Меченая: Крест

Рассвет ещё не наступил. В комнате царил полумрак. За окном шёл снег; большие хлопья, повинуясь ритму ветра, кружились в танце и оседали на мёртвый асфальт, укрывая белым покрывалом последние следы человечества и одинокий мотоцикл, который должен привезти лекарство одному очень больному мальчику.

Я беззвучно поднялась на ноги, с замиранием сердцем глядя на одинокую фигуру у окна. Он вновь был моим произведением искусства. Таким идеальным. Таким совершенным. И как оказалось, не таким уж и бездушным придурком… Скверна его сломала. Прогнула под себя. Запечатала душу. Мой названный папочка это сделал.

Беззвучный шаг в его сторону. Ещё один. Чейз не шевелился. Чёрная майка, как струна гитары натянулась на его широкой спине, так что я не могла отвести взгляда.

Кажется, он сильно напряжён. И, кажется, он не спал.

– Кто он? – тихо произнёс Чейз, даже не шелохнувшись.

Всего секунду прикидывалась, будто меня нет в помещении, затем расслабила плечи и глубоко вздохнула. Он знает, что я больше не сплю. Какого чёрта я делаю?

– Кто поставил тебе метку? – Чейз по-прежнему смотрел в окно. Его голос звучал жёстко.

Застыла, не сводя глаз его высокой фигуры.

– Он мёртв. – Голос был севшим и тихим. – Какое это имеет значение?

Чейз ответил не сразу. Так и стоял у окна, не двигаясь. Как нарисованный.

– Пытаюсь понять, кем был человек, который смог подчинить себе, такую как ты.

«Это был тот, кто сделал тебя своим рабом, Чейз.»

– Это был… он был плохим человеком. – Что – правда.

– Как давно ты её получила?

Что за допрос? Ещё сутки назад я бы послала его в одно малоприятное место, но сейчас… я просто не могла заставить себя это сделать. Что-то изменилось. И это что-то безжалостно меняет меня.

– В шестнадцать.

И я даже знаю, о чём в эту минуту подумал Чейз: «Целых пять лет её трахал, какой-то ублюдок из Скверны, или даже не один ублюдок»!

Даже самой себе я бы показалась мерзостью.

Чейз перенёс свой вес на подоконник, опершись об него кулаками. Мышцы на его руках напряглись, выступили вены, а пластик жалобно затрещал.

– За четыре часа твари не издали ни звука, – яростно прошептал он. – Но они там, за дверью.

– Где же ещё им быть пока мы тут? – Я обняла себя руками и притопывала на месте, потому что чертовски замёрзла.

– Нужно выбираться.

И это я знала. С каждой минутой, что мы торчим здесь, Ронни становится всё хуже. И тем мрачнее и агрессивнее становится Чейз. Я его понимала, как никто. То же самое я до сих пор чувствую, когда вспоминаю Кристину. Чувствую себя жалкой. Понимание того, что в данную секунду ты не можешь быть рядом с единственным дорогим тебе человеком, делает тебя слабым и беспомощным.

Я не должна утешать Чейза.

Мне хочется его утешить.

Он должен сам с этим справиться.

Я хочу помочь ему с этим справиться.

Но он ведь оттолкнёт меня. Да, оттолкнёт. Ему не нужна моя помощь, это только унизит его.

Сделала шаг назад, всё ещё глядя ему в спину. Отступила ещё на шаг, а затем вспышка в голове и вот я уже стою в полушаге от его спины.

«Джей… что же ты творишь?..»

Почти не дышала, когда моя ладонь легонько коснулась тонкой ткани футболки на его пояснице и проложила кончиками пальцев дорожку вверх по позвоночнику. Его спина дёрнулась и напряглась, я почувствовала, как вздулись тугие мышцы под моей ладонью. Его дыхание замерло на глубоком вдохе, но сам Чейз не двигался. И он не отталкивал меня.

Вот тебе и сюрприз: я оказалась слабее его. Я первая сдалась. Первая перелезла через колючую проволоку между нами. А он был всё там же – на своей стороне. Был таким же гордым и непоколебимым, какой была я до встречи с ним. А я… а я наступила себе на горло, как это раньше делал Чейз, подчиняясь чьим-то правилам. Я подчинилась его правилам.

Как я могла это допустить?..

Моя ладонь застыла на его ключице, жадно впитывая в себя жар его тела. И, кажется, шла целая вечность, пока он поворачивался ко мне, глядя на меня глазами полными боли. Словно большой мыльный пузырь, который прятал в себе все чувства и эмоции этого человека только что лопнул.

