Пленница Белого замка

Пленница Белого замка
Елена Геннадьевна Кутузова

Что делать, если ты очнулась далеко-далеко от родного дома? Одна, нагая, как в день появления на свет и такая же слабая? Вокруг – никого, только чужой, неизведанный лес… Но мне нужно вернуться. Двести лет – не преграда для того, на ком висит долг. Договор должен быть выполнен. Любой ценой.Для обложки использованы фото со стока фотографий и изображений depositphotos.

Постепенно людей на дороге прибавилось. Возницы криками и палками погоняли плетущихся волов. Между возами сновали крестьяне в праздничных нарядах, а торговцы с большими коробами за плечами, ловко торговали пирогами прямо на ходу. Мясники вели запряженных в тележки огромных черных псов. Иногда, окутывая путников клубами пыли, проносились всадники. Или лакеи, сопровождая чинно плывущий паланкин, криками разгоняли простолюдинов.

Похоже, мне повезло: в городе праздник. Маги обязательно используют такой случай! Я ускорила шаг.

Ближе к воротам поток людей разделялся. Часть сворачивала на широкий луг. Там словно приникла к зеленому ковру радуга. В глазах рябило от разноцветья. Это рыцари раскинули палатки и выставили вымпелы и стяги. Родовые и добытые в бою. Пусть все видят славу семьи!

Но меня интересовало другое.

Я повернулась к городским воротам, что так гостеприимно распахнули обитые потускневшей медью створки. Над ними, приветствуя гостей, сверкал свежей краской герб: горностаевое стропило на лазоревом поле. А чуть выше щита, меж высоких зубцов стены, реяли разноцветные флаги.

Возле ворот лениво оглядывал входящих стражник. Еще трое кидали кости в теньке. Иногда они отрывались от своего занятия, чтобы осмотреть очередной обоз или одинокую телегу. Пешие и всадники пропускались без досмотра.

В глубокой арке ворот словно гудел осиный рой – люди переговаривались, и эхо послушно подхватывало голоса. Я не стала вслушиваться, торопясь войти в город.

И чуть не задохнулась от смрада. Вонь гниющих отбросов тут же напомнила, как пахнут людские жилища. Захотелось убраться подальше из каменного муравейника. В лес, в поля… Да хоть на турнирный луг! Но вместо этого я пошла дальше.

Флагами украсили не только городские стены. Из окон свисали длинные полосы ткани. На некоторых пестрели искусно вышитые гербы. Значит, в доме поселился рыцарь. Впрочем, красота не мешала выливать прямо из окон содержимое ночных ваз, так что пару раз я только чудом успела увернуться.

Посреди нарядных улиц, в навозных лужах валялись свиньи. Тощие поросята лезли под ноги, тыкались грязными пятачками в колени, пачкая одежду. Собака, запряженная в тележку, выкусывала блох и зло огрызалась на детей, которые развлекались тем, что кидали в неё камни. Но при появлении хозяина пес оживился, а ребятня с визгом помчалась прочь, искать новых развлечений.

Я поспешила следом. Дети, скорее всего, побежали на рынок. Я не ошиблась – в центре города шумела ярмарка.

От разложенных торговцами ярких тканей зарябило в глазах. Струящийся шелк, что привезли из-за моря, соседствовал с простым льном, а куски парчи перемежались отрезами грубой шерсти. Играли в солнечных лучах меха. Бобер, куница, лиса. И – редкий, драгоценный песец.

Блестела сталь. Прямые мечи, гордость рыцаря. Изогнутые клинки пустынных воинов. Грубые кухонные ножи и изящные кинжалы. Кольчуги и латы.

Мычали запряженные в телеги волы, ржали лошади. Звонко орали петухи, а гуси галдели так, что закладывало уши. Но коробейники кричали еще громче. Пробираясь в толпе, они наперебой предлагали ленты, дешевые украшения, глиняные и деревянные игрушки… Пирожники от них не отставали. В плетеных, укутанных для тепла толстой тканью коробах ждали проголодавшихся покупателей пироги с рыбой, ливером, яйцом. А кому мало – прямо в мясном ряду можно было купить и горячих колбасок, и толстый кусок поджаренной ветчины на хлебном ломте.

Но мне сейчас не до еды. Потом, все потом. Пройти сквозь толпу, мимо скомороха, пляшущего в обнимку с медведем. Зверь на мгновение прервал танец, недовольно взрыкнул, но тумак хозяина привел его в чувство.

Сборище детей обхожу стороной. Заплатив монетку, они по очереди забираются в раскрашенное киноварью седло деревянной лошадки, и дюжий мужик изо всех сил раскручивает карусель под веселые визги детворы.

Когда-то я отчаянно завидовала этой чумазой ребятне! Но отец оставался суров: детям из рода Орвов не место среди черни! А для катания есть настоящие кони. И наблюдать за весельем нам с братом приходилось, сидя в паланкине. Правда, вечером скоморохи приглашались прямо во двор нашего городского дома, но это было уже не то…

Пройдя площадь из конца в конец, я задумалась. Где все продавцы чудес? Неужто на ярмарку не явился никто из вездесущих странствующих магов. Они никогда не упускали случая продать щепотку-другую приворотного зелья или пару коробочек чудодейственной мази. Конечно, чаще всего снадобья оказывались смесью муки, золы и жира, а большая часть бродячей братии отношения не имела к магической гильдии. Но шанс встретить настоящего чародея оставался всегда. А тут… Большой город, ярмарка и – никого, кто мог бы сойти за чудодея.

