Он сожалел, что парня отпустил.
Одна была надежда на подарки,
Чем каждый парня ночью одарил.
Поэтому он нехотя ответил:
«Мне жизнь твою хотелось облегчить.
Но если ты готов пройти ступени
В борьбе до славы… Так тому и быть!
Учил я не тому в своей пещере.
Ты к сожаленью много не познал.
Цвета, оттенки – это только краски.
Ты жизненную сложность не играл.
Сейчас звук повторяя, что утерян,
Через себя пропустишь и поймёшь
Какую боль любовного страданья
Ты в память сердца с этим заберёшь.
Я разрешил быть в странствиях три года.
Сейчас возможно срок подсократить.
Но вижу, мысли строятся иначе,
Назад не позволяя отступить.
Что ж, я дождусь свершения урока,
И раз уж убедить тебя не смог,
Пусть путь открытьем станет и познаньем
Того, что значит горе и восторг!
Но ровно в срок назначенный, где б ни был,
Я снова возвращу тебя к себе.
Душа с небес спустилась для ученья,
И я обязан помогать тебе.
Теперь играй, запоминай и слушай
Мелодию и песнь большой любви.
Ты отыскал лишь ту, что улетела,
Но всюду вариации свои.
Возможно, что и ты её познаешь.
И если превратится это в боль –
Не думай о себе тогда, а жертвуй,
Как это сделал только что король!
Не просто так мне дали дозволенье
Движение земли остановить.
Не только я, а надо мной учитель
Желает обучение продлить…»
Давиду было слышать это странно.
Он многого не мог пока понять.
Но старцу, как и прежде доверяясь,
Скрипач стал то, что слышалось играть.
И глубина того, что доносилось,
Перевернуло душу изнутри.
Вокруг ведь никому не видно было,
Огня, что у двоих блуждал в крови.
Мелодия любви в него втекала,
И в музыке наружу прорвалась!
В нём страсть вулканом бурно волновалась,