Вена

«Отец струнного квартета» Гайдн заложил фундамент классической симфонии. В юности он пел в хоре собора Святого Стефана, одновременно совершенствуясь в игре на органе, клавире и скрипке. Будучи молодым человеком и уже зрелым композитором, маэстро получил место аккомпаниатора у итальянца Порпоры, изучил основы композиции, а затем, назначенный дирижером капеллы чешского графа Морцина, написал свои первые симфонии. Большинство произведений было создано за время 30-летней службы капельмейстером в резиденции князей Эстергази. Позже этот дворец приобрел город: в доме разместились канцелярия округа и реальная гимназия, а чудесный княжеский парк, где решили установить памятник Гайдну, распахнул ворота для столичной публики. Моцарт тоже приехал в Вену совсем молодым человеком. Аристократы восхищались им как виртуозным пианистом, хотя и не пожелали признать его музыкальный гений, коим, по мнению высшего общества, обладал придворный капельмейстер Антонио Сальери.

Бывшая резиденция князей Эстергази

Родившийся в Зальцбурге Моцарт считался провинциалом, которому в старой Австрии трудно было рассчитывать на большее, чем служба при церкви или домашние концерты в таких же небольших городах. Покорение Вены начал его отец, в 1762 году добившийся приема в Шёнбрунне, где 6-летний Вольфганг с сестрой дважды сыграли для Марии-Терезии. Одобрение эрцгерцогини положило начало долгому концертному турне по европейским столицам. Через 5 лет семья вновь приехала в Вену, однако в столице свирепствовала оспа, увы, не миновавшая обоих детей. Едва избежав смерти, они поправились и снова были приняты при дворе. За время болезни юный Моцарт написал свою первую оперу «Мнимая простушка», но ее постановка не состоялась из-за интриг придворных музыкантов, зато в свет вышло другое произведение – появившаяся вскоре месса для хора с оркестром, исполненная на торжественном открытии церкви сиротского дома, теперь уже перед доброжелательной публикой.

В одной из множества историй о Моцарте рассказывается, как однажды к нему, уже зрелому мастеру, обратился юноша и поинтересовался техникой написания симфоний. «Вы слишком молоды для такой работы, – ответил композитор, – почему бы не начать, например, с баллады». Собеседник удивился: «Но вы сочинили симфонию в девять лет», – на что композитор ответил, что он-то ни у кого не спрашивал, как это делать.

Очередная попытка обосноваться в Вене сорвалась из-за письма Марии-Терезии к эрцгерцогу Фердинанду, который намеревался взять Вольфганга на службу. По неизвестной причине против этого высказалась императрица, более того, в сильных выражениях она заявила о недовольстве Моцартами, кроме всего прочего, назвав их «бестолковым семейством». Однако конец 1773 года они провели в австрийской столице, не добиваясь приема при дворе, что позволило Вольфгангу познакомиться с новинками венской музыкальной школы. Вскоре последствия этого знакомства проявились в новой симфонии. Следующее пребывание в Вене ознаменовалось женитьбой на Констанции Вебер. Невеста была сестрой первой возлюбленной Моцарта и, как отзываются о ней современники, не имела ни одного положительного качества, кроме приятной внешности. Вопреки обстоятельствам и родительской воле странная пара отправилась к алтарю. Вольфганг обвенчался с Констанцией в соборе Святого Стефана летом 1782 года и брак их, судя по всему, оказался счастливым. Первая же представленная венской публике опера – «Похищение из сераля» – была поставлена в Бургтеатре. Несмотря на то что артисты пели на немецком языке, по мнению знатоков, не подходящем для такого изящного искусства, как музыка, она имела оглушительный успех. С того момента Моцарт стал кумиром Вены.

Иосифа II нельзя отнести к поклонникам музыки; император плохо понимал мелодии Гайдна, резко высказывался о сочинениях Моцарта, говоря, что они противоречат венскому вкусу. Созданная в 1788 году опера «Дон Жуан» была признана шедевром, но уже после того как ее постановка на столичной сцене закончилась провалом. Не сразу признанный гением, Моцарт занимал место императорского капельмейстера с жалованьем 800 гульденов в год, по его собственным словам, «слишком большим для сделанного и слишком малым для того, что могло бы быть сделано».

