Мы одна судьба

«Когда я отпускаю то,

что я есть,

я становлюсь тем,

кем я могу быть».

(Сократ)

В глазах Игоря на мгновение мелькнул стыд, но, моментально справившись с ним, он отпустил Сашу, вновь уселся на стул и продолжил:

– Про права на дом – забудь. По документам он только мой, вернее оформлен как дарственная от моих родителей. Как хочу – так и распоряжаюсь. Получается ты тут квартирантка, поэтому и говорю – аренда с тебя за жильё. Ну и, соответственно, ещё коммунальные.

– Как? То есть я вообще никакого отношения к дому не имею? А моя помощь – и физическая, и материальная – это как, не считается? – бессильно прошептала Саша, медленно опускаясь на стул, ничего не видя перед собой. Ну не кидаться же драться с ним, в конце концов?

– Какая ещё помощь? – поморщился муж, – Это твой вклад за то, что после родов дома сидела со своим ребёнком, а я один пахал! Я тебя что, должен был ещё и содержать? Знала, что не за святого выходишь. Я до последнего ждал, надеялся, что мозгов у тебя хватит не рожать или хотя бы написать отказную и оставить её в роддоме. Только мало того, что родила, так ещё почти два года дома сидела! Всё отговорки искала – то Алиска часто болеет, то дом достроим, то дети подрастут. Не хотел я так! Думать надо было! Дура наивная! Думаешь, с ребёнком тебя взял, так хороший? Удобно мне было, что под боком хозяйственная, жрать сготовлено и в доме чисто. А ты рожать тут надумала! Говорил же, аборт надо было делать! Вот и не ной теперь! Дом мой! Мои родители помогали строить – вот и оформили дарственную на меня! А ты думала, что удачно устроилась? Тебе кусок в доме обломится? Права мама была что уговорила так оформить! Если бы не послушал её, с хреном сейчас бы остался! А так – алименты платить буду, наверное. Если будешь добра ко мне, ласково просить будешь…– подошёл, нагнулся к ней, поднял со стула и больно стиснул своей костлявой рукой её грудь.

– Отпусти, – прошипела Саша.

– Ты же сама сейчас сказала, что полгода я тебя уже не трахал. Соскучилась, наверное, моя сладенькая? Покажи, как ты меня хочешь! – и, прижав её к стене, больно завернув руку за спину, чтобы не дернулась, запустил руку ей под резинку трусов, пытаясь раздвинуть крепко сжатые ноги.

– Отпусти, – уже со слезами в голосе от боли попросила Саша.

– Так-то ты меня просишь? Хочешь здесь жить – по-моему будет, – рванул с неё вниз трусы и начал больно тереть её грудь, теребя соски. – Какие всё же у тебя сиськи…

Выкрутил ей руки за спиной, в одну свою руку перехватил, другой расстегнул ширинку брюк и достал уже стоящий колом член. Намотал её волосы на кулак так туго, что Саша застонала от боли и, загнув жену вниз головой, с усилием вонзился в её сухую плоть. Начал грубо и не спеша толкаться, получая наслаждение и растягивая её.

– Не надо… Пожалуйста…Остановись. Мне больно! – между толчками и всхлипываниями просила Саша.

– Ты моя жена! Трахать буду когда захочу! – огрызнулся Игорь и начал с остервенением долбиться в неё и так резко вошёл, что вызвал адскую боль в промежности, вырвав громкий стон Саши и садня её нежную плоть.

Вдруг в дверь кухни забарабанили – быстро, со всей силы, так, что хлипкая дверь заходила ходуном.

– Чтоб вас…! – продолжая трахать жену, пытаясь кончить от нарастающего удовольствия, разозлился Игорь.

– Мам! Пап! Чего вы закрылись?! – кричали дочки с другой стороны двери, слыша стоны боли матери.

– Пошли вон! – гневно заорал Игорь, ускоряя темп проникновения.

И не переставая, насиловал жену, беря её снова и снова, смакуя каждое погружение в её тело, пока дочери стучали в дверь и испуганными голосами просили открыть. Поняв, что момент упущен, и он слишком зол, чтобы насладиться процессом и бурно кончить, зло сплюнул на пол, вытащил из неё член, застегнул брюки, поправил на Саше одежду и вытирая размазанную тушь с её щек, тихо, на ухо, прошептал ей:

– Закончим в следующий раз, сладкая моя. Это только начало.

Открыл дверь кухни, зло зыркнул на дочерей и ушёл в гараж возиться с мотоциклом – скоро сезон автогонок, нужно готовиться.

Девочки вбежали на кухню:

– Мам! Мам! – наперебой закричали, – всё хорошо?

Сашу трясло. Она стояла, будто помоями облитая. Было горько. Было больно – за своё насилованное тело, за очередной плевок в её душу. И ещё она была напугана. А она запретила себе когда-либо ещё бояться, но таким Саша не видела Игоря никогда, и не предполагала, что он на такое способен.

В голове шумело, в груди бухало сердце как молотом по ребрам. "Не плакать. Переживу. Не смертельно. Все живы. Глупая. Меня снова лицом в грязь. В очередной раз дышу как-то. И живу. И жить буду! Я не одна! Со мной дети!“ – все эти слова Саша перематывала в голове, пытаясь осмыслить происходящее.

– Мам? – снова окликнула Лиля.

– Всё хорошо? – это уже Алиса, дрожащим от волнения голосом.

–Да, мои хорошие, всё нормально, – хриплые, сухим голосом ответила им Александра.

