Ледоход

яко тии сынове Божии нарекутся».

Я желала… Я хотела…
Не возбраняется штопать черные дыры…
Я хотела принести собственное тело
В жертву Фейерверку Будущего Мира.

О мире молитва такая написана!.. Слушать —
Некому. Все кругом – атеисты.
…Я хотела принести собственную душу
В жертву звезде, горькой и чистой.

А звезду заслонили дымы котельной.
А на кухне жарят хлеб на маргарине.
…Я хотела спасти людей от беды смертельной!
Выяснилось – беды нету и в помине.

Апокалипсис – просто страшная сказка.
А все договоры все равно подпишут.
А чудо – посреди ненависти – ласка.
А чудо – это когда тебя глухие – слышат.

И теперь я уже не молюсь о Мире.
За меня старухи поют в церкви
тонкими голосами.
Ну, а я – все штопаю простые черные дыры.
Ибо заплаты на все прорехи
мы приучены ставить
сами.

Вознесение Богородицы. Икона

Ноги мои – на облаках. Руки ввысь возношу!
…Мир несет меня на руках. Разве этого я прошу?
Платье резко вьется вкруг ног моих – ярко-алый атласный стяг!
…Вот и видит меня в небесах мир живых.
Как мне стыдно, что это так.
Ведь мой Сын учил, что гордыня – грех,
Самый тяжкий между людьми!
Вот и вижу на круглой земле я всех,
Кто забыл, забыл о любви!
А кто помнит только подземный смрад
Да на масло жирный квиток,
Не увидит, как глаза детей зверино горят,
Когда плачет тяжелый рок!
И, раскинув руки, по музыке неба лечу!
На устах слова запеклись!
Поглядите, люди! Я так хочу,
Чтобы вы
поглядели
ввысь.

Икона Всех Святых

Пророки, архангелы, Иоанн Креститель,
Кто на Крещенье бил в лицо
железным снежком!
За то, что забывала вас, – вы меня простите!
Я нимбы нарисую вам яичным желтком.

Я ночью прокрадусь сюда. Вот киноварь в банке.
Вот бронза сусальная – для ангелов она.
Допрежь маханья кисти я повторю губами
Все ваши золотые, дорогие имена.

Кого я позабыла? – что ж, не обессудьте:
Какое время длинное – такая и родня!..
Вы глянете в меня со стен, любимые?.. —
нет, судьи!
Хоть не судимы будете – вы судите меня.

Святой мой Николай —
родитель мой бесценный…
На кухне спишь,
уткнувши лоб
в сгиб сухой руки.
В моей крови идут твои отчаянные гены:
Краплак – Гольфстримом!
Тихий свет индиговой реки…

Тебя пишу одним мазком. Темно и сыро в храме.
Опасно свечи зажигать – увидят меня.
Но первую свою любовь
пишу в алтарной раме —
На ощупь, бешено, светло, во мраке, без огня.

Святой Григорий Богослов,
ты говорил прекрасно!
В гобой консерваторский дул.
Мне воблу приносил.
Я киноварью плащ тебе малюю – ярко-красный.
И улыбаюсь над собой – ведь плакать нету сил.

Была я дерзкой девушкой. Не верила в Бога.
Святой мой Игорь покупал перцовку и табак.
От наших тел-поленьев
свет стоял в жилье убогом!
А в белой полынье окна – аптека и кабак…