Окатанский боец

«После того, как вы заставили людей ненавидеть мортов ещё больше.»

– После того, как эти создания перебили столько наших, – заканчиваю иначе.

На самом деле я не знаю, что чувствую. Я запуталась.

Один из мортов убил моего дорогого отца, и я всем сердцем ненавижу его за это! Но в то же время, другой морт спас человеческого ребёнка, и это даёт мне повод полагать, что морты, как и люди, не похожи друг на друга, и у них далеко не одинаковый склад ума, как все мы о них думаем. А это значит… глупо винить их всех в том, что моего отца не стало.

И несмотря ни на что, я должна думать о том, как спасти Дьена, пока ещё не поздно! Потому что, потеряй я и его, и у меня больше никого в этом мире не останется.

У меня нет времени, чтобы горевать. Когда очень хочется.

У меня нет времени, чтобы оплакивать отца. Когда это всё, чего хочется.

Мне нужно заставить себя встать на ноги и сделать шаг вперёд. Потому что это необходимо.

– Рекрут? Ах, да-да, кажется, мы с твоим отцом обсуждали это, Эмори, – с сожалением улыбается Рион, – и твой отец был против.

– Моего отца больше нет, – заставлю голос не дрожать. – Теперь я вольна сама принимать решения.

– Что ж… – Рион проницательно смотрит мне в глаза. – Мне нравится твой настрой. Если справишься с отбором, станешь рекрутом, я противиться не стану.

– Благодарю, – склоняю голову. – Я могу идти?

– Да.

Шагаю к двери, когда Рион окликает:

– Эмори?..

Оборачиваюсь.

– Твой отец был мне хорошим другом и товарищем, – будто бы другим голосом говорит Рион и смотрит с вполне искренним сожалением. – Мне жаль. Мне очень жаль, что так вышло.

Захлопываю за собой дверь зала советов и сходу на кого-то налетаю.

– О, простите… Я вас не заметила, – виновато склоняю голову и спешно отступаю назад, уступая дорогу предводителю рафков.

– Ну что ты, милое дитя, ничего скверного ты не совершила, – раздаётся в ответ лилейный голосок, манерно растягивающий слова, пока я смотрю на блестящие чёрные туфли альбиноса и пытаюсь справиться с накатывающими слезами. – Допрос уже закончен? Я могу повидаться со стариной Рионом?

Медленно, с опасением поднимаю глаза, скользя взглядом по долговязой фигуре рафка, что в этот раз облачился в красный и крайне экстравагантный костюм с высоким стоячим воротом и блестящими пуговицами и уже собираюсь ответить, как…

Вал подносит ко рту руку, в которой держит большое зелёное яблоко, и с громким характерным звуком вгрызается в него зубами.

– Ничего не могу с собой поделать, – в глубине его полупрозрачных серых глаз, едва заметно вспыхивают огоньки пламени, а уголков губ касается загадочная улыбка. – Привычка одного моего старого друга, – яблоки. Не свежина, конечно, но на вкус довольно неплохо, – добавляет, протягивает надкусанное яблоко застывшей в потрясении мне, открывает дверь зала советов и, прежде чем за ней исчезнуть, тихонько добавляет напоследок:

– Тебе нехорошо? Ты выглядишь напуганной, дитя.

– Я… н-нет, всё в порядке, – отвечаю сдавленно, и улыбка альбиноса становится будто бы понимающей.

– Страх не в опасности, он в нас самих… Эмори. – И дверь за альбиносом захлопывается, оставляя меня одну в тёмном коридоре.

Глава 7

Девять дней спустя

Оката

*Радио-апокалипсис*

*Зомби-волна *

Track # 7

Disturbed – «Hell»

Сообщение: «Добро пожаловать в мой мир.

Добро пожаловать в мой Ад. Д.»

***

Примечательно, что Оката располагается прямо над бункером, что был построен нашими предками много лет назад. Однако, печально то, что бункер этот, увы, не принёс спасения укрывшимся в нём людям, а наоборот обрёк на мучительную смерть.

Когда вход в бункер был взорван, разведгруппа Тантума не обнаружила в нём ничего, кроме нескольких сотен трупов, которые давным-давно уже иссохли, превратившись в скелеты. Что-то случилось с системой подачи кислорода и выжившие после Конца света попросту задохнулись.

Ну, или это просто-напросто был акт массового самоубийства; я предпочитаю об этом не думать, ведь теперь мне каждый день предстоит спускаться в бункер для того, чтобы нести службу, на которую я добровольно себя подписала.

Эргастул – теперь именуется бункер. В Древнем Риме так назывались помещения для содержания опасных и провинившихся рабов. Вроде бы ответственный за библиотеку Тантума предложил назвать так места содержания пленённых мортов, и Советом намалов незамедлительно было одобрено данное предложение; ведь это так символично.

Эрга?стул в Окате представляет из себя сплетение из тесных, мрачных коридоров, в стенах которых находятся не менее мрачные помещения: камеры содержания, пыточные, карцеры, залы для тренировок, медпункт, кухня, а также душевые, воспользоваться которыми морты имеют право не чаще двух раз в месяц, и намалы считают данную предложенную рабам возможность едва ли не верхом милосердия. Вода, что накапливается в расположенных на поверхности цистернах– дождевая, и это значит, что если в один из месяцев дождя не будет, то вымыться рабам не светит.

Кислород в бункер поступает через проложенные в земле воздуховоды, что не только обеспечивают мортам существование, но и также являются одним из способов пыток. Данный вариант наказания требует всего одной манипуляции – перекрытия подачи наружного воздуха в одну из камер, и морту предстоят незабываемые ощущения.

Вокруг бетон, сталь и решётки. Мощные засовы на дверях и навесные замки. Охрана всегда на своих постах и хорошо вооружена. Конвоиры – крепкие, подготовленные к непредвиденным обстоятельствам ребята. На поверхности вход в бункер окружён забором с колючей проволокой наверху, за который можно попасть лишь пройдя через будку КПП.

Невольно вопрос напрашивается: и намалы пытаются убедить всех в том, что побег мортов с Эргастула произошёл случайно?!..

Вместе с группой рекрутов, отобранных для несения службы в Эргастуле, шагаю по коридору, освещённому факелами на стенах, и с трудом сдерживаюсь от желания зажать нос рукавом, чтобы хоть как-то приглушить вонь, от которой не только тошнота подкатывает к горлу, но и глаза так сильно щиплет, что слёзы наворачиваются.

– Ха! Запашок тут не из лучших, согласен! – усмехается лейтенант Пэриш, замечая моё кислое лицо. – Привыкните. Все привыкают.

Запах сырости, грязной плоти, пота и крови – естественный запах Эргастула.

Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу вдыхать его, не поморщившись.

Сбоку раздаются характерные тошноте звуки, и я замечаю, как один из рекрутов, отойдя к стене, опустошает свой желудок.

– Тряпка в подсобке, сынок, – сообщает ему Пэриш. – Дверь напротив. А вы, – остальные, – топаем за мной!