Девочки с недоверием смотрели на мать. Они никогда не видели её такой потерянной. Впрочем, и отца таким не видели – с налитыми кровью глазами, раздуваемыми ноздрями, и даже вздрогнули, когда он резко открыл дверь и вышел из кухни, ведь даже в опьянении он был адекватнее, чем сейчас.

–Вы с папой опять поссорились? Мы слышали, как он опять ушёл. Дверью хлопнул. Всё плохо, да? Так? И не лги, пожалуйста, я не Алиска, я взрослая и я пойму! Слышала я, как папа в ванной закрывается, когда дома, и по телефону разговаривает. У него другая женщина, да? Мне можно сказать, мам… – затараторила Лиля.

– Лиля, не надо при Алисе, – испуганным шёпотом ответила Саша.

– Мам, я тоже не маленькая! Мне целых десять лет! Всё я знаю! И даже откуда дети берутся знаю! – насупившись, что её считают маленькой глупышкой, повысила голос Алиса.

Саша с Лилей удивлённой уставились на Алису, обе округлив глаза.

– Что смотрите? Мы с ребятами котят у стадионной кошки принимали, она их рожала попой, а мы всё видели!

Мать шумно и, с облегчением, выдохнула, Алиса почему-то покраснела, а Алиса, гордая, что она такое видела и уже совсем взрослая, спросила мать:

–Так что? Мы с папой будем вместе или как?

Вздохнув, Саша неуверенно ответила:

– Мы с папой немного повздорили, но мы попробуем помиримся.

И опустила взгляд, сама себе не веря и не зная, что ещё ответить маленькому ребёнку.

– Ну и хорошо! – заулыбалась довольная Алиса и убежала гулять на улицу, прихватив с собой сосиски для родившей стадионной кошки. И как ещё и её вместе с выводком не притащила домой?

Лиля же продолжала смотреть на мать и ждать ответа. Она поняла, что сказанное было только для сестры. Не выдержав её, взгляда, Саша опустила глаза и тихо сказала:

– Да, мы с папой расходимся. Алисе не нужно пока про это знать. Лиль, так бывает в отношениях у взрослых, что половинки оказываются не от одного целого. Ты сама видела, что мы с папой стали чужие люди. Нет между нами любви.

– Как у вас с моим папой, да?

– Получается, что да. Прости. Но папа вас любит, правда! Он запутался. Наверное, полюбил другую женщину, и знаешь…, получается, ему там лучше. А у нас с вами будет другая жизнь. Не здесь. Уехать отсюда придётся. Это не наш дом. Найду. Квартиру. И… – голос сорвался. Сашу забила мелкая дрожь. А Лиля, обняв мать, пребывала в шоке – не оттого, что родители расходятся, она это предполагала, а от матери – она никогда не видела ее такой – слабой, раздавленной, с поникшими плечами и дрожащей всем телом. Да что там! Ни разу слезинки её не видела! Для неё мама всегда была – Скала! Именно “Скала” и именно с большой буквы!

“Ненавижу тебя, папа Игорь! Не прощу! Не забуду! Никогда!” – как клятву самой вбила в свою душу Лилия.

А поздно ночью, лёжа в постели и осмысливая прожитый день, Саша всё пыталась понять, откуда в Игоре взялся такой монстр и неужели все его слова, сказанные сегодня, могли принадлежать человеку, которого она однажды полюбила? Обидней всего было за младшую дочку, рождение которой муж не хотел, вместе со своей матерью настаивал на аборте. Доводил до слёз, не ночевал дома, не покупал продукты в дом, пока она была беременная, как будто всё надеялся, что Саша скинет. Почему сразу, тогда, не ушла?

Стыдно было – перед людьми, перед родителями, перед родственниками. С животом была, как нагульная. А ведь Игорь действительно не хотел расписываться. Всё тянул, говорил, что широкую свадьбу хочет играть, «а сейчас не до этого, дом поднимать нужно". "Вот как отстроим два этажа, как удивим народ! Загуляем свадьбу какой ещё город не видел!". В итоге дом достроили только два года назад, но свадьба так и не состоялась. Саша и Лиля остались Сабировы, а Алиса -Медведева, как бы Игорь не хотел её рождения, дочь на себя записал. Свекровь довольно улыбалась, что сноха не носит их фамилию, люди советовали: «Свадьбой и делать нечего, народ смешить, живёте вместе сколько лет. А брак надо регистрировать. Что ты, как девка гулящая, на своей фамилии живёшь?! "

Игорь. Как давно она подозревала его в измене? Давно, если честно.  Ещё когда Алиска была грудной и не спала ни днём, ни ночью и Саша ходила бледной тенью от усталости, главной помощницей её была Лилия, а не пропадающий сутками муж. Что тогда держало Сашу? Почему не собрала девочек и не уехала на съёмную квартиру, например? Элементарно не было сил. Ещё страх, что она не справится теперь с двумя детьми на руках. Здесь её дом, муж, хоть и мудак иногда, но не обижает физически, а это дорогого стоит. И стыд перед девочками, что выбирает не тех мужчин, что совсем не разбирается в людях – до дрожи в коленях, до спазма в горле, едва она допускала мысль уйти. И гордыня – родители Саши её не жаловали с рождения. Называли «обузой» и мечтали о сыновьях, к тому же отец очень строго воспитывал детей, иногда и ремнём. Она не могла им дать понять ещё раз, что она никчёмная. Они бы опять не приняли. Осудили бы снова. А больше идти было некуда, не кому даже рассказать той душевной боли, что мучила её.