Четвертая высота. Это моя школа

Когда Катя и Аня остались наконец одни – на площадке лестницы, – они посмотрели друг на друга и сначала не могли выговорить ни слова, а потом Катя сказала:

– Ужасно! Что теперь делать? Ах, Аня, как это на нас такая глупость нашла?

– Да ты про что? Про Анну Сергеевну или про Людмилу Федоровну? – спросила Аня.

– Про обеих! – твердо сказала Катя. – Неужели ты не понимаешь, Аня, что получилось? Анну Сергеевну мы обидели, Людмилу Федоровну подвели!

– Ну чем же это мы ее подвели? – удивилась Аня.

– А тем! – сердито сказала Катя. – Ты что, ничего-ничего не поняла про честь полка? Ну вот представь себе – будет педсовет. Спросят Анну Сергеевну: «Как ваш класс?» Она скажет: «Прежняя учительница распустила их. Они плохо учатся, грубят, вести себя не умеют». Что, приятно это будет Людмиле Федоровне? Слышала, как на нее из-за нас родной муж кричал?

– Слышала, – шепотом сказала Аня.

– То-то и есть.

Катя присела на край холодного, под мрамор, подоконника и стала постукивать пальцами по запыленному стеклу.

– Вот что, Аня, – вдруг сказала она решительно. – Давай дадим друг другу клятву, что с завтрашнего дня всё начнем по-другому.

– Да что – все?

Катя слегка прищурилась.

– Ну как тебе объяснить?.. – медленно сказала она. – В общем, начнем по-другому жить, избавимся от всех своих недостатков.

– У тебя нет никаких недостатков, – сказала Аня. – Это и моя мама всегда говорит.

– Ну да, «нет»! – усмехнулась Катя. – У нас дома всегда говорят наоборот, что их слишком много. И я даже сама знаю – какие. Так вот, дадим сейчас же, тут, перед дверью Людмилы Федоровны, честное пионерское, что все переделаем. Ведь мы же пионерки!

– Конечно, – серьезно сказала Аня.

Катя вскочила с места и, перегнувшись, посмотрела вниз, потом, закинув голову, поглядела наверх. На лестнице было тихо и пусто.

– Никого! – сказала Катя. – Давай, Аня, скорей поклянемся, пока никого нет. И чтобы клятва была крепче, давай под салютом!

Аня, не отрываясь, смотрела на свою подругу. Она подняла ладонь, готовая повторить за Катей все слова клятвы.

– Даю честное пионерское, – торжественно начала Катя, четко выговаривая каждое слово, – с завтрашнего дня начать всё по-другому…

– Даю честное пионерское, – повторила Аня, – с завтрашнего дня начать все по-другому…

И, глядя друг другу прямо в глаза, девочки твердо и отчетливо произнесли вместе:

– Честное пионерское!

Всё по-другому

В этот вечер Катя, прежде чем лечь спать, вырвала из общей тетради, которую ей в начале года подарила Таня, двойной листок и села записывать все недостатки, от которых ей надо избавиться. «Какие же у меня недостатки? – думала она, положив на кулак подбородок. – Что я, врунья? Нет! Хвастунья, воображала? Тоже нет. Трусиха? Не знаю… Кажется, тоже нет… Может быть, подлиза? Ну уж чего нет, того нет!»

Тут она несколько смутилась: «Что ж это, выходит, что Аня права? У меня нет никаких недостатков? А как же бабушка всегда говорит, что я упрямая, непослушная, даже дерзкая? Вот это, наверно, и есть мои недостатки, – Катя стала считать по пальцам: – упрямство, дерзость…»

Но почему-то больше ничего не приходило ей в голову.

«Ну вот что, – решила она наконец, – не буду записывать недостатки, а лучше запишу, что надо делать и чего не надо. Начну со школы. Нет, лучше начну с домашних дел. Они как-то полегче».

Она обмакнула перо и на первых двух строчках записала то, что прежде всего пришло ей в голову:

1. Не буду дразнить Мишу.

2. Буду помогать дома по хозяйству.

Надо сказать правду, Катя не любила помогать дома по хозяйству. За это ей чаще всего попадало от бабушки. Чуть ли не каждый день бабушка напоминала: «Помыла бы хоть посуду, Катенька! Вытерла бы пыль!» И каждый день у Катеньки не хватало на это времени.

Что касается Миши, то она очень его любила. Если кто-нибудь во дворе пробовал его обидеть, она первая бросалась на выручку. Но удержаться от того, чтобы не подразнить его, она как-то не могла. Уж очень он смешно сердился: весь покраснеет, надуется и налетит, как петух. Кроме того, сама бабушка была немножко виновата в том, что Кате хотелось поддеть Мишу. «Не трогай его, Катенька, не обижай! Он у нас самый маленький». Да, маленький! Когда надо что-нибудь уступить ему, так Миша маленький, а ты большая. А небось когда надо идти спать, то вы оба еще маленькие и ложитесь пораньше, в одно время. И не захочешь, а ущипнешь Мишку.

Катя вздохнула и, подумав, записала третье обязательство, а за ним и четвертое:

3. Не буду спорить с бабушкой.

4. Буду ложиться вовремя спать.

«И почему это так трудно – рано ложиться и рано вставать? – подумала Катя. – Вечером кажется – сидела бы до утра, а утром кажется – спала бы до вечера».

Но раз это трудно, то, значит, и надо делать как раз наоборот. Как проснешься – сразу вскакивать, мыться и делать зарядку.

Катя опять обмакнула перо и написала:

5. Буду рано вставать и делать по утрам зарядку.

Она перевернула страницу и задумалась. Ну, кажется, по дому все. Теперь надо исправить поведение в школе. За что ей больше всего доставалось от Людмилы Федоровны?

Катя решительно поставила цифру «6» и написала:

6. Не буду на уроках зевать и глазеть по сторонам.

И сразу после этого появились еще два обязательства:

7. Буду стараться ничего не забывать.

8. Не буду разговаривать на уроках с Наташей и Аней (и вообще ни с кем).

«Что же еще? – подумала Катя. – Ага, знаю!»

9. Буду читать в книгах не только разговоры, но и все про природу.

10. Буду все делать до конца (если, например, не выходит задача, буду решать, пока не решу).

«Ну, теперь, кажется, все».