Он выступал в придворных кругах, имея множество поклонников из лиц низших сословий, как ни странно, тоже любивших и ценивших оперу. Достигнув вершин славы всего за несколько лет, великий композитор всех времен и народов так и не обрел богатства. Его преследовали неудачи, а в конце жизни пришла нищета. Рассказывают, что однажды, когда Моцарт с Констанцией гуляли по улицам Вены, у модного магазина остановился щегольский экипаж, из которого вышла изящно одетая дама. Констанция восхищенно отозвалась о ее платье, особо отметив красный бантик на корсаже, чем весьма порадовала мужа: «Я рад, что тебе нравится именно бантик, ведь денег у нас хватит только на него».

Моцарт чувствовал свою болезнь, когда к нему явился незнакомец (как выяснилось позже управляющий графа Вальзегг-Штуппаха) с просьбой написать реквием. Ничего странного, казалось, не было в том, что граф заказал музыку в память об умершей жене. Однако Моцарт, ощущая приближение смерти, писал этот реквием для себя, работал до изнеможения, и все же партитура осталась незавершенной. В холодную декабрьскую ночь 1791 года почти в бессознательном состоянии он слышал траурные звуки, воображал свое присутствие в оркестре, что-то говорил о литаврах. В момент смерти Констанция находилась подле него и, не имея никаких средств, согласилась на самое дешевое отпевание в часовне Стефандома. Оттуда композитор отправился в последний путь в одиночестве, сопровождаемый только могильщиками. Его похоронили на кладбище Святого Марка, в общей могиле, местоположением которой так никто и не поинтересовался.

Памятник Моцарту в одном из скверов Вены

При жизни творческую силу Моцарта осознавало небольшое число слушателей, но стоило ему скончаться, как ранее непонятные мелодии начала слушать вся Европа. О памятнике своему гению «благодарная» Вена вспомнила лишь в середине XIX века: бронзовая статуя заняла место фонтана на маленькой площади (ныне Моцартплац), от которой начиналась улица, вскоре названная Моцартштрассе. Еще один монумент, уже в мраморе, имеется на Альбрехтплац, площади, названной в честь эрцгерцога Альбрехта, давшего имя здешнему фонтану, возведенному на остатках крепости и украшенному мраморными аллегориями Дуная и его притоков.

Неподалеку от Моцарта возвышается конная статуя самого Альбрехта, отважного полководца, победителя в битве при Кустоце, человека, создавшего новую австрийскую армию.

Бетховен, в отличие от Моцарта, был признанным гением и потому мог позволить себе неплохо жить на гонорары. Их разные жизни закончились столь же непохожими похоронами. Если Моцарт проделал свой последний путь в одиночестве, то за гробом Бетховена шла вся Вена. Рожденный в Германии, он всегда ощущал себя австрийцем, поскольку любил Вену больше родного Бонна.

С городом барочных дворцов и лучшей в мире музыки впервые ему довелось встретиться в 1787 году. Тогда юный немец не только увидел Моцарта, но и смог представить прославленному маэстро свои произведения, услышать похвалы и слова надежды на большое будущее. Бетховен-старший пропивал скудное жалованье, не жалея ради вина домашних вещей. Единственное, что в бедном доме оставалось неприкосновенным – фортепиано, на которое семья возлагала большие надежды. Впрочем, тому не благоприятствовала нищета и еще больше образование, бессистемное, но щедро дополнявшееся практикой. Являясь кормильцем вместо пьяницы-родителя, Людвиг играл на альте в придворном оркестре, делая настолько большие успехи в игре на клавишных инструментах, что сумел самостоятельно освоить орган. Одаренность юноши, его жадность к музыкальным впечатлениям, пылкая и восприимчивая натура привлекли внимание некоторых просвещенных семейств, а блестящие фортепианные импровизации обеспечивали свободный вход в аристократические салоны.

