Любовь и курица

Майское солнце толком не греет, но будит рано. Аньку пощекотал за нос нежный рассветный лучик, и она недовольно открыла глаза новому дню. У дрыхнущего лицом в подушку Витьки несколько выходных подряд, а ей в столовую с утра топать.

– Мурзавчик, люди и в праздники кушать хотят, – объяснила она ранний подъем зевающему во всю пасть коту, тут же поддержавшему право народа на еду выжидательным заседанием возле миски.

Накормив кошачьего демократа, Анька собрала кости от ужина и понесла их скучающему у пустой плошки Шарику. Выскочив на крыльцо, девушка обомлела. На дорожке возле входа за ночь расцвел букет чудесных нарциссов в трехлитровой банке.

– Шаропуз, что это? Откуда цветы? – устроила она допрос широко улыбающемуся псу, но хвостатый тявкнул, что всю ночь прогулял с Булькой по деревне, никого не видел и честно заработал свой завтрак.

Анька бережно взяла душистую банку и внесла в дом, водрузив на краешек стола. Желто-белые мини-солнышки сразу украсили кухню и настроение девушки.

– Какой Витька молодец! – шепнула она коту. – Наконец-то, учится красиво ухаживать!

Мурзик запрыгнул на табурет, с подозрением принюхиваясь, сунул нос в букет, и на скатерть выпала крошечная открытка: «Милая Анна! Ты прелестней, чем эти весенние цветы. Хорошего дня и настроения! Твой верный поклонник».

Анька плюхнулась на диван, нервно перебирая складки на ночнушке и талии. Разглядев в зелени первую майскую муху, пушистый депутат вдруг решил предать гласности пикантное событие и со всей дури вдарил по букету когтистой лапой. Банка зазвенела по полу, разбившись о Витькин сладкий сон.

– Дайте поспать рабочему человеку! Имейте совесть! – обличительно высунулся он из спальни и заспанно уперся в нарциссы.

Анька быстренько принесла тряпку, веник и мусорное ведро.

– Я сейчас все уберу. Не ходи босиком, стекла, – предупредила она, смахивая разбитую банку в совок и между делом пряча в кулак записку, – я скоро уйду на работу, а ты крышу у собачьей будки сегодня, пожалуйста, перестели. Прохудилась совсем. Дожди пойдут, вымокнет Шаропуз.

– На работе работай, дома работай, – состряпал Витька недовольную физиономию, – давай я летом все сделаю. Или, лучше, ближе к зиме.

Анька, прищурившись, взглянула на него и, растерянно ойкнув, выронила из кулака записку.

– Что это? – с подозрением снова выглянул из спальни парень.

– Вот букет с открыткой кто-то подарил, у крыльца нашла, – с нежностью собирая цветы, загадочно улыбнулась девушка.

Витька схватил записку, прочитал и сурово нахмурился. Он хотел наорать на вертихвостку, но вспомнил свои недавние косяки и недовольно засопел.

– Чертов Шарик! Не охраняет ночью дом ни фига! Хоть вынеси все, хоть внеси! Шляется по сучкам! Крышу новую ему еще стели! Обойдется! – выместил косячник обиду на неизвестного поклонника критикой известного пса.

– Хорошо, как знаешь, – к его удивлению, легко согласилась девушка, воткнув нарциссы в вазу и убрав ее подальше от Мурзика, вступившего с летающей по дому мухой в ворчливые дебаты.

Затем невеста Витьки достала из шкафа милое платье с рюшами и зачесала волосы наверх, соорудив вместо обычного хвостика подозрительно игривую прическу. Туфельки на каблучке дополнили хлопающий накрашенными ресницами образ.

– Крепче обнимай, май, май, май,

К сердцу прижимай, май, май, май, май.

Чаще понимай, май, май, май,

И в моей душе наступит май, май, май, – подкрашивая губы, на манер Кристины Орбакайте запела Анька, и Витька не выдержал.

– Что, говоришь, по хозяйству надо сделать? Будку починить? К вечеру сделаю, – пообещал он.

– И пропылесось, – схватив сумочку, упорхнула непривычно цветущая духами и звенящая серьгами Анька на работу.

