Доживём до Светлогорья

– Ваша…

Мурах всё ещё забавлялся с трёхмерной картинкой на экране, гоняя красную точку по произвольной траектории. «Вот ведь…», – подумалось мне, и с такой даже иронией подумалось, потому что тут только открыли разумных существ, наблюдающих за нами кто знает, сколько времени, а юный лось играет как ни в чём не бывало.

– Выключайся, Мурашище, нам надо срочно оповестить Планетарный Совет!

– Вася, это преждевременно, – голос Мураха вдруг утратил детскую шепелявость и будто даже стал глубже.

– Чего?

– И рано, и поздно. Кажется, космическая база Ио уже оповестила о своём открытии Большую Семёрку, я мониторю ленту новостей, и она уже гудит как пчелиный рой. Но здесь, на этой схеме, я вижу то, о чём не говорит никто – большую проблему.

Честно говоря, меня хватило только на то, чтобы озадаченно мекнуть. Мурах воспринял это за разрешение продолжать и, правда, порой сбиваясь на привычный детский лепет, изложил свою версию происходящего:

«Видишь ли, Василий, рыцарство на Земле только вступает в своё младенчество, если позволено будет так выразиться. И многие события вы предсказываете не совсем точно. Вот и сейчас мы получили данные о том, что налицо просчёт.

Спутник Юпитера Ганимед, который вы с благими намерениями переносили во времени туда-обратно как мячик для настольного тенниса, оказался звеном некоей сложной экосистемы. Я экстраполировал данные, и выяснилось, что тот объект «Гун-Гун», ошибочно датируемый многими миллионами лет, существенно моложе. Однако его жизненный цикл практически бесконечен, и запланированная траектория меняется каждые 100-200 тысяч лет, что для периода обращения вокруг солнца в 550 лет не так уж и много. Думаю, тебе будет интересен факт, что название этого наблюдательного внеземного модуля частично совпало с происходящим: в древней поэме Чу Ци «Небесные вопросы», именно бога воды Гун-Гуна обвиняют в том, что он сбил ось Земли, заставив её наклониться на юго-восток, а небо – на северо-запад.

Ваше вмешательство расстроило программу модуля, и существенно поколебало его траекторию: искусственный интеллект, который, полагаю, рассчитывает путь Гун-гуна, принял скачки Ганимеда за естественные явления и перестроил программу».

Я в растерянности отпил кофе и спросил Мурашку:

– Но почему Уля так волновалась, прислала мне тайную зашифрованную информацию?

– Она, конечно же, беспокоится за тебя, – ответил мой лось. – Я не эксперт в отношениях, но могу предвидеть последствия широкой огласки информации про Гун-гун для тебя лично. Врачи не зря отправили тебя в тихое Переделкино, но скоро оно перестанет быть тихим: как только станет известно, кто именно из рыцарей таскал по небу Ганимед, тебе проходу не дадут коварными вопросами. Ульяна заботится о тебе, хотел, чтобы ты первым получил информацию и подготовился.

– А придушенный голос?

– Неполадки со связью: я просканировал магнитное поле Ио – на Юпитере бури, по времени совпадает с сеансом. Удивительно, Вася, как она вообще пробилась.

– Я понял, – и, сделав еще глоток горькой синтезированной дряни, прислушался: вроде, не шумят ещё на поляне винты дронов, да и терминал не квакает сообщениями. Видимо, Совет пока ещё держится и не сдаёт имена участников операции – но это дело времени, прав Мурашка.

– Ты продолжай, я слушаю.

«Да, так вот: Гун-гун перестроил программу орбитального дрейфа, посчитав некоторые сопутствующие издержки допустимыми. Видимо, наблюдение за крупными планетами Солнечной системы всё-таки важнее. По расчётам космостанции Ио, пройдёт примерно 3,5 миллиона лет, и Гун-гун собьёт Эриду с орбиты. Это разбалансирует весь пояс Копейра, а мы ведь не знаем, как далеко продвинется к тому моменту человечество в освоении космоса. Оставить после себя наследие в виде разрушенного планетоида и небольшой космической катастрофы – не лучший вариант. С другой стороны, обречь на гибель только-только установившуюся атмосферу и экосистему Ганимеда тоже не очень хорошо: бывший ранее неживым холодный планетоид начал обретать собственную цивилизацию, пусть и в микроскопическом масштабе. Кроме того, опыт Ганимеда будет использоваться на Титане, это уже решено».

– Ульяна предложила в заключительной части, если ты упустил это из виду, отчасти решить проблему, скорректировав судьбу Ганимеда ещё раз, – добавил киберлось.

– И перечеркнуть все научные достижения на Ганимеде, отсрочить колонизацию Титана еще на пару сотен лет? – кофе, чувствую, я так и не допью, уж больно горькой оказалась бурда. И вообще весь этот разговор вызывал во мне чувство горечи и обиды: расчёты были верны, кто же знал, что неведомая цивилизация припасла для Земли такой вот подарок.

– Что же делать, Мурах?