Бетховен на прогулке

Во второй раз Вена приняла Бетховена столь же радушно. Он приехал в австрийскую столицу через год после смерти Моцарта, будучи человеком, склонным к щегольству, добродушным, щедрым в отношении к друзьям и дерзким к старшим коллегам, которые видели в нем не «симпатягу», а заносчивого юнца без образования, но с претензиями на громкую славу.

Отношения с Гайдном, признанным авторитетом в области инструментальной музыки, не сложились. Втайне от именитого мэтра «строптивый немец» брал уроки у разных учителей, чаще безвестных, а иногда и таких почтенных, как Антонио Сальери, чья непричастность к смерти Моцарта уже не вызывает сомнений. Начало серьезной композиторской деятельности пришлось на период Французской революции. Не отличаясь от многих, Бетховен вначале не осознавал ее страшных последствий и восторженно принимал революционные лозунги, воспевая в своих симфониях свободу, равенство, братство. Вулканическая сила его произведений той поры, безусловно, связана со временем. Взрывная эпоха во многом повлияла на то, что культурный мир узнал сложную, мощную, воистину грозовую бетховенскую музыку, какую немыслимо приложить к изящному времени Моцарта.

В отсутствие дневников остается лишь вообразить, до какой степени глухота композитора влияла на его творчество. Болезнь развивалась медленно; еще не достигнув 30-летия, Бетховен слышал шум в ушах, с трудом различал высокие тоны и совсем не слышал шепота. Доктора не могли предложить ничего иного, как беречь слух, что для сочинителя музыки было практически невозможно. И он продолжал работать, по-прежнему участвовал в концертах, часто посещал музыкальные вечера, тщательно скрывая глухоту. Музыка, написанная им в тот период, подтверждает решение не сдаваться судьбе: светлая, не по-бетховенски легкая Вторая симфония, жизнерадостные фортепианные и скрипичные сонаты.

Современники Бетховена не без оснований утверждали, что Третья (Героическая) симфония вначале была посвящена Наполеону. Однако имя его на партитуре не появилось и причиной тому стало провозглашение консула императором. «Теперь он будет попирать права человека, удовлетворяя собственное честолюбие», – сказал автор и разорвал титульный лист с посвящением. В итоге симфония была посвящена меценату Лобковицу, чья поддержка, как в моральном, так и в материальном плане помогла появиться на свет многим прекрасным произведениям искусства. Еще одним источником вдохновения служили романтические чувства. Одна из двух сонат «Quasi una Fantasia», больше известная под названием «Лунная», была написана в 1802 году, когда Бетховен испытывал страсть к графине Джульетте Гвиччарди. Роман не продвинулся дальше воздыханий, но композитор думал о предложении, хотя понимал, что представляет не лучшую партию для очаровательной светской дамы.

Премьера симфонии Бетховена в императорском театре, 1806 год

Подобные желания возникали и в отношении других красавиц, но для большинства из них глухой музыкант был «уродом» и «сумасшедшим». В 1804 году Бетховен впервые явился в Хофбург не на концерт, а для того, чтобы дать урок сводному брату австрийского императора, 16-летнему герцогу Рудольфу. Несмотря на огромные различия, как в социальном положении, так и в возрасте, учитель и ученик испытывали друг к другу искреннюю привязанность. Наставник терпеливо проходил мимо чванливых лакеев, называл воспитанника «Ваше высочество», пытался изменить его легкомысленный взгляд на музыку, в то же время не боясь отменять уроки, если увлекался сочинением. Благодаря заказам герцога на свет появились замечательные произведения: фортепианная соната «Прощание», Торжественная месса, Тройной концерт, последний и впечатляющий по мощи Пятый фортепианный концерт. Рудольф назначил наставнику нечто похожее на стипендию, видимо, желая, чтобы великий человек, более того, иностранец, прославляющий Вену, не знал бытовых проблем. В деньгах Бетховен действительно не нуждался, чего нельзя сказать о доброжелательности окружения. Многие его просто боялись, видимо, не зная, как понимать ответы невпопад, неожиданное и неуместное пение, завывание, топанье ногами. Со стороны казалось, что композитор вышел на схватку с невидимым врагом. К 1819 году глухота стала полной, заметной всем, отчего Бетховену пришлось перейти на общение с помощью куска мела и грифельной доски.

