О чем думает море…

С Джоном случился приступ заикания: – Ккаккк…вв..вввд…ккк… – Йоси терпеливо ждал, пока дар речи снова вернется в его директору. Наконец, Джон выговорил – вдова?! – думать он пока не успевал, – Вдова… – еще раз повторил он, почти справившись с собой.

– Вы меня извините, господин директор, но я спросил того шустрого молодого человека, который так быстро управляется со всеми Вашими компьютерами, что у меня, старого человека, просто начинается головокружение, что он скажет за семью этого спонсора, и он через пятнадцать секунд нам все сказал! Он сказал, что есть жена, а я скажу так, что если Вы, господин директор теперь позвоните вдове и принесете соболезнования, к которым присовокупите тот чек, который выписал для Вашей программы этот добрый человек, то через пять минут мы все даже уже не будем помнить о том, что вы называли проблемой.

– Я… ннне называл, – начал было Джон, но тут Йоси открыл вместительную и весьма увесистую старую кожаную папку, с которой он никогда не расставался, и извлек оттуда два заполненных чека. Джон взял чеки с некоторым недоумением – речь шла об одном чеке.

– Как распорядится господин директор? – без тени иронии или усмешки осведомился финансист, когда Джон, разглядывая оба поданных чека, понял, почему их два – первый чек был выписан рукою погибшего спонсора и содержал в себе цифру с семью нолями, а второй был стандартным чеком, которыми обычно расплачивался Джон, но сумма была на один ноль поменьше.

Не позволяя Джону растеряться и предупреждая его вопросительный взгляд, финансист сказал чуть быстрее, чем обычно: – Наверное, господин директор сможет взять на себя все расходы и хлопоты по организации похорон этого достойного человека, тем более что вдова так еще молода и совсем неопытна как в делах такого рода, так и в финансовых вопросах бизнеса своего покойного мужа…

Джону не нужно было повторять два раза, он уже пришел в себя и, лаконично кивнув, вернул Йоси чек спонсора, стремительно вышел из кабинета со вторым… и чуть не налетел на выстроившуюся как на парад всю команду, немногочисленную, но состоящую из самых стойких и преданных делу.

Уговаривая старого финансиста пойти к Джону с заведомо скандальной новостью, они преследовали две цели: во-первых, в гневе Джон был страшен, невменяем и непредсказуем, и его боялись все, а во-вторых, никто из них не представлял себе, что можно сделать в такой ситуации, какая сложилась сейчас в их шоу, поэтому всеобщим обсуждением решили, что хоть немного остудить неизбежное проявление не самых приятных эмоций Джона может только тот, на кого, как было всеми подмечено, Джон ни разу не повысил голоса, и к чьим советам, как тоже было подмечено, директор всегда прислушивался.

Пять минут, которые прошли с момента, когда финансист зашел к Джону и до того, как последний выскочил из-за двери, показались команде шоуменов поистине бесконечными, и когда Джон резко и потому неожиданно появился в дверях, все вздохнули с облегчением, несмотря на трепетный ужас перед своим начальником. Вопреки ожиданиям команды, Джон не стал отчитывать их, он сосредоточенно обвел всех глазами, остановил взгляд на специалисте по связям с общественностью, отозвал его в сторону, негромко, но четко дал ему какие-то указания и вручил ему чек, после чего указанный специалист озабоченно направился в сторону инфобокса, где находились все компьютеры шоу. Повернувшись к остальным, так и стоявшим в ожидании, Джон сказал: – Показывайте, – и сам зашагал вперед.

Когда все они подошли к месту происшествия, Джону сделалось нехорошо от того, что он увидел там, ноги подкосились, руки задрожали, мысли запрыгали… все столпились чуть поодаль и с надеждой ждали от Джона правильных слов и действий, а он все свои силы употреблял на то, чтобы с дикими криками ужаса не убежать куда глаза глядят. Вид сморщенного и какого-то словно выгоревшего изнутри ненормально маленького и скрюченного того, что осталось от пышущего здоровьем и самоуверенностью здоровяка, каким был упомянутый спонсор при жизни, мог кого угодно свести с ума.

