Ветка

2

– Спи, спи, – он уже застегивал рубашку, – ты на учебу не поедешь?

– Там одна пара, – я потянулась, – тем более, сегодня ответственное мероприятие.

Вадим взял китель со спинки стула, подошел ко мне и поцеловал.

– Сразу позвони, как что узнаешь.

Я закрыла глаза, тяжесть сна еще не прошла, но я же не могу отпустить завтракать его одного. Я не хотя встала и накинула халатик из вискозы, доставшейся тоже от сестры Вадима.

– Буду завтракать, – я поежилась от утреннего холода, который шел от пола и стен, – может быть сразу пойти в аптеку?

– Довезти? – Вадик наливал кофе на двоих, – тебе, наверное, нельзя кофеин.

– Потом поем, – я посмотрела в окно, – там солнце, и я буду медленно одеваться, так что едь без меня, не жди.

Весело светило солнце, вот что значит юг – всего лишь середина марта, а уже зелень везде и солнце греет так, что хочется посидеть на лавочке, подставляя разные бочка. Можно ходить в одной ветровке, и ты не замерзнешь, это моя вторая весна, а я все не могу привыкнуть.

Провизор в аптеке была молодая девушка, было немного стыдно покупать тест, но она же как врач, должна хранить тайну. Хотя какая тайна, меня здесь все равно никто не знает.

Сделав все по инструкции, я стала рассматривать полосочки. Вроде проступила, или нет, или это солнце так падает. Или есть, или она недостаточно розовая.

– Вадик, я не знаю, – я запыхтела в трубку, – не понятно.

– Может быть еще рано?

– Уже можно. Я посмотрела у вас здесь можно кровь сдать на ХГЧ, я пойду схожу.

– Подожди меня, на обеде вместе поедем.

Я стала собираться, недавно купила ботильоны на очень высоком каблуке. Ходить в них было невозможно, но раз мы на машине, то пожалуй можно, я зарылась в шкафу.

Кому-то дано уметь хранить одежду. У меня был хаос, даже если я гладила майки, они становились мятыми, сразу после того, как я искала свитер. С плечиков все падало вниз, и оставалось лежать на коробках, я бы хотела не искать вещи и не гладить их два раза: после сушки и перед выходом.

Больше всего места занимало зимнее пальто, его мне передала Маргарита Викторовна, еще в начале первого курса, когда про холод можно было не вспоминать.

– Смотри, хорошее ведь? – она встряхнула его с плечиков и протянула мне, – померяй, вдруг подойдет.

Я покорно согласилась, вариантов не много, я же не скажу, что такое пальто носила еще моя бабушка, и пахнет оно старым шкафом.

– Тебе так идет этот бутылочный цвет. Повернись, – она присела на корточки, – только подкоротить надо. Марина выше тебя, ты в нем путаться будешь. А так оно очень теплое, знаешь, какие здесь ветры дуют? Все равно, что нагишом идешь.

От силы я пару раз надела это пальто, оно было тяжелое, даже если у него оставить только рукава, я все равно бы в нем путалась. Но я же понимаю, что мне его дали с самыми лучшими намерениями, чтобы я зимой не ходила голая.

В санатории никого не было, меня сразу позвали в кабинет.

– Подними рукав, – медсестра готовила иголку, – сама то ребенка хочешь?

– Хочу, – я улыбнулась.

– А парень твой? вы не женаты? – она вколола иголку в вену.

– Тоже хочет, – я поморщилась от вида наливающейся крови, – пока нет.

– В понедельник приходи за результатом.

Вадим взял за руку, и мы спустились вниз. Санаторий находился на самом берегу моря, слышно было, как галька ударяется друг о друга.

– Ничего подождем, – Вадик открыл дверь, – нам, если что долго ждать. Хочешь чего-нибудь?

Хотелось, как улитке спрятаться в своем домике и не показывать голову, а просто побыть наедине со своим счастьем. Все равно, даже ожидание может быть приятным.

Нас встретил Тоша. Он любил всех, кто разрешает ему бегать на свободе, я была не против отпускать, не моя же собака. Пыльными подушками на лапах он испачкал мне юбку, начал тереться своей мордой чуть выше бедра. А вдруг что-нибудь почувствовал? Наша кошка, кстати, тоже что-то знала. Она стала прыгать на мой живот с разбегу, приятного мало, приходилось закрывать дверь в комнату, чтобы она не совершала свои набеги.

Это была не совсем наша кошка, точнее она сначала была совсем не наша. Однажды ночью я проснулась от того, что у меня над головой кто-то скребется. Я пролежала всю ночь, боясь шевельнуться, а утром спросила у Вадима:

– Ты слышал что-нибудь ночью?

– Слышал, мыши это были.

– Нужна кошка, – я поставила ноги повыше, – они запах почувствуют и убегут.

– Кошка – это не панацея.

– Панацея, давай я у соседей попрошу на один день, я видела у них котеночка.

Маргарита Викторовна и Марина любили кошек, но жило у них три собаки. Поэтому я пошла спрашивать разрешения о кошке на час.

– Можно от соседей кошку принести, мыши скребутся? – я подошла к Маргарите Викторовне, которая проверяла, скрепит ли дверь, или ей просто кажется, – до вечера.

– Возьми, только следи, чтобы собаки не сцапали, – дверь все-таки скрипела, – я тоже слышала мышей. Вадима надо попросить, чтобы смазал, у него же масло в машине есть?

Я пошла к соседям, у них совсем не было двора – сразу вход в дом. Я постучала.

– Простите, а у вас кошка же есть? Можно нам ее взять до вечера, у нас мыши.

Мужчина кивнул и сходил в дом за трехцветной кошечкой.

– А как ее зовут? – он протянул на одной руке кошечку.

– Никак не зовем, – я спрятала ее морду к себе в куртку.

Я бы не дала чужой девочке, которая с детства мечтала о кошке, своего кота, пусть даже и до вечера.

Назвали ее Маруся, брали к себе, если видели, что она гуляет, а если не гуляет, то звали: «Маруся! Маруся!», и она выбегала. Сначала я одна ходила за кормом – она была вечно голодной и накидывалась на корм каждый раз, потом стала ходить Маргарита Викторовна. В один из выходных дней она сказала:

– Это не дело, вы как школьники: «А Маруся выйдет погулять?», – она взяла Марусю на руки, – поговорите с хозяевами, может быть, ее отдадут. Она им все равно не сильно нужна, если они ее не кормят; и не ласковая она, значит с детства не гладили.