Поздний стиль произведений австрийского гения можно оценить как абстрактный, созерцательный, иногда лишенный благозвучия. Бетховенскую музыку стоит сравнить с мощным потоком воды или назвать источником духовной энергии. Обосновавшись в Вене, он больше никогда не расставался с этим прекрасным городом, где скончался 26 марта 1827 от воспаления легких.

Последние квартеты Бетховена, а также 5 написанных незадолго смерти фортепианных сонат, уникальных по форме и стилю, вначале казались фантазией сумасшедшего. И все же венские знатоки оценивали их высоко, признавая величие всей бетховенской музыки, так же как и гениальность автора. Однако исполнять ее, особенно те самые «сумасшедшие» сонаты и квартеты, в том числе немыслимо сложную Большую фугу, начали только в XX веке. Монумент великому композитору был установлен вскоре после траурной церемонии на площади, уже носившей его имя. Бронзовая статуя доныне возвышается на цоколе, где рядом с прикованным Прометеем и богиней победы Никой изображены гении – юные, не возрасту серьезные создания.

Венская Государственная опера

После Бетховена музыка прошла долгий путь усложнения, поэтому для современных исполнителей мелодии великих предшественников не представляют особых трудностей. В начале XIX века европейскую публику покоряли венские композиторы Иоганн Брамс, Хьюго Вольф, Антон Брукнер, Густав Малер. Принципиально новым подходом к исполнению отличались Арнольд Шёнберг, Альбан Берг и Антон Веберн, применявшие додекафоническую технику. В 1918 году написанная таким образом опера «Свадьба Иисуса» Готфрида фон Айнема вызвала грандиозный скандал, который музыкальная общественность Вены помнит до сих пор.

Судя по аншлагам в Штаатсопер и филармонии – лучших концертных залах города, – рядовой зритель хорошо разбирается в хитросплетениях современной музыки, хотя в музыкальной столице мира иного быть не может. Венская государственная опера (нем. Staatsoper) занимает особое положение в своем кругу, потому что имеет постоянный репертуар и право приглашать Венский филармонический оркестр, кстати, лучший в мире. Штаатсопер по праву признается одним из самых красивых театров мира. При взгляде на этот архитектурно-художественный шедевр в мыслях возникают высокопарные эпитеты подобные «храму искусства», каким и задумывали его авторы проекта Эдуард ван дер Нюлль и Август Зиккард фон Зиккардсбург. Судя по виду театра, зодчие черпали вдохновение во французском Ренессансе. Монументальная постройка щедро «наполнена» колоннами, статуями, лепным орнаментом, канделябрами, позолотой. Занимая целый квартал, она выходит на Рингштрассе передним фасадом, украшенным росписью с сюжетами наиболее популярных опер. Часть наружной поверхности расписана фрагментами из «Волшебной флейты» Моцарта. Скульптура Хёнеля аллегорически изображает любовь, изящество, комедию, фантазию, героизм.

По обе стороны от главного входа разбиты небольшие садики с фонтанами, где зрители могут провести время перед началом спектакля. Для пешей публики предназначены четыре парадных входа в просторный портик, откуда начинаются великолепные внутренние лестницы. Два из четырех боковых подъездов открывают путь к императорским ложам, а остальные используются сотрудниками театра артистами и для прохода к гримерным и другим, весьма многочисленным служебным помещениям. Раньше все городские торговцы завидовали лавочникам, которым позволялось торговать под арками боковых фасадов. Они могли целый день любоваться мраморной скульптурой фонтанов и все равно к вечеру имели неплохой доход – одухотворенная атмосфера не допускала меркантильности, поэтому покупатели расставались с деньгами быстро, без скрупулезных подсчетов.

Фасад Венской оперы

Парадная лестница в Штаатсопер

Торжественное открытие Венской государственной оперы состоялось 25 мая 1869 года. После официальной церемонии был показ «Дон Жуана» Моцарта – оперы, которая провалилась на премьере и долго не ставилась на столичных подмостках. Символично, что подобное произошло и с самим театром. Здание, сегодня вызывающее только восторги, в раннюю свою пору являлось предметом жестоких нападок. Архитекторов обвиняли в отсутствии вкуса, патриотичности, непрофессионализме, невнимании к традициям. Никому не нравилась якобы слишком крупная скульптура портала. Статуи летучих коней отпугивали «аляповатыми формами и возбуждали отвращение», отчего, не простояв нескольких месяцев, были сняты и отправлены на переплавку. Даже обычно сдержанный Франц-Иосиф проявил недовольство, что, видимо, стало последней каплей в море несправедливой критики. Не выдержав позора, ван дер Нюлль повесился, а вслед за ним после сердечного приступа из жизни ушел Зиккардсбург. Император чувствовал вину и больше никогда не позволял себе категорично высказываться по вопросам искусства. Говорят, что с тех пор его публичное мнение в этой сфере ограничивалось фразой: «Это хорошо и очень меня радует…».

Уже в начале следующего столетия зрители, приезжавшие на спектакли Венской оперы со всей Европы, испытывали священный трепет, проходя через парадный подъезд, поднимаясь по великолепной лестнице, и, наконец, вступая в овеянный легендами зал, вмещающий свыше 3 тысяч зрителей. Главное помещение театра в нижнем ярусе сообщалось с ложами и кабинетами. Стены зрительного зала, как и ниши соседних комнат, были оформлены мраморными бюстами великих австрийских композиторов. Каждый скульптурный портрет венчала фреска с изображением самого известного произведения того, кто был увековечен в камне. Украшением также служили мраморные камины, имевшиеся как в зрительном зале, так и в других, не связанных со сценой помещениях.

В течение своей 150-летней истории Венской опере довелось стать свидетельницей многих триумфов. На ее сцене блистали почти все певцы с мировыми именами. Наряду с артистами, режиссерами и композиторами, важную роль в создании репутации театра сыграли директора. Наиболее запоминающейся личностью в этом плане был Густав Малер, по отзывам современников, не руководивший, а исполнявший божественную миссию в 1897–1907 годах. Пожертвовав композиторством ради административных дел, он сочинял лишь ранним утром либо летом, когда труппы распускали на каникулы. После серьезных разрушений Второй мировой войны здание театра долго реставрировалось, распахнув двери перед первыми послевоенными зрителями весной 1955 года. В репертуаре венской оперы певческие представления всегда занимали больше места, чем танцевальные, поэтому тогда публике была предложена опера Бетховена «Фиделио».

Сегодня почти все приезжающие в Вену туристы считают своим долгом побывать в Штаатсопер. Нынешний зритель может рассчитывать на любое из 1313 сидячих и 102 стоячих мест. В зависимости от расположения кресел и славы участников спектакля билеты стоят от 3 до 1400 евро, причем предварительный заказ можно оформить письменно или виртуально из любой точки земного шара. Несостоятельные граждане за час до начала представления приобретают право на стоячие места, менее удобные и престижные, зато имеющие символическую цену. На концерты таких знаменитостей, как Лучано Паваротти, Пласидо Доминго или некогда Марии Каллас, очередь за дешевыми билетами выстраивается с рассвета. Для тех, кто не увлекается оперой или балетом, но считает себя ценителем архитектуры, сотрудники Штаатсопер предлагают обзорные экскурсии, которые проводятся каждый день.

