Непрощённое воскресенье

– А как же Петька? Ты же его любила, сама говорила.

– Петька?! – вспыхнула Женя. – Не говори мне про него.

Вспышка гнева сменилась напряжённой паузой. Женя вдруг сникла, низко опустила голову, до боли сжимая гребень в руке.

– Что Петя? – произнесла тихо, будто себе вопрос задала. Себе и ответила. – Петя домой провожал, а потом к женщине шёл. – Отсутствующий взгляд застыл на Ритиной переносице. – Ему нужна была женщина, чтобы… ну сама понимаешь. Со мной-то ему рассчитывать было не на что. Я сразу сказала – только после свадьбы. Вот и бегал от меня к той, которая не таких строгих правил.

– Так ты поэтому с ним порвала? А я-то гадала…

– Конечно, а из-за чего ещё? Это был единственный человек, которого я любила… и верила. А когда узнала…

– А как узнала?

– Так он мне сам и сказал.

– Вот дурак. – Рита в ухмылке поджала губы. – Да и ты не лучше.

– А я почему?

– Так дала бы ему.

– Ты в своём уме?

– В своём, своём. Если любила, надо было уступить, и всё бы у вас было нормально.

– Что ты такое говоришь?

– А то. Ты, Женька, с жиру бесишься. Легко тебе мужики достаются, вот и строишь из себя правильную.

– Я строю?! – опешила Женя.

– Ты, ты. Не пойму, что ты носишься со своей девственностью, как курица с яйцом. Подумаешь, чести лишат. Честь, моя дорогая, не в плёночке этой… – Рита ткнула кривым пальцем себе между ног.

– Рита!!!

– Что Рита? Скажешь, я не права? Ну, хорошо, не права. Ну и сиди со своей девственностью теперь… «счастливая». Всё равно ведь расстаться с ней придётся, только теперь с этим плюгавеньким дрыщём.

– Он не дрыщ. Просто у него такая конституция, и вообще он даже поцеловать меня боится… и ничего такого не требует. И замуж позвал без всяких условий.

– Ещё бы он условия ставил!

– Я уже всё решила. И согласие дала. – Женя придвинулась к подруге, прижалась примирительно плечом. – Рит, он из многодетной семьи.

– О боже…

– Наоборот. Это очень хорошо. В многодетных семьях вырастают добрые люди и хорошие семьянины. – Женя встала, скрутила ещё влажные волосы в жгут, завертела его на затылке, закрепила тонкими шпильками. – Всё! И не отговаривай, я уже всё решила.

– Какая хоть фамилия у него? Как зваться-то теперь будешь?

– Фамилия? Погода.

– Погода? Жди у моря… – хотела сморозить очередную остроту Рита, но оборвала шутку на полуслове – А это не Людки ли братец? Ну той, что в параллельном классе училась. Она же тоже Погода. Ты, вроде, рассказывала, что её в психушку забрали?

– Нет, не сестра, я спрашивала.

– Точно? – подозрительно покосилась Рита.

– Точно. Он же сказал – нет.

– Смотри, Женька. Вляпаешься. Хороша наследственность.

– Рита, причём здесь наследственность? Люда же нормальная была, пока в школе училась, это уже потом с ней случилось, когда мы вместе на хлопко-прядильном комбинате работали.

– А что случилось, расскажи, я подробностей не знаю.

– Я и сама всего толком не знаю. Поначалу всё нормально было, мы в одном цеху работали. Она ведь тихая такая всегда была, себе на уме. А тут приходим мы с девчонками с обеда, смотрим, а Люда в котёл влезла и хохочет. Мы и не поняли, в чём дело, стоим, смотрим, а она хохочет без остановки. Знаешь, это жуткое зрелище, мастер догадался «Скорую» вызвать. Когда санитары её из котла вытаскивали, она всё хохотала, так и увезли хохочущую.

– Ужас какой!

– Да. Страшно.

– Вот я и говорю, не дай бог, наследственность.

– Да какая наследственность, она в детстве менингитом переболела, это нам уже потом начальник цеха рассказывал, он её в «Костюженую» ходил навещать. Там ему и сказали.

– Ну, смотри сама. Раз решила, дело твоё. Совет да любовь. Только, знаешь, что я тебе скажу: многодетная семья это хорошо… только для этой семьи. А тебе своя семья нужна, отдельная от той. Понимаешь о чём я?

– Нет. Не понимаю. Что ты хочешь сказать?

– А то, будет твой Толик на две семьи жить, мамочку свою слушать, сестрам, братьям помогать… тебя это устроит?

Женя растерянно захлопала глазами.

– Вот. Подумай. Это нам, бабам, нужен свой очаг, отдельный от прошлого, а мужиков всегда туда тянет, где они выросли. Я знаю, о чём говорю, насмотрелась. Сколько мать моя воевала с отцом по этому поводу, он ведь тоже из многодетной семьи. Ты уверена, что сможешь отрезать его от семейки их? Уверена, что не будет он от тебя туда бегать к ним, там совета искать, обсуждать планы свои и намерения? Что не будет финансово помогать, они ведь привыкли там делиться, у них же всё общее, друг за дружкой всё донашивают, из одной миски едят. Я пугать тебя не хочу, но как подруга считаю нужным предупредить…

– Да ну тебя, – отмахнулась Женька от безрадостной картины своей будущей семейной жизни. – Не будет он никуда бегать, уж я об этом позабочусь.

***

– Ладно, Женя, давай знакомиться, – Василий Евстафьевич дружелюбно улыбнулся будущей невестке. – Семья у нас большая, так что запоминай: я – отец твоего будущего мужа, то бишь свекор тебе, – улыбка ещё шире расплылась по лицу мужчины, от чего Жене стало спокойней и легче дышать. – Звать меня Василием Евстафьевичем. Вот это… – обхватил Любу за плечи, – жена моя, мать Толика, твоя, стало быть, свекровь, – Люба недовольно сбросила руку мужа с плеча. – Любовь Филипповна. Женщина героическая. Одна детей подняла, одна дом вела, я ведь на работе, в разъездах всё время, всё хозяйство на ней. – Чмокнул жену в щёку. – Ты не смотри, что она к тебе пока неприветлива, она очень хорошая хозяйка и мать, может многому научить. – Люба презрительно поджала губы. – С Юрой вы, наверное, уже успели познакомиться. – Женя смущённо посмотрела на молодого человека, который отпустил её руку только, когда они пересекли калитку. – Из сыновей он старший. Юра учится в Днепропетровском железнодорожном институте, приехал на выходные, всё остальное время живёт там, в общежитии. Вот этот молодой человек… – указал на смешного паренька с набитым ртом, – Шурка, он пока только определяется с выбором профессии, хочет военным стать. – Паренёк, не переставая жевать, кивнул. – Это Ниночка, наша младшенькая, она ещё школьница. – Девушка гордо вскинула подбородок. – Умница. Хорошо учится. – Василий Евстафьевич оглядел присутствующих. – Но это ещё не все. Старшая Тамара замужем, живёт отдельно, Витька в кино убежал, а Люся… Люся… – Василий замялся.

– Люся отдыхает, – нервно добавила Любовь Филипповна.

– Ну да, – сник Василий Евстафьевич, сразу потеряв интерес к разговору.

– Вы угощайтесь, – Юра пододвинул к Жене свою кружку с чаем и тарелку с пирогом, к которым он так и не успел прикоснуться. Любовь Филипповна недовольно измерила сына взглядом, поднялась из-за стола и направилась в дом.

– Мать, ты куда?