– Кх…кх.. – господин директор, – воистину Йоси был добрым ангелом Джона! – Джон получил возможность отвернуться от этого нечеловеческого зрелища, чем и воспользовался с огромным облегчением. Когда он повернулся, сотрудники отметили, что их железный директор бледен несколько сильнее, чем это было позволительно человеку такой высоты положения.

– Да? – Джон посмотрел на Йоси и понял, что впервые в жизни решил проблему еще до того, как вообще смог оценить ее масштабы и, ужаснувшись, впасть в истерику или от отчаяния опустить руки. Он готов был броситься на шею Йоси, его чудесному избавителю…

Однако Йоси не разделял его теплых чувств, он аккуратно остановил уже раскрывавшего объятия Джона, и взяв его под локоть, отвел в сторону настолько далеко, чтобы не было слышно, о чем они говорят. Своим низким, бархатным, завораживающим голосом бывший финансист шоу поставил Джона в известность: – Вы знаете, господин директор, та разница, которую вы заметили на финансовых документах, она может покрыть и мое виходное пособие. И я думаю, что ви не станете возражать, что моё участие во всем этом деле, – финансист чуть качнул головой и круговым движением глаз обвел павильон шоу , – может быть рассмотрено как состоявшееся. – не давая Джону возразить, Йоси продолжил – Молодой человек, мы с вами смогли помочь другу другу, но поверьте мне, что такие впечатления, – тут Йоси едва заметным движением всего тела указал на то, что осталось у них за спинами, и Джона снова передернуло лишь от одной только мысли об этом, – это не то, что хочется иметь в моем возрасте.

Джон не посмел возражать или уговаривать, но ему было безысходно жаль терять этого удивительного специалиста:

– Но-о, – все-таки начал Джон…

– Я Вам пришлю очень хорошего мальчика, он сможет и дальше вести ваши финансовые бумаги так, что ви не будете иметь никакой головной боли, – бывший главный финансист, как всегда, опередил господина директора и мыслью и делом.

После слов о головной боли, Джон, и вправду, вдруг почувствовал, что у него нестерпимо раскалывается голова и к горлу подкатывается тошнота. Не попрощавшись с финансистом и почти на бегу показав жестом, что на сегодня все свободны все еще толпившимся в отдалении работникам, Джон влетел в свой вагончик, где его желудок вывернул весь организм наизнанку. Между приступами удушающих спазмов, Джон слышал, как низкий приятный голос финансиста делал ему последнее одолжение – успокаивал команду шоу и отправлял всех домой.

Джон принял слоновью дозу лекарств – сразу от головной боли, от стресса и от усталости – и, упав на постель, почти сразу провалился в липкий наркотический сон. Спал он тяжело и беспокойно, то и дело просыпался, потом снова забывался даже не сном, а каким-то полным абсурдных видений, от которых он с ног до головы покрывался холодной испариной, состоянием, похожим на транс. Иногда ему казалось, что он видит будущее, и он силился проснуться, чтобы не заспать это знание, но только еще глубже погружался на самое дно своих тревожных видений, и только они, ужасающие и пугающие выталкивали его в реальность, которая встречала его скомканной мокрой от пота постелью. Утро тоже наступало тягуче и влажно, солнце никак не могло выпутаться из молочных рыхлых облаков, но часа через два все-таки восторжествовало на небе и земле, обесцвечивая успокаивающую синь вокруг себя и нещадно выжигая все, куда доставали его лучи.

Что именно вчера сказал Йоси команде Джона, так и осталось для Джона загадкой, но сегодня, и во все последующие дни, даже в те, когда случаи, подобные прецеденту со спонсором, повторялись, команда, постепенно уменьшившаяся до восьми человек, включая Джона и нового финансового директора, продолжала выполнять свои рабочие обязанности спокойно, без истерик и суеты, четко, решительно и хладнокровно.

Небесное воинство

Пришло время представить команду, с которой Джон входил в период своей мировой славы, предмета вожделенных мечтаний всей его жизни.

С самим господином директором и его охраной мы уже знакомы – Фриц, Джек и Бабу так и остались верны своей привычке по имени Джон. Когда для нужд шоу была нанята другая, во много раз более многочисленная и, несомненно, более профессиональная группа охранников, неразлучная троица безропотно приняла опалу и довольствовалась мелкими поручениями курьеров и чернорабочих.