– Есть один вариант… – лось промолчал, а потом выдал решение, которое я немедленно переправил в Совет. Хотите знать, какое? Три с половиной миллиона лет – достаточно большой срок, чтобы найти владельцев наблюдательного модуля и попросить их «отогнать машину на обочину». Можно попробовать сделать это самостоятельно, но лучше все-таки выйти на контакт с иной цивилизацией, которая, как мне кажется, обладает не только очень высоким уровнем развития, но и большим терпением – представляете, создать спутник, который делает полный круг за полтысячи земных лет? Если сравнить Гун-гун с нашими «суточными» спутниками, получим сравнительный масштаб их и нашего времени. И, как подсказал Мурах, мы не сделали ошибки – напротив, даже самая медлительная раса, заметив изменение траектории спутника, поинтересуется: а что же вызвало его? И определит вмешательство извне. Не буду спорить, Гун-гун появился на своей орбите тогда, когда на Земле ещё даже бактерии не вышли из протобульона – речи о человечестве даже не шло. Теперь же, как мне кажется, хозяева Гун-гуна сами первыми выйдут с нами на контакт: тогда, когда мы будем к этому готовы. И, чем ковид не шутит, возможно именно они стали первопричиной появления жизни на Земле – а теперь просто наблюдают за нами, как огородник любуется по выходным альпийской горкой. Операция «Ганимед» – это как первый росток: нас обязательно заметят…

– Мурашка, у нас в запасе еще есть пара миллионов лет. Пошли по ягоды?

Лось согласно кивнул и почапал к выходу, неловко задевая рогами стены модуля. Ходить с ним за крыжовником, даже модифицированным – сущее безумие: хотя инженеры сделали колючки короче и мягче, царапались они зверски. А Мурах так и не научился уклоняться от нападений флоры. Ветки отскакивали от его крутых боков, оставляя белые полоски и со всей дури впивались в мои руки, которыми я прикрывал лицо, идя в лосином кильватере. Но дело того стоило: крупные сладкие ягоды, созревавшие уже в начале мая, нравились и мне, и лосю. Ну где он на Ганимеде их найдёт, бедняга?..

– Слушай, – потыкал я его пальцем в шерстяной круп. – А как так вышло, что ты и говорить правильно стал, и помудрел в одночасье?

– Сложная задача, Вася, – Мурах притормозил и обернулся. – Задействовал дополнительные контуры, обратная связь запустила бездействовавшие элементы.

– Хочешь сказать, я просто с тобой мало занимался?

Мурашка посмотрел на меня внимательным выпуклым глазом и промолчал. Тоже верно – сделанного не воротишь, а крыжовник не кот, следующего марта ждать не будет…

Исцарапанные, в боевых шрамах от злой ягоды, мы с Мурашкой вышли на шоссе часа через два. По вечернему времени вокруг было пустовато, не летали даже флаеры и неутомимые беспилотники ОТКУСа. Луга Переделкино, кое-где вспучившиеся белыми крупнополигональными модулями, начинали зацветать ирисами – из травы короткими толстыми лезвиями лезли пока ещё только бутоны, синие и агрессивные. Но всё равно красиво.

– Мураш, слушай, а не полететь ли нам с тобой на Псковщину, а? Там хорошо сейчас…

Лось согласно кивнул в задумчивости: к коричневой широкой губе у него прилипла длинная травина, а он её даже не стряхивал. Умаялся в крыжовенных зарослях.

– Полетим в Светлогорье: там тоже скоро груши зацветут, яблони. Русалки на ветвях запоют. Чтоб ты знал, друг дорогой, Псковщина – родина русалок, они там солидные, боевые и комароустойчивые. Нам с тобой поучиться бы.

– Можем и полететь, Василий, – пробасил Мурах. – Русалки мне без надобности, но я слышал, что в местной экосистеме лосей не хватает. Сделаем доброе дело, а к нам – с приветом.

– Да мы с тобой, друг дорогой, сами с приветом немного, – отшутился я и потрепал друга по высокой холке, уже полезшей твердым остистым волосом. – Собираться нам не надо, а орнитоптер сейчас кликну…

Я сложил руки воронкой, поднёс ко рту и что есть силы закричал:

– Эге-ге-гей, орёл вороной, стань передо мной как лист перед травой! – ирисовые луга Переделкино заволновались, из ближних кустов в небо порскнули воробьи, хотя не исключено, что и пару иволг я согнал с насиженных веток. Небо замерло. Через пару минут тишину прорезал мягкий шум металлических крыльев беспилотного орнитоптера: лететь нам далеко, так что удобнее транспорта не отыскать. Мурах беспрекословно влез в грузовой отсек и затих там, подпивая крутым блестящим боком переборку, а я сел поближе к выпуклому плексигласу фонаря. Огромная птица забила крыльями, взмыла в воздух и закачалась на восходящих потоках, выравниваясь. Москва проплывала под нами: Москва, наполовину ушедшая под землю, обросшая садами и водными каскадами, спортивными эспланадами, терренкурами и зонами свободного парения – сотни людей в ярких лётных костюмах взмывали в воздух по спирали и, складывая крылья, камнем устремлялись вниз. Потом пошли зелёные, недавно засеянные поля; жёлтые от цветущего рапса масличники; светлые берёзовые и тёмные сосновые рощи; гигантские площадки терраформирования… И, наконец, заблестели вдалеке водяные ленточки новгородских рек, плавно переходящих в псковские порожистые речушки. Слева серым камнем, подсвеченный яркими огнями факелов – уже в сумерках – показался Изборск. А вот светлогорские сады, все в белой пене цветов, разбитые в виде кристаллов и звёзд – настоящие галактические тропы.

– Мурах, садимся! Долетели до Светлогорья.

Лось согласно кивнул рогатой головой – что тут добавить? А я подумал про себя, что, если Мурашке тут понравится, я немного поживу среди местных псковских див, а там можно будет и на Ганимед. Или к Яллу на Ио: там, говорят, в рыцарях недостаток. К тому ж, если инопланетная цивилизация всё-таки выйдет на связь, то, скорее всего, именно на Ганимеде – там, где вся эта история и началась. Вдруг мне повезёт, и я стану одним из тех, кто будет представлять человечество.

Нет, ну правда, если не мы делаем историю, то кто?