Оценить:
 Рейтинг: 0

Стрекозка Горгона. Зимние квартиры

Год написания книги
2017
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Ну да, Татьяна… Танюха наша Андреевна.

Бегичев неодобрительно покачал головой. Он не уставал поправлять Целищева, когда тот в грубоватой манере по-свойски именовал мадам Лапину Танюхой, а тот никак не желал переучиваться. Младшая сестра для него остаётся младшей сестрой. Он иногда напоминал, что в детстве на руках её носил, из грязных луж, из ям разных вытаскивал, сопли да слёзы вытирал. И начинался спор. С тем, что Кало её вытаскивал из луж, Таня соглашалась, но что до слёз и соплей, то братец сочиняет: она в детстве была крепкой, не болела, и напомни-ка, братец, когда это Таня в детстве плакала! Хоть один пример приведи! Серж поддерживал жену, говорил, что за стрекозкой такое не водилось. Кало строил сконфуженную мину, сознавался, что, может, подзабыл кое-что, однако на руках носил, нянькался, этого не оспоришь! И имеет право называть сестру так, как привык.

Но главное, да: Тане пришлось заговаривать зубы подполковнику генерального штаба Зурову, следить, чтобы ни он и никто другой не слышали, что докладывает генерал-майору вернувшийся из Ясс Целищев. Пока он был в кабинете Куприянова, Татьяна в приёмной кокетничала с офицерами. Вспомнила наставления Зары. Как-то, когда Таню из Смольного отпустили к родным, она при цыганке взялась спорить с Сержем и Кало о греческих мифах: кто из героев какие подвиги совершал. Очень хотелось доказать, что она сведуща в сей области знаний. Зара слушала, слушала да изрекла:

– Не тому тебя, Таня, в институте учат, не тому. Мало ли что в книжках пишут?! Не всё ль равно, кого тот Геракл убил? Может, мужчина и меньше твоего знает, а ты расспрашивай да удивляйся, хвали, мол, какой умный. А то начнёшь спорить, при тебе побоятся и рот раскрывать. Эдак всех поклонников разгонишь.

Серж тогда возмутился:

– Зара, что за советы?! Тане никакие поклонники не нужны, а мне она нравится такой, какая есть.

– А ты почему уверен, что не нужны? – насмешливо спросила пожилая цыганка. – Поклонники ни одной даме не мешают.

Серж примолк, закусив губу. Как раз накануне между молодыми людьми случился спор из-за некой дамы, чьим поклонником он сам являлся, и Тане в тот раз доставила удовольствие растерянность Сержа. Пусть поволнуется.

Сейчас мило улыбалась господам, старательно хлопая ресницами, расспрашивала Зурова и адъютантов о том, что и сама знала, а они наперебой, соревнуясь один с другим, разъясняли всё превсё. Братец давал задание: ты, мол, поколдуй, чтоб никто не мешал. А зачем колдовство, к чему оно, если одного женского кокетства достаточно?

По возвращении домой Кало гордо сообщил, что Куприянов идею одобрил. Владимир Васильевич недоверчиво переспросил:

– Одобрил?

– Ну-у, если быть точным, не то чтоб одобрил, но не запретил, – сознался, ничуть не смутившись, Николай.

– Вообще-то одобрил и не запретил – несколько разные понятия, – иронично улыбнулся капитан.

– Зато он даже советы дал, – запальчиво похвалился Целищев. – Когда я ему всё изложил, он высказался, что не против. И велел артиллеристов подключить, те с огнём и механикой дело имеют, могут что дельное присоветовать. Ещё строго-настрого наказал, чтоб все опыты мы втайне проводили.

Сейчас в свободное время офицеры собираются у Бегичева, вычерчивают некие механизмы, выглядывая иногда в коридор, словно заговорщики. Ломают головы над созданием пугала, которое можно, вырядив в белые одежды, установить на ближайшей горе, солдат рядышком посадить, чтобы они его в движение приводили. И нужно-то всего, чтоб некое чудовище махало руками и завывало, пугая всех, кто к Праводам приближается. Однако даже на бумаге, в чертежах и расчётах, сие не получается. Пока все проекты красивы на словах да не осуществимы на деле. Кало изо всех сил пытается уговорить сестру подключиться к делу, она же твёрдо решила не вмешиваться. Напугать двух-трёх турок, от силы с десяток, она и без всяких расчётов сможет, – только б кураж поймать! – но турки маленькими отрядами не нападают, нужно сеять панику в большом отряде. Кало прекрасно это знает, однако бухтит:

– Танюха, вот когда тебе понадобится мой совет, я припомню, как ты мне помогала, и тоже лишь поулыбаюсь в ответ ехидненько.

Она плечами пожала и улыбнулась брату ещё более нежно. Никто его за язык не тянул, сам наобещал некому Бергу привидение создать, пусть сам и отдувается. Вот и сегодня артиллеристы зашли в гости и, поклонившись Татьяне, исчезли в дальней комнате. Поприветствовала гостей и пошла кофе варить: не иначе, опять до полуночи просидят.

Глава 3

Солдаты ныне грустные песни поют. Вечером взяла сухарей и пошла в конюшню побаловать Ветерка. Из-за забора доносятся голоса драгун, тоже ухаживающих за лошадьми. Звегливцев вывел своего жеребца во двор, но не чистит, не подводит к воде, стоит, задумчивый.

– Граф, Вас что-то опечалило? – окликнула его Таня издали.

Он оглянулся и прижал палец к губам:

– Послушай, – и крикнул. – Чижик, спой ещё раз про ворона!

Чижик – Епифан Чижов, молодой запевала из взвода Звегливцева, отозвался из-за каменного забора:

– Чё, не приелась? Споём, коли так, – и звонко затянул:

Из-за леса, из-под тучи

Ворон прилетел,

На долину близ селенья

Для добычи сел.

В том долу был бой великий,

Кровь текла ручьём,

Ворон с поля поднял руку

С золотым кольцом…

«В том долу был бой великий, кровь текла ручьём, ворон с поля поднял руку с золотым кольцом…» – подхватили драгуны, вторя запевале, обволакивая, но не заглушая, а словно приподнимая его тенор басами и фальцетами, стройно, слаженно повели песню дальше. Таня замерла рядом с графом: песня была незнакома…

Ты откуда, чёрный ворон,

Мрачный, как тоска,

И откуда перстень светлый,

Белая рука?

За горами, ой, дивчина,

Был великий бой…

Много молодцев удалых

Век свершили свой.

Поле битвы покрывает

Целый ряд могил;

Много, много глаз орлиных

Уж песок закрыл…

Не одна о смерти сына

Тяжко стонет мать,

Не одной дивчине друга

Вновь не увидать.

Дева слушает и стонет,
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7