Память в бронзе и камне

Несмотря на расположение близ императорского дворца, площадь Ам хоф (от нем. am Hof – «во дворе») издавна привлекала простых горожан. Помимо дров, угля, сена и соломы, здесь продавали свежий хлеб, овощи, мясо, рыбу и, конечно, раков – в Средневековье самый распространенный деликатес на столах венской бедноты. Здесь же, подле готической церкви Девяти ангельских хоров, устраивались казни преступников и проходили религиозные церемонии, итогом которых иногда становился эффектный памятник.

Именно так появилась доныне стоящая на Ам хоф колонна Богородицы, или Мариензойле, которую император Фердинанд III воздвиг в 1646 году, вскоре после того как Дева Мария избавила город от нападения шведов. Немного позже каменный монумент сменила бронзовая копия. Оригинал занял место на главной площади соседнего города Вернштайн, где остался навсегда. Можно представить, сколько народа собралось на придворной площади 6 августа 1806 года, когда папа римский Пий VI, расположившись на хорах церкви, объявил о том, что император Франц отказывается от короны Священной Римской империи.

Свидетелем многих печальных и радостных событий является церковь Марии на берегу. Странное название храма напоминает об античных временах, когда Дунайский канал был судоходным. По документам, на месте нынешнего здания действительно на берегу стояла загадочная, как считали хронисты, римская святыня, возведенная, скорее всего, моряками. Мария на берегу, теперь расположенная далеко от воды, действует с 1427 года, если не считать колокольни, появившейся столетием позже. После каждой из турецких осад она лежала в руинах, но всякий раз горожане находили средства на реставрацию, и сегодня австрийскую столицу невозможно представить без ее старых, но все еще крепких стен.

Церковь Марии на берегу

Готический храм в монастыре августинцев с 1327 года служил местом проведения особо торжественных церемоний. В нем юная Мария-Терезия обручилась с Францем-Стефаном Лотарингским, ее дочь Мария-Антуанетта – с Людовиком XVI, а внучатая племянница Мария-Луиза дала обет верности Наполеону, обращаясь, впрочем, к его противнику эрцгерцогу Карлу, в данном случае выступавшему вместо императора. Здесь же кронпринц Рудольф венчался со Стефанией Бельгийской. Выбрав для такого значимого события не кафедральный собор, а небольшую монастырскую церковь, он последовал совету отца, Франца-Иосифа, который привел к здешнему алтарю страстно любимую 16-летнюю, страстно любимую красавицу Елизавету и отсюда в 1916 году, уже давно будучи вдовцом, отправился в последний путь. Траурная дорога эрцгерцогини Марии-Кристины была совсем недолгой, ведь любимая дочь Марии-Терезии отпета и похоронена в той же Августинской церкви, в роскошном саркофаге работы великого итальянского скульптора Антонио Кановы.

Доверив служителям Августинеркирхе устройство столь ответственных дел, Габсбурги, кроме того, отдали им свои сердца. Отделенные от императорских тел, уложенные в урны, они хранятся в церковном склепе Херцгруфт, тогда как остальное, видимо, менее важное, погребено в Кайзергруфт – фамильной усыпальнице при церкви Капуцинского монастыря.

Надгробие в Императорской усыпальнице

Сегодня обе императорские усыпальницы открыты для широкой публики. Если в Херцгруфт можно увидеть всего 54 урны, то в Кайзергруфт на обозрение выставлены 144 саркофага, причем 27 из них заключают в себе останки Габсбургов-императоров. Особое впечатление производит двойная гробница Марии-Терезии и Франца-Стефана, выполненная Бальтазаром Фердинандом Моллем. Последнее августейшее тело было помещено в склеп в 1989 году: монахи-капуцины, которым церковь принадлежит до сих пор, с почестями похоронили 97-летнюю Зиту, вдову сверженного императора Карла I, умершую на родине, где после многолетнего изгнания она провела несколько лет жизни.

Человека, не знакомого с местными традициями, может насторожить странное – заинтересованное и одновременно спокойное – отношение жителей Вены ко всему, что связано со смертью.