Куда же они все подевались? Среди лавочек, кольцом окруживших площадь, ни одной магической. Даже гадалок нет. И только теперь я поверила, что мне на самом деле не везет. С того мига, как проснулась от крика.

Надо хорошенько все обдумать. Я одна. В чужом городе, без денег и знакомых. Языка местного не знаю. Слишком большие надежды возлагались мною на магов. А без них…

В роду Орвов были и герои, и негодяи. Но клятвопреступников не было. И очень не хотелось открывать этот список.

Раздумывая, как поступить, я замедлила шаг. Парень, которому я помешала, не церемонясь, спихнул меня с дороги. Я уже почти возмутилась, но взгляд уткнулся в спину обидчика. Желание поквитаться с наглецом пропало. Потому как вид оруженосца направил мои мысли в другую сторону. И я заторопилась обратно к воротам.

Гвалт на поляне стоял знатный. Но воняло меньше, чем в городе.

Я впервые увидела, как выглядит праздник изнутри. Прежде в людных местах я появлялась, сидя в паланкине. А мне тогда хотелось побродить между нарядных палаток, полюбоваться на реющие стяги, поглядеть, как мнут друг другу бока простолюдины, состязаясь в борьбе. Но для леди из древнего рода Орвов подобное было недопустимо. Нянька доводила меня до почетного места на помосте, и вставала за спинкой кресла, не допуская ни малейшей вольности с моей стороны. Брату везло больше – ему, в сопровождении воспитателя и лакея, разрешалось чинно пройтись между палаток.

Теперь же я вольна ходить, где вздумается. И я пошла к дереву, на котором герольды вывешивают щиты допущенных до турнира рыцарей. Я всматривалась в рисунки, но среди множества сочетаний фигур и цветов не нашла ни одного знакомого. Надежда найти воина из моих краев развеялась, как туман под порывами ветра.

Вокруг шумело веселье. Где-то стучали палки – простолюдины выясняли, кто лучше владеет этим оружием, а зрители кричали и свистели, поддерживая того, на кого поставили монетку.

Чуть в стороне пронзительно вопила волынка, и молодежь устроила танцы. Прыжки, смех, задорные выкрики усиливали шум.

Несколько человек уселись обедать прямо на траве. Разложили покрывала, достали из корзинок снедь. Кто-то покупал еду у торговцев-лоточников. От запаха жареного мяса скрутило желудок. Хорошо бы поесть по человечески. Возможно того, что лежит в кошельке, хватит на кусок хлеба с сыром и кружку пива. Для полной уверенности я понаблюдала, какими монетами расплачивались с торговцем люди.

Мясной пирог оказался вкусным, а пиво – жидким. Перекусив, я отправилась бродить по лагерю. Надежда узнать хоть что-то полезное не умирала.

Турнирные шатры выстроились ровными рядами. Над каждым реял гербовый флаг, а у входа, на специальном шесте размещается щит. Оруженосцы начищали доспехи и точили мечи, не забывая приглядывать за трофеями, выставленными на всеобщее обозрение. Слишком любопытных зевак отгоняли тычками и руганью. Разумеется, если тот – простолюдин.

Я попробовала подойти к шатру, но привязанная у раскрашенной коновязи лошадь заволновалась, поджимая зад. Да и собаки скалились. Среди них опаснее всего были серые волкодавы из далекой северной страны. Такой же пес жил у моего отца. Свирепый, недоверчивый. Но со мной дружил. Я никогда не забывала принести ему косточку, да и за обедом совала в пасть кусочек-другой.

Увы, те времена давно прошли. Отныне собаки и лошади видели во мне только врага. Поэтому и гербы пришлось рассматривать издали. Не найдя знакомых, я решила вернуться в город.

Мысли в голове крутились невеселые. Чужой город, чужая страна… Что делать дальше? И тут, среди гула, в который слились для меня людской говор, лай собак, ржание лошадей, послышались знакомые нотки. Я не сразу поняла, что это всего лишь песня. Мужской голос, нещадно фальшивя, старался перекрыть шум:

В далеком замке у реки

Не жди, любимая, не жди,

Когда растает снег…

Певец полулежал на траве, подпирая щеку одной рукой, и зажав во второй кружку с темным элем. И явно получал удовольствие от собственных воплей.

– Доброго дня тебе.

Мужчина приоткрыл глаза и кивнул, не прерывая пения.

Он меня понимает!

– Может, все – же ответишь, как положено?

– А как – положено?

В Замке за такое уже глаз бы лишился. Но сейчас мне не до уязвленной гордости.

– Бывал в Ассалии?

Пялиться в толпу ему явно интереснее, чем на меня.

– В далеком замке у реки…

Эту балладу я знала наизусть. Часто слышала в доме отца. До того, как поселилась в собственном. После в пении нужды не возникало. Хотя навыки я не растеряла. Если надо будет, спою наравне с менестрелем. Только вот этот мужчина не оценит. Вряд ли он слышал кого талантливее, чем уличные певцы. И все же сейчас он – моя единственная надежда.

На два голоса получилось еще хуже. Но настроение я ему сбила. Допив эль, он грустно спросил: