«За цыганской звездой кочевой…»

«За цыганской звездой кочевой…»
Елена Козодаева

Автор книги – золотой призер международных фестивалей по цыганскому танцу, беллидансу и арабскому фламенко. Данная книга рассказывает о творческом пути, фестивалях, конкурсах и гастрольных поездках.

«За цыганской звездой кочевой…»

Елена Козодаева

© Елена Козодаева, 2021

ISBN 978-5-0053-6422-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как все начиналось?

Меня часто спрашивают как и когда я начала заниматься цыганскими танцами. Попробую рассказать об этом таком сложном, но таком интересном для меня виде творчества.

Родилась я в подмосковных Люберцах. В наш небольшой городок из ближайших окрестностей часто приезжали цыгане. Бегая по дворам, мы часто видели разноцветные юбки и платки цыганок с гурьбой маленьких ребятишек, цеплявшихся за мамкины юбки. Помню как на станцию приезжала очередная «дальнобойная» электричка и из нее гурьбой высыпал цыганский десант.

И тут же платформа наполнялась пестрой толпой с гортанными криками. Цыганки приезжали к нам на заработки. Часть из них ходила по дворам и продавала мед, и еще какие-то мелочи, другие предлагали погадать прохожим. В детстве меня мама часто пугала цыганами. Поскольку дома днем я всегда была одна (все взрослые работали), то мне строго-настрого было наказано дверь цыганам не открывать и на улице к ним не подходить. Дескать украдут и ищи тебя потом с ветром! Это сейчас кажется смешным и наивным, а тогда все воспринималось совсем по-другому. Мы росли во дворах, предоставленные сами себе и смотреть за нами было особо некому. Отсюда и были такие «страшилки».

Но никакие страшилки и запреты не могли заставить меня не наблюдать украдкой за цыганами, не слушать их песен и не танцевать под них! В то время часто по телевизору показывали выступления цыган в различных концертах и я первая прилипала носом к экрану, боясь пропустить хотя бы минуту из яркого действа! А потом кто-то из родителей принес домой пластинку с записями Николая Сличенко и уже ничто не могло помешать мне слушать этот чудесный, искрящийся голос и пробовать свои силы в танце!

«Ой, да не будите…»

Не помню сколько мне было лет, когда впервые на наши телеэкраны вышел художественный фильм «Табор уходит в небо». Я смотрела его не помню уже сколько раз, пересматриваю его с удовольствием и сегодня. А тогда, после самого первого просмотра, я молча ушла к себе в комнату, собрала узелок и заявила родителям, что завтра уйду кочевать с табором. После этого все попытки напугать меня «не шали, а то отдам цыганам», прекратились раз и навсегда.

Что дальше?

А дальше была школа со своими хлопотами и заботами. Свободного времени стало меньше, но время на танцы у меня находилось всегда. Надо ли говорить, что, придя домой из школы, я быстро делала уроки и бежала гулять во двор? Удержать меня дома мог только ураган или тридцатиградусный мороз.

Учиться танцам мне было негде, по крайней мере в Доме пионеров такого кружка у нас не было, поэтому на какое-то время я переключилась на живопись. Занятия в изостудии у нас были 2—3 раза в неделю, а все остальное время я была предоставлена самой себе – играла во дворе, лазила с мальчишками по заборам и постоянно получала от родителей нагоняй за разорванные колготки.

.

По вечерам бабушка включала телевизор и, если там шел концерт или трансляция балета, то выгнать меня из комнаты было невозможно. Я постоянно скакала вокруг круглого бабушкиного стола, изображая то страстную цыганку, то трепетную Одетту, надоедая всем домашним своими «концертами». Все мои тапки на носках были протерты до дыр – во время своих выступлений я вставала «на пуанты». Родители свободно вздыхали только тогда, когда меня удавалось загнать в кровать, но и это получалось у них далеко не с первой попытки.

В старших классах я перешла в новую математическую спецшколу и каждый день ездила из своих Люберец в Сокольники, на электричке через Казанский вокзал и далее на Русаковскую улицу. Надо ли говорить, что в электричках и на вокзале я постоянно сталкивалась с теми же цыганами? Судьба меня постоянно сталкивала с ними и я думаю это было не случайно. Слушая Николая Эрденко, очень популярного тогда трио «Ромэн», просматривая трансляции спектаклей и кинофильмы, я жадно, по крупицам впитывала цыганскую культуру, зачастую совершенно неосознанно запоминая мельчайшие подробности.

После окончания школы, во время учебы в МГУ я какое-то время занималась бальными танцами. Занятия танцами проходили по выходным в Доме Аспиранта и Студента на проспекте Вернадского. С каким упоением мы изучали вальс и фокстрот, румбу и ча-ча-ча, наслаждаясь каждой минутой танца! Занятия у нас вели два педагога (не помню, к сожалению, их имен). Это была семейная пара, бальники, настоящие профессионалы своего дела. Помню как в первый раз мы попали в Лужники на турнир по бальным танцам – блестящие, изумительные по красоте костюмы, музыка и слаженные движения пар на паркете – все это надолго врезалось в мою память…

По окончанию университета по распределению я попала в Институт металлургии им. А.А, Байкова, где в первый же год у нас образовалась труппа, с которой мы делали постановки спектаклей и устраивали концерты к праздникам. Первый выход на сцене был с цыганскими частушками как раз под Новый год. Костюмов у нас тогда не было – юбку я сшила себе сама из пестрого штапеля, вместо монист были нарезанные из медного листа кружочки с дырочками, которые мы старательно нанизывали на капроновую нить. К слову сказать, мониста эти были настолько тяжелыми, что на одной из репетиций я чуть было не задохнулась под их тяжестью! Публика принимала новоявленных «артистов» очень тепло, а цыганский танец имел грандиозный успех. Потом мы станцевали его еще раз на концерте для подшефного ДЭЗа.

На фестивале «За цыганской звездой».

Конечно, все наши постановки носили любительский характер, ведь учиться цыганскому танцу тогда было просто негде. Это потом уже, много лет спустя я стала ходить на занятия и мастер классы к профессионалам. Но об этом я расскажу чуть позже.

Фильмы с цыганами и о цыганах

Огромное влияние на меня оказал наш отечественный кинематограф. Самым первым увиденным мною фильмом о цыганах был, как я уже писала, «Табор уходит в небо». Сама тема кочующего табора, удивительные пейзажи Закарпатья и берущая за душу цыганская музыка были мне очень интересны и близки. Я думаю, что этот фильм никого не оставил равнодушным. А у меня перед глазами так и стоят цыганские кибитки, развевающиеся на ветру гривы коней и цыганские шали…

Следующим фильмом, глубоко врезавшимся в мою память, стал «Будулай» и «Возвращение Будулая» с Кларой Лучко и Михаем Волонтиром в главных ролях. Когда этот фильм впервые вышел на экран, его смотрела вся страна. Я тогда училась на пятом курсе университета и вечерами подрабатывала младшим фармацевтом в дежурной аптеке. В будние дни я брала вторые смены, чтобы с утра сьездить на учебу, а вторую половину дня отдать работе.

Помню, где-то в 19 часов начинался показ фильма и улицы просто вымирали! Мы оставляли в зале одного дежурного на тот случай, если в аптеку все-таки кто-нибудь случайно забредет, а сами устраивались в комнате отдыха и, не отрываясь смотрели на экран. Сложные судьбы главных героев Клавдии и Будулая, козни цыганки Насти и безответная любовь к ней Михаила, послевоенный быт донского казачества и сцены из цыганской жизни – все это захватывало нас настолько, что мы еле могли дождаться следующей серии.

На благотворительном концерте в ЦСО «Марьино»

Это уже потом был «Мой ласковый и нежный зверь», «Жестокий романс», где с такой теплотой и любовью сняты сцены с цыганским хором, где звучат замечательные записи цыганских песен и романсов…

Много позже я увидела черно-белые кинофильмы с Лялей Черной («Последний табор» и «Краткое наставление в любви»), потом на экраны вышел «Карнавал» с Екатериной Жемчужной, «Кармелита» с Николаем Лекаревым и Ирэной Морозовой, «Цыганское счастье» и другие фильмы.

Каждый фильм запоминался надолго и потом не единожды пересматривался, уводя за собой в чарующий мир цыганского танца.

«Поговори хоть ты со мной, подруга семиструнная…»

Мне в моих танцах (и не только в цыганских) очень сильно помогли занятия музыкой. Более 7 лет я брала уроки игры на семиструнной гитаре в начале у Александра Скворцова в Люберецком ДК, затем у Бориса Кима. Надо сказать, что я с малолетства просила маму «отдать меня на музыку», но в коммунальной квартире, в которой мы тогда жили, не было для занятий никаких условий. Да и сама плата за обучение была непомерной- мама училась и работала, отец был в армии. Какая уж тут музыка?

Проходя мимо нашей люберецкой музыкальной школы, я часто останавливалась под окном и слушала как учащиеся играют гаммы и отрывки из различных произведений. Могла так стоять и слушать часами. До сих пор эти звуки вызывают у меня те далекие воспоминания из моего детства. Господи, я так завидовала своим одноклассницам, у которых дома стояло настоящее пианино. А они, бедные, часами мучились, высиживая урок и разучивая сложные пассажи! Знаю, что очень многие из них после окончания музыкальной школы так ни разу и не подошли больше к инструменту.

Но судьба была чрезвычайно благосклонна ко мне. В год поступления в университет мама подарила мне мою самую первую шиховскую гитару и пожелала мне научиться на ней играть. Первое, что пришлось сделать – это заменить у гитары гриф. Взамен узкого и неудобного грифа был поставлен широкий гриф из палисандрового дерева. И вот на этой семиструнке я и начала освоение музыкальных высот!

Мой самый первый педагог Александр Павлович Скворцов был очень требовательным и тщательно подбирал репертуар. Чтобы напрочь не отбить охоту к занятиям, он приносил мне в начале очень легкие, но мелодичные пьесы, иногда его собственного сочинения. На уроке обязательно разбиралось «домашнее задание» и только потом приступали к освоению нового материала – разбор «пальцовки», ритма и характера новой пьесы. До сих пор у меня сохранились нотные тетради с этими записями – храню их как зеницу ока и очень ими дорожу.