Самый младший Ветер

– Дин?

Я открыла рот и зависла. Видела я, пожалуй, больше полсотни, ведь с самого детства бывала у сестры в исследовательском центре и наблюдала за её работой. И первую оболочку я вскрыла клинком брата там же – из расходных. Ветры раскрывали дары своих детей самым простым и эффективным способом. Но это была Шарлотта. А Чарли родом из глубинки, она не могла видеть столько. Тут же всплыл в голове совет бабушки: когда врёшь, не обманывай на полную, говори почти правду, но под другим углом.

– Дин? – повторил командир.

– Двенадцать, – ответила я. Вскрыла. Столько оболочек я вскрыла в жизни, считая ту, что была на первом задании, за эту цифру и буду держаться.

– И где же? – уточнил он. Подозревает во вранье? Смутила цифра больше, чем у остальных?

– Была на экскурсии в исследовательском, у Евангелины Ветер.

– Ну конечно, Ветер, – хмыкает Саммерс. – Что есть общее у всех оболочек, Дин?

Ясно, что он спрашивает не академические знания, они у всех одинаковые. Я задумалась. Выводы? Что-то необычное? Сестра наверняка говорила что-то интересное, чтобы я могла блеснуть эрудицией.

– У них есть что-то типа коллективного сознания или общей памяти.

Дэкстер прищурился:

– Поясни.

– Ну, например, они боятся клинков, даже не зная их предназначения. Новая оболочка шарахнется от нашего оружия так, словно ей кто-то об этом рассказал. Разве это не странно? Если предположить, что сбой во время смерти мага – это не просто нарушение, а болезнь, причём идущая от одного нулевого пациента или источника, то… Не совсем понимаю, как объяснить. Словно оболочка вместе с заразой получает ещё и набор инструкций, как выжить. Постарайся затеряться в толпе. Обмани семью, чтоб никто не заподозрил. Держись подальше от ловцов и их оружия…

– Интересно, – сказал Дэкстер, и я вскинула на него удивлённый взгляд, потому что мне почудилась угроза. Он буквально сверлил меня взглядом. – И всё это рассказывают на стандартных экскурсиях?

Тьма! Это рассказывают на семейных ужинах в доме Ветров.

– Учёные любят отвечать на вопросы, если задавать их с должным почтением, – выкрутилась я.

Правда, создалось впечатление, что командир не поверил. Но продолжил для всех:

– Итак, оболочки. На заданиях вам предстоит быть максимально осторожными. Не стану говорить, что они опасны – вы это и без меня знаете. Со свежей оболочкой вы можете справиться, с опытной – не факт. Но я понимаю ваше горячее желание получить свой первый клинок, поэтому договариваемся так. Если оболочка новенькая, то вам будет предоставлен шанс её вскрыть. Действуем в команде, слушаемся распоряжений старшего. Но если оболочка опытная – вы не суётесь. Это ясно? Страхуете, фиксируете, но сами на рожон не лезете. Вы сможете получить не один клинок, только если останетесь живы. Стать ловцом, который отчалил во тьму со штатным клинком на руках – это позор. И для вас, и для отряда. Все уяснили, повторять не надо?

Мы дружно закивали. Никто не хотел выглядеть тупым.

– Делю вас по командам на первый месяц, потом перемешаю. Ярл, Хиггинс – к Босли. Лу и Блэйком заведует Шэпард. Дин – со мной. Вопросы?

У меня был вопрос, но задавать его я, разумеется, не стала: он берёт меня к себе, чтобы учить или чтобы проверить, не лазутчик ли я? Сегодняшним выступлением я невольно могла спровоцировать новую волну недоверия. Он знал: меня что-то связывает с Сэмом. Теперь Евангелина. Может ли он быть настолько сообразительным, чтобы связать воедино все странности и догадаться обо мне? И что он тогда подумает? В его отряд тайно проник один из Ветров. Служить и защищать или следить и предавать? Вряд ли первое. Мне надо собраться и перестать давать почву для подозрений. Мне нужен первый клинок, а не пятно на репутации ловца. Впредь буду лучше следить за языком!

Мы уже расходились готовиться к рейду, как мимо прошёл Ярл, специально задев меня плечом.

– Не могла не выпендриться, да, Дин?

– Мне хоть есть чем, – кинула ему вслед, но он затормозил. Развернулся, оглядел меня издевательским взглядом с ног до головы и хмыкнул:

– Нет, Дин, особо нечем.

Навстречу шёл Шэпард, поэтому я прикусила язык, на котором уже вертелся ответ. Ярл мог сколько угодно намекать, что я не красавица, но я не в амнезии и прекрасно помню, как он подкатывал ко мне на втором курсе. Живи, гадёныш, до следующего раза!

В нашей команде, кроме Саммерса и меня, оказались ещё трое. Это стандартное количество ловцов на выезде по поводу задержания. Обычные уличные патрули состоят из троих, очень редко – двоих человек. Рядом со мной вышагивал Гош, он словно взял меня под опеку после битвы в тренировочном зале. Позади шли ещё два ловца, которых я знала плохо. Их не было в участке в день испытаний, потому что по жеребьёвке хоть кому-то надо было идти в рейд.

Саммерс шагал сбоку, громко рассказывая обстоятельства выезда, чтобы услышали все.