Сколько дел может наворотить один таинственный букет в женском организме! Работницы центральной столовой, шушукаясь, обсудили перемену в молодой поварихе. Глаза блестят, голосок звенит, спина выпрямилась, грудь сексуально рвет белую спецодежду.

– Ну, Анютка, ты капец! – телефонным звонком прервала обеденный перерыв девушки возмущенная баба Капа. Прослушка подростков в магазине пополняла словарь любопытной старухи ежедневно. – Почему я последняя узнаю о диковинном поклоннике? Он, конечно, как и Витька твой, стопудово, балбес!

– Почему сразу балбес? Может, он хороший, – заступилась за кавалера-невидимку молодая соседка.

– Порядочный человек не станет дарить бесполезных букетов, – категорично обличила неведомого пикапера бабка.

– А что же он подарит, по-вашему? – для приличия спросила витающая в нарциссовых облаках Анька, жуя огуречный салат и нерешительно взирая на котлету.

– Что-то, действительно, нужное настоящей женщине. Например, машину наколотых и сложенных в сарай дров, – опустила ее на землю старуха, положила трубку и потопала узнать мнение о фривольном подарке у стучащего в соседнем дворе Витьки.

Прошаркав в распахнутую калитку мимо резвящегося на свободе пса, баба Капа с жалостью уставилась в ремонтирующего собачий домик соседа.

– Здорово, Вить! А Шаропузу-то кто рога наставил, раз он крышу на будке ими проткнул? Поди, Булька Сидоровская для Тузика хвост своротила? – тонким намеком начала старуха интервью.

Вспотевший на солнцепеке Витька вступать в прения о личной жизни Шарика не соизволил, лишь что-то хмуро буркнул в ответ.

– Эдак, глядишь, и в твоем доме скоро придется крышу менять, – сочувственно скрестила на груди руки отпетая журналюга, вызывая оппонента на душевный разговор.

– Что вы имеете в виду? – как в ледяную воду, осторожно вступил в нежеланный диалог Витька.

– А что тут еще можно иметь в виду, когда все на виду? – завуалировала свое видение ситуации с букетом бабка, но не выдержала, и добавила:

– Был ты, Вить, просто балбес, а теперь балбес рогатый! – как Нобелевскую премию, вручила парню почетное звание она.

Витька побелел, выбросил топор и забежал в дом. Потом выскочил с букетом в руке и сунул его бабе Капе в лицо.

– Вы знаете, кто это сделал? – гневно прошипел он.

– Конечно, – испуганно крестясь, отступила от плана интервью старуха, – Бог создал все неживое и живое, в том числе и нарциссы.

Витька плюнул, яростно выбросил цветы в мусор и снова схватил топор. Баба Капа, взглянув в бешеные глаза соседа, внезапно потеряла интерес к его мнению по поводу таинственного подарка и резво поплыла из двора наружу, для скорости подгребая калошами. Вероятно, дух Достоевского подсказал старухе держаться от парней с топором подальше.

****

Как назло, Анька задержалась на работе. Завхозиха тетя Люба внезапно отыскала на складе утерянный и списанный под Новый год ящик шампанского. Столовские девчонки радостно остались отметить чудесную находку. Не отпустили домой и лучшую повариху.

Веселое, как и подруги, расположение духа на шипучих волнах в кои-то веки понесло девушку в боулинг, где шары очень похожи на горохи с ее очаровательного платья, сказало шампанское в хозяине заведения Руслане Мартыновиче, чем добавило Аньке игривого настроения для пятого страйка подряд.

Витька ревниво листал фотки, выкладываемые невестой в соцсетях с надписью «Загул», «Спонтанный девичник» и «Катаем шары». Она веселится, а он дома сидит, как идиот! Ну, уж нет!

Парень хлопнул полторашку крепкого пива, вышел в вечереющий двор и сквозь забор разглядел уезжающего на мотоцикле в ночь физрука. В окнах бабы Капы зияла чернота. Спит старая карга, подумал Витька и решил рискнуть, снова подкатив к училке, пока никто не видит.

Ловелас вытащил из мусорки помятый букет и тихонечко проскочил по сумеркам к дому географички.

– Виолетта! – шепнул он в приоткрытое светящееся  окно. – Я вернулся!

Шторка дернулась, и лысая кошка презрительно прищурилась в майский вечер, шипением сообщив хозяйке, что к ней пожаловал незваный гость.