Для Мири была нанята гувернантка, потому что курица, несущая золотые яйца требует особого ухода, как верно подметил только один раз первый финансовый директор шоу Йоси Гросс. Гувернантка Ривка Каиц была единственной, кроме Мири, особой женского пола в команде Джона, но если бы кто-нибудь спросил любого как из самой команды, так и тех, кто имел с ними опыт работы или общения, каждый, не задумываясь и ни секунды не сомневаясь, ответил бы, что команда исключительно мужская. Сама Ривка называла себя педагог Каиц и ревниво следила за тем, чтобы ее называли только так и не иначе. Это была абсолютно необъятных размеров дама, весьма проворная для своего телосложения, берущаяся за любое дело без сомнений и раздумий, громогласная в изречении простых, но чрезвычайно верных, а в ее исполнении еще и удивительно понятных и доходчивых, истин вроде: «Сейчас девочка идет спать, а все вопросики, маленькие они или большие, меня это не интересует, вы сможете задать ей завтра. И не в пять часов утра, уважаемый директор, а в девять часов девочка после завтрака выйдет к Вам и Вашим вопросам».

Очень быстро она взяла на себя все работы по обустройству холостяцкой жизни Джона, предварительно прочитав не длинную, но полную презрения к тому, что и как делали Джек, Фриц и Бабу, думая, что они занимаются устройством быта, лекцию о том, что «если ты руки у тебя не предположены ни для чего, кроме как держать …», в общем, в выражениях Каиц, в отсутствие девочки, не стеснялась. Ее праведный гнев по вопросам уборки, стирки и приготовления еды держался еще на протяжении нескольких дней, за которые она сумела наладить дело так, что Джон сам удивлялся, как это раньше он умел обходиться без Каиц.

Наладив быт Мири и Джона, Педагог Каиц несколько потеплела к впавшей в немилость по всем статьям троице и также поставила их на довольствие. Большую часть времени Каиц (так ее называли чаще всего и со временем она смирилась с тем, что самая главная, по ее мнению, часть ее имени – Педагог – воспринимается не иначе как должность, а не звание, и посему не упоминается) проводила, занимаясь с Мири. Сложно сказать, каким она была педагогом, но терпения и старания ей было не занимать, и Мири, поначалу бунтовавшая и пытавшаяся извести воспитательницу, сдалась и даже находила некоторое удовольствие в обществе этого Педагога, – дамой ее называть, конечно, можно было только с большой натяжкой.

В то время, в которое мы оставили нашу команду, чтобы поближе познакомиться с каждым из ее участников, Каиц обихаживала уже все семь вагончиков, в которых жили и работали шоумены, а также в специально заказанном по ее же слову, даже не требованию, вагоне-столовой, готовила завтраки, обеды и ужины для всей честной компании.

Джон занимал самый просторный и комфортабельный вагончик, который стоял несколько поодаль от павильона шоу. Неподалеку от него, с одной стороны располагался тоже достаточно просторный, ну, может, менее комфортабельный вагончик, где поселилась троица. С другой стороны от вагончика Джона располагались два, составленных стенка к стенке, вагончика, в которых помещались Мири и Каиц.

Рядом с павильоном стояло два вагончика, в одном из которых жил Икс, как он отрекомендовался в первый же день своего участия в этом проекте, и это был единственный вагончик, куда доступ вездесущей Каиц был закрыт категорически и бесповоротно. Неприкасаемый вагончик был соединен с той частью павильона, где располагалась вся компьютерная техника, необходимая для нормального функционирования всех систем шоу и доступ кому бы то ни было в святая святых Икса был закрыт раз и навсегда, после единственного случая в первые дни работы шоу, когда сам Джон, ворвавшись к Иксу с каким-то поручением, случайно зацепил ногой провод, коих было разбросано по полу, висело на стенах и торчало из ящиков шкафов и столов, бесчисленное множество. В результате этого происшествия произошел какой-то сбой в трансляции шоу, и уже Икс орал на Джона, чего на тот момент не мог себе даже позволить ни один из только начинавших свой путь в шоу-бизнесе работников. После этого доступ кому бы то ни было в этот отсек павильона был закрыт окончательно. Правда с Иксом жила кошка, обыкновенная полудикая кошка цвета пустыни, которая гуляла сама по себе и по павильону, – на нее табу на посещение рабочей комнаты Икса не распространялось, она даже имела особое право спать, где ей вздумается, и только сам Икс, ну, еще кошка, могли свободно передвигаться по этой комнате, не рискуя что-нибудь свалить, перевернуть или выдернуть.