– Итак, проверяем полученный сигнал. Потенциально оболочка средней свежести, но не больше месяца. При жизни был школьным магом-инструктором, жил с матерью, тихий и незаметный. Сказался больным, в школе больше не появлялся. Сигнал пришёл от соседей, все не маги, так что, возможно, и просто ошибка. Мы с Дин разговариваем с матерью, Гош прикрывает, а вы двое пасёте со стороны задней двери, если он решит сбежать. Вопросы?

– У меня вопрос, – подала голос я. – Неужели родственники не замечают?

– Такое сплошь и рядом. Часто люди живут вместе, но как бы по инерции: выполняют рутинные действия, ходят, едят, моют посуду. Видимо, ритуалы сохраняются в теле, и оболочке несложно вписаться. А что не разговаривают, так это и с людьми бывает. Не в настроении, устал, обижен. А потом оболочки начинают развиваться. Они могут быть очень хитрыми, изворотливыми.

Обычный дом в малоэтажном районе, из тех, что берут в рассрочку. Не вилла, типа жилища родителей со своей территорией и садом, но всё же неплохо. Дома друг к другу близко, между участками лишь узкий проход на задний двор, но вокруг чистенько, посажены цветы. Вот только почти разряжены два из трёх маг-кристаллов на входе, моргают. Может ли статься, что это вина оболочки, который в посмертии просто забыл о таких вещах?

Саммерс и я выстроились на крыльце, Гош чуть позади. На наш стук открыли неохотно, но громкий голос командира проигнорировать хозяева не решились. Когда дверь начала медленно распахиваться внутрь дома, Дэкстер чуть-чуть сдвинулся вбок, словно бы закрывая меня плечом от встречающих. Я нахмурилась: это неуместное джентльменство или он видит то, чего не замечаю я?

За дверью показалась возрастная женщина, опрятная и благостная. Такой образец среднего класса. Наверняка она читает классику и вышивает картины бисером. Ну и покрывает сына-оболочку, возможно.

– Добрый день, госпожа Доблер, – в голосе командира спокойствие и улыбка. Его лицедейский талант просто идеален. – Меня зовут Дэкстер Саммерс, я из городской управы. Мы можем увидеть вашего сына? Это очень важно, лишь в его силах нам помочь.

– Его нет дома. – Старушка мило улыбнулась. – Он будет к вечеру.

В доме что-то грохнуло.

– Это кот, – быстро сказала старушка.

– Мы можем войти? – в голосе командира звякнула сталь, и прежде чем дверь захлопнулась, он вставил ногу в проём.

– Нет! Я одна и не приглашаю чужих в дом! – в голосе женщины проступили явные истеричные нотки. Она безуспешно пыталась прищемить в проёме командира, но такую тушу разве зажмёшь?! Он практически без усилий подвинул женщину и шагнул внутрь, мы с Гошем тенью шмыгнули за ним. Я опустила глаза, стараясь не замечать потерянного лица хозяйки дома. Знала ли она наверняка или только догадывалась? Считала ли, что можно смириться с необратимыми изменениями в своём сыне?

Шум наверху заставил нас всех поднять головы.

Саммерс рванул вперёд, отрываясь от нас с Гошем, на ходу надевая тёмные очки. И где хвалёная командная работа? Плечо товарища?

Мы метнулись следом, тоже скидывая на нос очки.

На втором этаже был небольшой коридор, три двери располагались по его сторонам. Командир медленно поравнялся с первой и толкнул её. Гош нырнул, чтобы проверить, что там и правда пусто. Взгляд невольно упал на клинок в кобуре на пояснице Дэкстера. Виднелась лишь ручка, но и она говорила о многом. Инкрустация камнями, вензеля из металла – этот клинок не мог быть первым. Скорее, даже не в первой десятке. У брата чем-то похожий появился тринадцатым, а я помню их все. «От меня до командира – пропасть, мы никогда не станем на одну ступень», – с тоской подумала я. До его мастерства много лет, и неважно, Ветер ты или нет.

«Не о том думаешь, Чарли!» – одёрнула я себя.

Вторая дверь тоже вела в пустую комнату. Зато третья подарила нам вид на зад оболочки, удирающей через окно.

– Гош, фиксируй! – крикнул командир и ринулся вперёд.

Вдвоём они выдернули беглеца назад и даже развернули его лицом внутрь помещения. Он с виду был совсем обычным, как и все оболочки, но на мгновение я испугалась, а нет ли тут ошибки. Если мы вспорем клинком живот нормальному живому человеку – не факт, что он будет в порядке.

Пшеничные волосы, растерянный взгляд, слегка оплывшее круглое лицо. И руки – нервные, подрагивающие. Как понять, что он оболочка? Конечно, академические знания никуда не делись, и нужная информация тут же всплыла. Путанная речь, проблема с фокусировкой взгляда, на ранних этапах – заторможенность. Но разве у людей такого быть не может?

– Болен, болен, – сказал пойманный дрожащим голосом. – Болен. Я болен. Работать позже, потом. Сейчас болен. Мне надо идти, отпустите. Болен.

Тут я обратила внимание, что он весь словно дёргается. Вздрагивает. Даже живот, отчего складывается впечатление, что его скоро вырвет. Клинок Саммерса уже у горла оболочки, он точно не сомневается ни мгновения.