Дети индиго и Святой Грааль

– Мы ещё не все материалы смонтировали. Ранее долгие годы отслеживали судьбы детей. Собирали всё это в единый цикл, состоящий их нескольких частей. В каждой новелле – основные вехи: первые дни жизни, первые проявления необычных способностей. Сейчас вот этап профессионального выбора… Но пока работа не закончена, а дети ещё не сформировались как зрелые личности. И я не особо хотел посвящать во всё это посторонних людей…

Потапов вновь с пониманием кивнул, Гришин закончил мысль:

– Но Коломойский предъявил мне весомые доказательства того, что он работает над очень интересным проектом, который способен перевернусь представления о современной науке, совершить небывалый прорыв…И для этого ему нужны …

Он не договорил, Потапов закончил мысль:

– Пропавшие подростки – из «ваших»? Индиго?…

Гришин кивнул:

– Вы правы, Саша и Маша – из «наших»… Они и выбрали друг друга не случайно – очень уж сильно отличаются от своих сверстников. Им интересно общаться только с подобными себе…

Потапов машинально отхлебнул давно остывший чай и задумчиво произнёс:

– То есть знакомство подростков и Коломойского не случайно, разговор о репетиторстве – бред… Гению не нужны услуги репетитора. Так что же общего у этой троицы?

Вера усмехнулась:

– Шерше-ля-фам, ищите женщину! «Любовный треугольник»!

Она осеклась, перехватив строгие взгляды мужчин:

– Я пошутила, пошутила! Просто надо разрядить обстановку, а то у нас всех сейчас мозг закипит от этих загадок!

Гришин неуверенно произнёс:

– Я надеюсь, у меня не возникнет проблем с законом? Каюсь – я не сообщил в правоохранительные органы о том, что Коломойский интересовался детьми индиго, после чего двое из них бесследно исчезли…

Телевизионщик выглядел растерянным.

– Как-то мне не сразу пришло в голову, что их пропажа может быть связана с тем, что они именно необычные дети. Насколько мне известно, они способны на многое, но сквозь стены проходить не умеют?!

Потапов усмехнулся:

– Или умеют… И делают это в кабинете Коломойского, и, видимо, не без его живого участия…

Москва. 21 век.

Сашин отец в темноте медленно продвигался по коридору университета, воровато оглядываясь. Лунный свет падал сквозь небольшие окна, не давая сбиться с пути. В помещении были установлены камеры видеонаблюдения, но мужчина очень надеялся, что они не оснащены приборами ночного видения. Алексей Иванович, измученный отсутствием информации о сыне и его подруги, шёл туда, где подростки были в день своего исчезновения. Отец гнал от себя мрачные мысли о том, что поиски сильно затянулись. Он знал, что статистика печальна: если пропавших детей не удаётся найти в течение первых трёх суток, скорее всего их уже не найдут никогда. Алексей Иванович усилием воли гнал от себя мысль, что больше не увидит сына. Он пытался вытеснить из головы пугающее «никогда», но получалось «не очень». Он хорошо знал своего ребёнка, тот всегда был на связи, и позвонил бы при первой возможности, не заставил бы отца понапрасну волноваться. Саша почти пятнадцать лет назад остался без матери. Горе сплотило отца и сына. Они всегда были очень дружны, и ничего друг от друга не скрывали. Какие же обстоятельства смогли изменить ход событий, что теперь обезумевший от неизвестности и горя отец крался ночью на место преступления? А Алексей Иванович не сомневался, что было совершено преступление. Кто-то хладнокровный, обладающий изощрённым умом, похитил подростков. От ответа на вопрос «зачем?» у Алексея Ивановича кровь стыла в жилах, а воображение рисовала картины, одна страшнее другой.

Мужчина проник в кабинет Коломойского, начал, подсвечивая фонариком с мобильного, изучать каждый сантиметр помещения. Он ударился головой о какой-то выступ, ойкнул, потирая ушибленное место, и замер… В воздухе повис тревожный звук неизвестного происхождения. Что-то то ли пульсировало, то ли потрескивало над ухом. А прямо перед изумлённым лицом мужчины появился сгусток света зелёного цвета. В буквальном смысле «из ничего» в воздухе возникла и повисла прозрачная панель типа сенсорного экрана. Механический голос произнёс:

– Введите запрос! У вас десять секунд!

