Петля любви

А тут нас используют как подопытных мышей.

Я осторожно вышла из-за угла, и тихой серой мышкой прошла мимо двух мужчин.

– О, это дочь Гончарова?– слышу я тихий разговор за спиной.

– Да, она.

– Знавал я ее отца, хороший был хирург, мир праху его…

Ударило по ушам «мир праху его», «был»…

Вот так, был человек – и нет его, а его дочь отправлена на опыты, если не умрет, то станет «овощем», никого это не волнует.

От ужаса ситуации у меня мурашки бегут по спине, сразу становится холодно и тоскливо. Родителей нет, и теперь защитить меня некому, остается надежда на свихнувшегося Алекса, может подговорить его, и он украдет нам ключи. С него какой спрос?

Все равно ничего ему за это не будет, а для нас с Алиной – это шанс.

Шанс остаться в живых! А для меня шанс разобраться во всем, что со мной произошло за это время.

Я захожу в свою палату, сажусь на койку и жду, жду, когда толстый охранник, брякая ключами, начнет закрывать двери палат.

Я смотрю туда, под потолок, где в узкое окошко падают последние лучи заходящего солнца. Они пробиваются сквозь листву и узкими золотистыми лучиками прорезают сумрак моей палаты. Это последнее, что я вижу перед тьмой.

Ночью у нас выключен свет, только светится маленькая дырочка-глазок на двери. Наступает тишина, которую изредка прерывают шаркающие шаги ночного охранника. Я всегда знаю, кто сегодня дежурит, их трое, у каждого своя походка, свои привычки. Сегодня должен дежурить дед Василий. Он уже стар, у него болят колени, а на руках разбухли суставы. Он сильно кашляет и шаркает ногами. А еще он добрый, если очень хочется в туалет, то можно постучать в дверь, и он проводит до туалетной комнаты. Я часто этим пользуюсь, когда накатывают ночные страхи, а деда Василия мучает бессонница, и он любитель поговорить по ночам, и наши прогулки по коридорам больницы иногда затягиваются на час, иногда и дольше. И мне не так страшно. Говорит он много о своем прошлом, о наболевшем. Сетует на горькую судьбу, что не дала ему завести семью, что разлучила с любимой женщиной, теперь у той своя семья, дети, внуки, скоро правнуки родятся, а он доживает свой век одиноким. Он говорит – я слушаю, иногда поддакиваю и качаю головой, ему нравятся такие молчаливые слушатели, как я, ведь я его не упрекаю, что он сам виноват, в своей судьбе. Он все сделал своими руками, что пил и бил свою женщину, и только поэтому она ушла, и дети в том браке не родились только потому, что избитая им женщина скинула мертвого ребенка. Но дед Василий пытается в своих рассказах найти лазейку для своей совести, поэтому рассказывает истории, каждый раз находя себе все новые и новые оправдания. Мне не жалко времени, у меня его вагон и маленькая тележка, я давно уже не слушаю его, абстрагируюсь и думаю о своем.

Другие охранники не такие, они – злые. Иногда просто кричат на тебя, но могут и зайти в палату и ударить резиновой дубинкой по ногам.

Раздаются шаркающие шаги, и со скрежетом начинают закрываться двери. Скоро наступит ночь!

Глава 7 Побег

Двери закрываются одна за другой, шаркающие шаги все ближе, и я со страхом жду, когда захлопнется моя и отрежет меня от света, льющегося из коридора. С темнотой приходят мои кошмары.

Я не могу сказать, что мне снится, а может и не сниться. Словно вижу другой мир, чудесный, покрытый изумрудной зеленью, с небесно – голубыми озерами. Но надвигается что-то страшное, словно туча. И от мира ничего не остается, бегут в ужасе люди, падают, становятся на колени и посылают в небо свои молитвы, но боги их не слышат. И горят леса, высыхают голубые озера, и падают окровавленные люди.

Я в ужасе просыпаюсь!

Почему эти видения стали меня посещать после моего чудесного спасения?

Мне долго казалось, что это побочное действие тех лекарств, чем пичкали меня доктора, что вливали в меня, втыкали в виде уколов и пихали в рот таблетками. Но вот уже месяц с легкой руки Алины, я выплевываю таблетки. Почему видения так и не ушли? Они стали еще ярче и красочнее. Теперь в конце я вижу обагренную кровью землю, пустую и холодную, а на песке, что остался от озер, лежат кости когда-то погибших людей. И только колючий ветер носится по пустыне, поднимая в воздух клубы пыли, и колышет обрывки одежды на костях.

Я так задумалась, что не заметила, как мимо моих дверей шаркая ногами, прошел охранник, оставив дверь открытой!

