Его опять волной приподняло.
Давид тому ничуть не испугался,
Он знал, что совершится волшебство.
Не собранным, к несчастью, оставался
Ещё один отпущенный табун,
В котором чёрным с некой синевою,
С лощёным блеском, каждый был скакун.
И что на воле те несли собою
С таким окрасом – он не представлял.
Цвет обещал, что будет всё ужасней.
Хорошего скрипач не ожидал.
Его перенесло потоком ветра
В неведомую прежде темноту,
Где разглядеть что-либо невозможно
И в шаге удаленья никому.
Давиду тяжело теперь дышалось,
Кружилась очень сильно голова.
И в этих, холодящих дух потёмках,
Раздались всеобъёмные слова:
«Ты юноша теперь не удивляйся
Тому, что сотворил сегодня сам,
Как только приоткрыл чуть-чуть калитку,
Жалеючи, летающим коням!
Сейчас лишь одному тебе подвластно
В загон затмивших небо возвратить.
Ты должен понимать, что здесь, без солнца
Невыносимо дальше будет жить.
Да и тебе тьма вижу не по нраву…
Поэтому, что сделал – исправляй!
Мне во второй раз это не по силам.
Смотри, напрасно свеч не зажигай!
Всё это будет просто бесполезно.
Они её затушат в один миг
Огромными могучими крылами,
Как каждый огонёчек, что возник!»
И бравший в окруженье странный голос,
Оставив музыканта, вновь исчез.
Давид на ощупь, ничего не видя,
За камнем, помогающим полез,
Потёр его, ведь гладкая поверхность
Общалась с ним всё время изнутри,
И произнёс: «Что делать с вороными?
Прошу тебя, советом помоги!»
Он ничего практически не видел,
Но то, что предназначено ему,
На удивленье всё-таки услышал:
«Есть способ победить такую тьму.
Ты должен лишь душою засветиться.
Огонь сердец ничем не затушить.
Один, другой, слетятся к тебе кони,