От неожиданности Алексей Иванович брякнул первое, что пришло на ум:

– Где Саша? Куда делся мой сын? Где Маша?

Сгусток никак не отреагировал на слова мужчины, но на его зелёном экране высветились отпечатки пальцев, на одном из которых был шрам. Странная штуковина, назначение которой Алексей Иванович пока не мог понять, хотя сам работал программистом в НИИ, скомандовала:

– Идентифицируйтесь!

Алексей Иванович ткнул пальцем в один из отпечатков пальцев. Палец «проткнул экран», но в одной точке словно коснулся чего-то более плотного, чем воздух. Голос молвил:

– Совпадение 1 процент, запрос отклонён, ваше время вышло!

«Сенсорный экран» свернулся, сгусток растворился, оставив после себя слабый запах. «Какой-то знакомый аромат» – подумал Алексей Иванович. Пахло то ли озоном, то ли росой, и да… Отец вспомнил, как незадолго до исчезновения Саши, отправлял в стирку его вещи, и обратил внимание, что одежда была в пыли и грязи, а пахла как после свежего морозца, чистым бельём. И отпечаток… Этот отпечаток со шрамом… Саша! У Саши был шрам на большом пальце – неудачно открыл банку с тушёнкой во время их совместного похода по Подмосковью. Догадка Алексея Ивановича теперь уже перерастала в уверенность: исчезновение Саши и эта странная субстанция как-то связаны между собой. И тут на голову мужчины обрушился сильный удар, он схватился за затылок и потерял сознание.

Москва. 21 век.

Потапов встретился с Верочкой у телестудии. Одета она была как спецназовец: в куртку с камуфляжным узором, неброские брюки, удобные кроссовки. Потапов пошутил:

– Вот так назначаешь девушке свидание, а она наряжается, словно её ожидают пейнтбол или соревнования по спортивному ориентированию…

Верочка изобразила жуткую обиду и строго сказала:

– Для вас, товарищ полковник, между прочим, стараюсь… Такая она – шпионская доля – быть неприметным, а ещё лучше невидимым!

Потапов чмокнул Верочку в щёку, приобнял, на ушко шепнул:

– Благодарю за службу, мой любимый шпион! Если всё пройдёт удачно, с меня – ужин в ресторане, с тебя – туфли на шпильках и мини с декольте…

Верочка засмеялась:

– Ловлю на слове! Давно не обновляла гардеробчик, будет повод купить шпильки и мини, а то всё брюки да свитеры с моей-то репортёрской работой….

Потапов стал серьёзен, поправляя воротник на Верочкиной куртке, сказал:

– Извини, что втянул тебя в это дело… Мог бы штатного специалиста с работы взять, у нас же есть специально обученные люди, умеющие вести съёмку скрытой камерой, но …

Верочка засмеялась:

–Да ладно, не надо искать оправдания, я столько раз скрытой камерой всяких аферистов и мошенников снимала! Зря, что ли программу о криминале семь лет ваяю? Сделаем всё в лучшем виде!

Потапов кивнул:

– Короче, ты снимаешь из-за скамейки, у меня скрытый микрофон, а вот пойдёт ли на разговор Коломойский… Будем уповать на везение…

Москва. 21 век.

В городской ЦКБ Алексей Иванович пришёл в себя, огляделся. Больничная палата, соседняя койка пуста. Белый кафель, какие-то провода тянутся к сгибу руки. На голове марлевая повязка. И адская боль… Голова раскалывается, особенно в области затылка, и глаз, кажется, заплыл.

В палату заглянула медсестра, радостно затараторила:

– Ну вот! Очнулся наш «неизвестный больной», а то уже трое суток без сознания, никаких документов при себе… Помните, как зовут?

Алексей Иванович облизнул пересохшие губы и чуть кивнул, сразу же поморщился от боли в затылке.