От удивления я чуть было не закричала ему вслед, но быстро подавив в себе такое желание, осторожно подошла к проему. Охранник дядя Вася закрывал последнею, он потряс ручку двери, словно проверяя, хорошо ли она закрыта, и похромал в свою коморку, где его ждал ужин, заботливо приготовленный для него буфетчицей.

Я тихонько вышла в коридор и, крадучись прошмыгнула в большой холл, где обычно мы встречались с Алиной. И чуть было не заорала от радости, увидев, как из-под куста цветущего гибискуса торчат со стоптанными задниками тапки Алинки.

– Тихо, ты заполошная, – цыкнула на меня Алина, вылезая из-под куста, видимо я все же успела произнести какие-то звуки.

– Алина, – шёпотом зову ее. – Ты как здесь оказалась?

– Я это давно придумала, кладу одеяло, свернутое в два раза, сверху простынкой закрываю, все думают, что я уже сплю, а сама ухожу в коридор, под кустами никто не проверяет, да и сегодня Василий дежурит, он сейчас на грудь пятьдесят грамм примет и не пойдет ночью на обход.

– Почему мне никогда не рассказывала, что так можно?

– Так я еще не придумала, как сбежать. А ты как здесь оказалась?

– Дед Василий прошел мимо моей двери и не закрыл сегодня!

– Чего это он?

– Не знаю, сама в шоке.

Мы вместе с ней сели на лавочку, Алина достала из кармашка своего халата два пирожка, и мы принялись с наслаждением поглощать еду. Пирожки были домашние, мягкие и вкусные, в этот раз с мясом, просто волшебные, из пышного теста, их иногда приносила и угощала Алину местная повариха, что жалела девчонку. Начинка в пирожках всегда была разная, но всегда сытная. Мы ели медленно, держа пирожок двумя руками перед собой, откусывая по маленькому кусочку, тщательно прожёвывая, продлевая удовольствие. Запах домашней выпечки будоражил и навевал воспоминания о доме, напоминал о той жизни, которой мы были сейчас лишены по прихоти близких нам людей.

Мы так увлеклись поеданием домашних пирожков, что не заметили, как появился он!

Его явление было настолько фантастичным, как и домашний пирожок в нашем заведении, на миг мы замерли с открытыми ртами, с куском пирога за щекой, и остатком в руках, а он шел к нам, словно ангел воплоти, в безукоризненном темном костюме тройке, с прической – волосок к волоску, в начищенных ботинках. Он – само воплощение элегантности!

– Ты понимаешь, что сейчас происходит?– с набитым ртом спрашивает меня Алина.

– Не-а, – я, подавившись остатками пирога, с трудом отвечаю ей, а у самой глаза на лоб лезут.

– Я прибыл за вами, мой Феникс, – произносит Алекс, смотря мне в глаза, от его взгляда даже поперхнулась, где-то в груди что-то екнуло и скрутилось внизу живота болезненным узлом.

– Ааааааа, мы куда? Зачем? – блею я.

– Я должен увезти вас отсюда, раз вы считаете, что находиться для вас здесь стало небезопасно!

Я уже привыкла к высокопарной речи Алекса, но меня выбило из колеи его ночное появление, да еще и намек на то, что нам пора отсюда бежать. Конечно, мы давно хотели этого, в моей голове вертелись идеи, как похитить ключи, как выйти, чтобы охрана не заметила, сцены побега вертелись в голове, как кадры голливудского фильма. А тут оказалась все так просто, он просто за нами пришел…

И я не могу ничего ответить ему, из речи у меня только междометия остались, и у Алины, по-видимому, тоже. Слышу только, что рядом со мной тихо шепчет она что-то такое, что в приличном обществе и сказать нельзя.

– Алекс, вы застали меня врасплох, я еще не подготовилась к побегу, – я, наконец, собралась с духом и выпалила эту фразу, почти не перемежая ее плохими словами.

– Вам не надо ни о чем думать, о мой Феникс, я все для вас сделаю, – снова вторит Алекс, он сама предупредительность, галантность, образец джентльмена. Ага, вот только мы с Алиной в рваных халатах, старых стоптанных тапках, с маслеными от пирожков руками, и на голове черт стог сена построил, прям леди из-под забора.

– А как мы отсюда выйдем, ведь сейчас ночь и все двери заперты? – рождается в моей голове здравый вопрос.

– Я уже все решил, моя госпожа, – отвечает предупредительный и галантный Алекс, но чем дальше идет наш разговор, тем больше я понимаю, что ничего не понимаю.

И тут встревает Алинка.

– Чего титьки мять, пошли быстрее, – она в своем репертуаре.

– Куда мы пойдем, Алин?

– Куда, он же тебя зовет, пошли…