Во втором вагончике жил небольшого ростика крепкий, подвижный человечек с удивительно кривыми, колесом, ногами и длинными не по росту руками. Но этими руками человечек умел делать все – техник, электрик, сантехник, ассенизатор, плотник, слесарь, – наверное, проще было бы сказать, чего не умели эти руки, хотя, какое там! – еще до того, как Джон нашел для Мири Педагога Каиц, Ахмад – так звали человечка, время от времени выполнял обязанности шеф-повара и помогал костюмерам подгонять костюмы для ведущих шоу.

Кстати сказать, Ахмад был единственным человеком во всей компании, который опознал в Каиц особь женского пола и первое время даже пытался за ней поухаживать, что, впрочем, могло бы закончиться весьма плачевно для Ахмада, если бы не его природная веселость и неисправимый оптимизм. Закончилась история с ухаживаниями совместным распитием почти ящика пива и состязанием по армрестлингу, в котором, впрочем, победил все-таки Ахмад. После этого Каиц пересмотрела свое пренебрежительное отношение к этому коротышке, даже прониклась к нему чем-то вроде уважения и иногда, под настроение, даже допускала его, единственного из всех, в кухню для помощи в готовке. Для неквалифицированных кухонных работ Каиц привлекала троицу Джека, Фрица и Бабу, которые на кухню не допускались, а довольствовались только тем, что могли вдыхать манящие ароматы, работая в пристройке рядом.

Между вагончиком директора и столовой стоял не такой шикарный как у Джона, но уж точно получше, чем у остальных членов команды, вагончик финансиста.

Новый финансовый директор представлял собой моложавого, но уже довольно тучного, краснолицего, светловолосого, с широким, каким-то бабьим лицом и высоким женским же смехом, балагура, который, где бы он не появлялся, казалось, ставил себе целью всех рассмешить и развеселить. В отличие от своего предшественника, который никогда не попадался на глаза, но всегда появлялся там, где он был сейчас нужен больше всего, незаметно и вовремя, этот «мальчик», действительно появившийся на следующий день после оригинального увольнения предыдущего финансиста, и весьма напыщенно и не без самодовольства заявивший, что он от Йоси Гросса, – этот ни на минуту не замолкающий весельчак, всегда оказывался там, где его никто не ждал и меньше всего хотел сейчас видеть.

Он совал свой небольшой, но тоже красный от полнокровия нос во все мелочи, он знал всё обо всех, и на все у него всегда была поучительная история, неизменно заканчивавшаяся анекдотом и его заливистым, пронзительным смехом. Хотя к его смеху так и не смогли привыкнуть, шутил он, действительно, неплохо и к месту, да и работу свою знал – у Джона, как и прежде, не было никаких проблем с финансами, кредитами, спонсорами, жертвователями, банками….Всем этим занимался исключительно Серж, самое удивительное, никто не мог понять, только когда? когда он всем этим занимался, если с утра до вечера только и делал, что бегал по павильону или по вагончикам, в которых и жили, и работали члены команды Джона.

Бытие

Первый год шоу пролетел удивительно быстро. Правда, по прошествии этого срока каждый из восьми шоуменов отметил для себя, что внутреннее ощущение пережитого заставляет оценивать прошедшие двенадцать месяцев, как, возможно, самые значимые дни своей жизни и оставляют обманчивую, но твердую убежденность в том, что с тех пор, как каждый из них впервые увидел в сети объявление о срочном приеме на сложную и высокооплачиваемую работу – звонить по телефону… писать на мэйл… – до того момента, когда Джон собрал всех в вагоне-столовой и сдержанно, но с видимым удовлетворением объявил всем, что за прошедший и самый первый год трансляции шоу им удалось добиться высоких рейтингов, сравнимых с рейтингами самых популярных программ, увеличить количество трансляций, время показа программы и количество каналов и сайтов, транслирующих их шоу, прошло, как минимум пару десятков лет. Со временем к бешеному темпу работы привыкли, да и отлаженная машина шоу катилась теперь намного легче, чем это было в самом начале.

