей, под замок,
Не говорить об этом.
Оставим верность и любовь
На время под запретом.

На плечи – черный, черный плащ
И – в ночь… О, Боже правый!
Прожить полвека без любви?!
О, времена, о нравы…

Как уголь черные глаза,
И взгляд – ножом по сердцу.
Не говорите ничего