Не доходя до культа предков, они помнят и заботятся о почивших бабушках, дедушках, тетушках, дядюшках и прочих, порой очень дальних родственниках. Регулярное посещение могил здесь считается делом столь же естественным, как вечеринки в дружеской компании. В день Поминовения усопших (2 ноября) в каждом столичном доме загораются свечи, семьи в полном составе идут на кладбище, а вечером так же дружно садятся за стол, вспоминая мертвых… за стаканом минеральной воды. Католики менее суеверны, чем, например, православные христиане, поэтому смерть видится им всего лишь концом бытия и потому не вызывает мистического ужаса. Однажды в одной из австрийских газет была опубликована статья, в которой автор похвально отзывался о старой женщине, подарившей своей 20-летней внучке место на городском кладбище; интересно, что девушка осталась довольна.

Надгробная скульптура, характерная для австрийского искусства конца XIX века:скорбящий ангел и лев

На старом кладбище Санкт-Маркс уже давно не проводятся траурные церемонии. Большая часть здешних могил относится к началу XIX века, многие выглядят заброшенными, некоторые памятники лежат на земле, заросшие плющом и сорной травой. Теперь некогда печальное место – романтический парк с обычными, но иногда весьма любопытными надгробиями, в определенном беспорядке разбросанными среди каштанов. Благодаря старательности венских мастеров на могильных плитах еще можно различить надписи: имена, даты, слова скорби по фабрикантам, башмачникам, пекарям, мясникам, очистителям каналов, местным жителям, приезжим и безвестным иностранцам, чьи родственники не позаботились о перевозе тела на родину. Власти Вены всегда проявляли лояльность в вопросах веры, поэтому православные, иудеи и даже мусульмане покоятся рядом с католиками. На некоторых обелисках все же встречаются знакомые имена. Одно из них – Иосиф Мадершпергер, великий, но, к несчастью, не понятый обществом изобретатель, подаривший миру ножную швейную машинку. Впрочем, о том, что составляло главное дело его жизни, нетрудно догадаться, увидев ограду, в самом деле похожую на изобретенный им агрегат.

Несчастный механик не только не сумел пробиться сквозь стену бюрократизма, но и утратил репутацию, ведь сегодняшние жители столицы испльзуют его имя как нарицательное.

На Центральном кладбище Вены. Надгробный памятник Рудольфу, Густаву и Альфреду Пикам

Раньше на демократичном Санкт-Маркс в одной компании с незнатными согражданами покоились аристократы, богачи и знаменитости. Однако с открытием специального участка на новом Центральном кладбище (нем. Zentralfriedhof) все знаменитости перекочевали туда, и вместе с ними, к огорчению местных гробовщиков, отбыл Моцарт. Тело великого композитора опустили в общую могилу, которая, по правилам, освобождалась от останков каждые 8 лет. Мысль о том, что неплохо бы отметить это место памятником, возникла в пору, когда уже никто не мог вспомнить, где оно располагалось изначально. Тем не менее монумент был установлен, но, простояв совсем недолго, был перенесен на Центральфридхоф. От вторичного забвения место погребения Моцарта спас один из кладбищенских служителей. Не дожидаясь заботы властей, он соорудил надгробие сам, сложив композицию из обломков бесхозных могильных плит, колонн и фигуры плачущего ангела. Созданный им памятник получился настолько удачным, что никому не пришло в голову изменить хотя бы один элемент; прежней осталась даже надпись, точнее, всего одно слово, выцарапанное на камне нетвердой рукой: «Моцарт».

Могилы великих композиторов: Моцарта (в центре), Бетховена (слева), Шуберта (справа)

Центральное кладбище открылось 1 ноября 1874 года, в День Всех Святых, в Австрии совпадающий с днем Поминовения усопших. Запланированные в честь этого события торжества ограничились мессой и не привлекли много публики, которую, видимо, смутила католическая церемония освящения, в то время как новый некрополь предназначался для захоронения представителей всех конфессий. Говорят, что жителям Вены не понравилась работа ландшафтных архитекторов Карла Йонаса Милиуса и Альфреда Блунтшли, вызвавшая споров не меньше, чем демократичная суть кладбища.