Сейчас как раз было такое время в жизненном цикле любой популярной программы, когда растущая популярность уже помогает корректировать, улучшать программу и продвигать ее по рейтингам и трансляциям, но еще не мешает спокойно работать. Еще не было нашествия обезумевшей публики, согласной на любые условия, лишь бы попасть на шоу, в любом качестве – как основного героя, как зрителя или просто ночующего прямо на территории музейного комплекса под открытым небом фанатика с мутным взглядом и беспокойной улыбкой, которому достаточно время от времени в периоды прояснения рассудка осознавать себя пребывающим рядом с ШОУ! Пока еще троица охранников снова самостоятельно справлялась с задачей охраны порядка на территории импровизированного поселения и безопасности его обитателей. Пока еще было так. И так было еще несколько лет, которые незаметно подошли к десятилетнему юбилею.

Джон сделал верную ставку на природную тягу человеческих существ к чудесам и веру в возможность моментального исцеления без обращения к ненавистным врачам, длительным периодам лечения и восстановления. Его программу смотрело все больше и больше людей по всему миру, сайт их программы был одним из самых посещаемых в сети и отбоя не было от желающих исцелиться на глазах у всего мира. Нужно сказать, что к вопросу отбора кандидатов на роль исцеляемого Джон с первого дня относился максимально серьезно, всегда сам проверял все сведения о несчастных, никому не доверяя и ни на кого не перекладывая этой непростой миссии – рукИ провидения в судьбе обращавшихся к нему увечных телом.

Интуитивно Джон с самого начала отдавал предпочтение не обремененным семьями и родственными связями, а также другими благами цивилизации типа собственного жилья, калекам, с ярко выраженными физическими недостатками. А уж после происшествия с одним из спонсоров, который в своей тупой самоуверенности решил проверить, как работает это чудесное место на собственной шкуре, за что ею же и поплатился, Джон не только стал еще придирчивее отбирать подходящих, но и старался отследить их последующую судьбу.

Как правило, привычный образ жизни калек брал свое и они, оставаясь такими же непритязательными в своих предпочтениях и потребностях существования, не доставляли ни Джону, ни шоу каких-либо неудобств. Но с каждым днем искать кандидатов на исцеление, которые бы вполне удовлетворяли критериям, предъявляемым к ним Джоном, становилось все сложнее. Количество желающих побывать на шоу и стать звездой увеличивалось, а вот процент действительно увечных среди них стремительно сокращался, потому что какой-то общественный деятель, живущий распределением пожертвованиями среди сирых и убогих, правильно отследив тенденцию и испугавшись возможных последствий, выступил в средствах массовой информации, а потом еще и конференцию организовал (кстати, все на те же пожертвования) по вопросу, сформулированному им в весьма двусмысленной формулировке «Исцеление и страждущие: что для чего?».

Его путанная речь, внешне изобилующая восхвалениями «нашему общему делу помощи несчастным», в конечном итоге свелась к тому, что он сумел запугать этих самых несчастных, обрисовав самыми черными красками их ближайшее будущее: – Перед этими несчастными, которые не могли даже надеяться на лучшую жизнь, теперь забрезжил слабый лучик надежды. Но на что надеются они? На то, что когда, избавившись от того, что с рождения постоянно и неотступно было с ними, что формировало их отношение к обществу и обусловливало бескорыстную, пробуждающую лучшие чувства помощи ближнему общественную заботу о них, что теперь они смогут прокормить себя, не имея ничего за душой, не умея ничего, кроме того, чтобы вызывать высокие чувства жалости и сострадания в тех, кому в этой жизни повезло больше!?

Договорился этот оратор, почувствовавший, как его теплое место и сытная кормушка с неуклонной неизбежностью теряют плотность структуры и четкость очертаний, до того, что обвинил Шоу в том, что оно способствует распространению жестокосердия в мире, выжигает светом своих софитов способность человечества к сочувствию и жертвенности. Плохо прикрытое лицемерие этого и подобных ему вещателей, размножившихся как жабы на болоте перед дождем, тем не менее, очень многих заставило серьезно поразмышлять над реальностью возможных сложностей и проблем, вытекающих из самого факта существования шоу. Эти размышления вылились для шоу в крупные денежные вложения на покупку некоторой недвижимости, предметов искусства и в другие абсолютно альтруистские действия в пользу неназываемых лиц, о которых Серж в свойственной ему манере, многословно, но остроумно, пронзительно хохоча, сообщил Джону.