Воздушно, почти не ощутимо, Чейз коснулся пальцами моей талии. Плавно скользнул ладонями к пояснице и медленно притянул к себе. Он был выше на целую голову, так что я дышала ему в подбородок. Или не дышала… Я не помню, это было не важно. Весь мир застыл, и я вместе с ним.

Его глаза были красными и припухшими, словно он недавно плакал, но такие, как Чейз ведь не могут плакать – это от недосыпания. Сколько он уже не спал?.. Сколько изматывал себя?..

Мои руки коснулись его горячей шеи, и я ощутила, как на ней вздулись вены. Вдыхала его запах, ощущая лёгкое головокружение. Чейз прижал меня к себе ещё плотнее и нежно заскользил ладонями вверх по спине, затем вниз – к бёдрам и снова вернулся к талии. Его дыхание было ровным и спокойным, морщинки на лбу исчезли, напряжение с лица ушло, вместе с каменной маской.

Он наклонился ближе, задев губами кончик моего носа. Я потянулась к нему навстречу, и в следующее мгновение во мне разлился океан эмоций. Губы Чейза, мягкие и горячие впивались в мои, заставляя задыхаться от наслаждения. Его грудь высоко вздымалась, сердце билось так часто и громко, что я чувствовала его удары своим телом. Он целовал меня так сильно и так отчаянно, что всё вокруг: больница, твари, Конец света, перестало иметь значение. Что всё это? Этого не существует! Существуем только я и он. Я и Чейз. И мы тонем друг в друге, становимся одним целым. Превращаемся в нечто совершенное, или – в ничто. Потому что столь прекрасных ощущений не должно существовать в Новом мире. Им нет здесь места. Они неправильные, не имеющие права быть, как снег за окном.

Чейз притянул меня ещё ближе и ноги вдруг оторвались от пола, я оказалась у него на руках. И я никогда этого не делала раньше, но повинуясь порыву, подтянулась и обвила ногами его бёдра, так что наши лица оказались на одном уровне.

Запустила пальца в его густые волосы, и они оказались намного мягче, чем я думала. О, да, а я думала.

Чейз всё это время целовал меня, так отчаянно, как будто это последние минуты его жизни, или вот-вот наступит очередной Конец света. Его горячее дыхание обжигало, страстные губы впивались в мои, каждый раз с новой силой. Он прикусывал их зубами и скользил внутрь языком. Нежно цеплял зубами колечко в губе, и это окончательно сводило с ума. И, думаю, я просто схватываю всё налету, пусть в это сложно поверить, но это мой первый поцелуй. О чём Чейз даже не подозревает. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал?..

Он шагнул в сторону, и через секунду я оказалась на краю металлического стола. Шрамы на спине отозвались болью, но я не предала этому значения. Разве это имеет значение? Так ведь должно быть? Разве в порыве страсти не теряют рассудок?

Чейз возвышался надо мной, как огромная гора. Безупречная гора. Тяжело и прерывисто дышал, на лбу появилась испарина. Я схватила его за край футболки и притянула к себе. Обвила ногами бедра, и наши губы снова встретились. Одной рукой он опирался о стол, а второй скользил вниз по моему телу. Добрался до низа моего огромного свитера и скользнул под него.

Это был новый взрыв во мне.

Спина изогнулась, ощутив на обнажённой коже его горячую ладонь. Его нежные движения становились грубее, он скользил рукой вверх по животу, вдавливая пальцы в кожу. Его губы стали целовать меня ещё требовательней, ещё больнее. Словно он хотел поглотить всю меня без остатка. Наши бёдра двигались в такт, создавая трение, которое огненным шаром пульсировало внизу живота.

На секунду Чейз приподнялся и сорвал с себя через головуфутболку. Этой секунды было вполне достаточно, чтобы перевести дыхание. Потому что я не хотела, чтобы он отстранялся от меня дольше, чем на эту секунду.

Коснулась его оголённого торса, почувствовав твёрдые мышцы груди под своими пальцами, и новой волной меня унесло куда-то в другую вселенную, где фраза Конец света не имеет никакого значения. Это была моя вселенная. Это был мой океан. Это был Чейз.

Его губы скользнули к шее, осыпая её жаркими поцелуями, пока мои пальцы прокладывали огненные дорожки по его спине. А со следующим судорожным вдохом Чейз разорвал мой свитер напополам, оставив целыми только рукава, и вновь накрыл мои губы своими.

Проклинаю себя за это мгновение, но именно оно явилось доказательством тому, что прежняя я ещё жива. Потому что я просто не могла не подумать о том, что это была самая тёплая вещь из всех, что у меня были, а я не привыкла раскидываться вещами. Тем более что на дворе зима.

На мне всё ещё оставались топ и лифчик, под которые уже проникли пальцы Чейза, и я совершенно забыла, что только что думала про какой-то там свитер.