Шоу приносило весьма убедительный доход, и Джон смог уже полностью вернуть не только то, что было вложено в экстремально быструю организацию всего мероприятия, но и все, что он потратил со дня получения баснословного гонорара за свою гениальную, первую и последнюю в своем роде, ленту.

Как человек творческий и не жадный, Джон намеревался со временем свернуть шоу, не привлекая дополнительного внимания, твердо зная, что популярность – дама весьма забывчивая, и то, что сегодня занимает умы миллионов, заставляя их, оставив дела, забывая о проблемах и заботах, устремляться к экранам и мониторам, завтра может также легко канет в лету полностью и бесповоротно – так, будто никогда и не существовало ничего подобного, так что даже не о чем и говорить. Рейтинги программы после первых трех лет решительного роста потом замедлились в своем стремлении вверх и Джон предсказывал шоу не более трех-пяти лет до того времени, когда количество желающих смотреть шоу начнет медленно уменьшаться, а потом резко упадет до такого минимума, когда красиво уйти, раздавая автографы и интервью, и выбирая, какой рекламный контракт достойнее твоего внимания, уже будет невозможно.

Команда шоу работала как прежде четко, быстро и слажено, но в полном соответствии с этим прогнозом каждый из них задумывался о том, чем он займется потом. Все они были счастливыми владельцами весьма внушительных материальных средств, для того чтобы ни дня не работать после окончания шоу, но не всем такая перспектива казалась достойным завершением карьеры успешных людей. Икс, например, просто бредил идеей создания искусственного интеллекта для управления государствами и собирался употребить заработанное на организацию инициативной группы лучших специалистов мира в области компьютерных технологий.

Громогласная Каиц объявила всем, что она организует специализированную школу, в которую соберет тех детей, на которых их родителям плевать, и сможет воспитать их настоящими людьми, которые не будут зациклены на половых различиях, а просто вместе будут делать то, на что природа дала им умений и здоровья.

Неразлучная троица -Джек, Фриц и Бабу – не строила никаких планов, надеясь, что после бурного периода работы на износ придет прежнее размеренное, несколько скучноватое, но спокойное и благополучное существование под руководством Джона.

Ахмад, судя по всему, не оставил надежды покорить каменное сердце Каиц, и потому и словами и поступками не уставал доказывать Педагогу, что без него, Ахмада, ей все равно никак не обойтись, а уж для такого дела как школа и воспитание детей, он вообще человек абсолютно незаменимый.

И только Серж не распространялся о том, как собирается использовать капитал, а на все расспросы отшучивался, заливаясь своим удивительно неприятным смехом.

Так, по плану, достаточно слаженно и дружно, насыщенно, с удачами и мелкими неприятностями пролетало отведенное прогнозом Джона время. Команда просто делала свою работу, стараясь не слишком расстраиваться по поводу участившихся в последнее время случаев, подобных тому, что произошло в свое время с одним спонсором. Эти эпизоды уже не так сильно выбивали коллектив из колеи, наоборот, команда все больше и больше сплачивалась в противостоянии любым попыткам обвинить шоу в исчезновении людей. Эти досадные недоразумения, как называл их Джон, ведущий шоу в прямой трансляции, всегда случались неожиданно и каждый раз по-новому, но виртуозные пальцы Икса успевали чем-то щелкнуть, что-то нажать… и на экраны никогда не попадало ничего, что можно было бы инкриминировать программе, а саму программу оценили бы как очередное разводилово, хотя она почти честно показывала настоящие чудеса, случающиеся с настоящими людьми.

Исход

Но вот на новой волне всплеска интереса к программе, когда она с большой помпой праздновала свой первый серьезный юбилей – 10 лет в Гефсиманском саду – какой-то сумасшедший профессор на весь мир обстоятельно доказал истинность этих самых чудес…