Смерть всегда рядом

– Что здесь произошло два месяца назад? Приезжал кто-то чужой?

– Д…да. Работники ферму после зимы ремонтировали. Думаете, они на мою девочку порчу наслали?

– Да нет. Все гораздо проще. Беременная она.

Рот женщина открылся. Потом закрылся. Глаза остекленели. Она напоминала выброшенную на берег рыбу, только шума волн не хватало.

Его заменило жужжание. Муха влетела в окно, покружила по комнате и устроилась на столе, прямо на салфетке, где до этого стояла ваза. Передние лапки потерлись одна о другую, и насекомое затихло, словно решая, что делать дальше.

– Как – беременная? – выдавила из себя женщина.

– Вашу дочь изнасиловали. Она рассказала это на исповеди, но, как вы сами слышали, падре не посмел нарушить тайну. А сама она тоже не решилась. Тем более потом, когда осознала последствия. Так что все эти проявления – всего лишь проявления её психического нездоровья. Отвезите её к врачу. Вы еще успеете ей помочь.

Оставив женщину в её горе, Анна вышла.

На крыльце она долго стояла, пытаясь отдышаться: в комнате воздух словно застыл, как ни старайся – не вдохнешь полной грудью.

Ветер подхватил прядь волос, кинул на лицо. Анна отвела её рукой:

– Слышали же?

Оба священника и Крис ждали на дорожке.

– Знаю, что слышали – окна открыты. Да и не впервые. В общем, решайте дальше сами, а я устала!

Анна зевнула, и у Криса свело челюсти – нестерпимо захотелось спать.

– Еще задания будут? – Анна смотрела на священника в дзимарре.

– Нет. Отдыхай. Приходи в себя. Церковь благодарит тебя за оказанную услугу.

Анна кивнула и заторопилась к машине. Крис едва успевал за ней.

– Надо в магазин заехать. Продуктов купить. Или опять в кафе?

– Домой. Я спать хочу!

Пока ехали, Анна постоянно зевала, заражая Криса, так что он обрадовался, когда она задремала. Но вскоре его самого потянуло в сон.

Крис старался не поддаваться, но асфальт монотонно ложился под колеса, деревья мелькали с определённой частотой, словно перед тем, как их посадить, отмеряли расстояние линейкой. И только рекламные баннеры справа и слева время от времени нарушали монотонность.

– Криссссс… Поверниссссссьььь, поссссмотриииии…

Взгляд сам потянулся к зеркалу над окном.

– Окно открой!

Голос звучал хрипловато, и от этого грубо. Крис вздрогнул и выпрямился – оказывается, он задремал. Не проснись Анна так вовремя…

– Выключи кондиционер и открой окно! Я задыхаюсь в этой коробке!

Ветер пах нагретым асфальтом, сухой травой и солнцем. А еще – пылью. В салоне стало жарко, но сонливость исчезла.

– Нам надо в магазин, продуктов купить, – напомнил Крис.

– Сначала меня домой отвези, я на ногах не держусь.

Анна не преувеличивала. Из машины выходила, цепляясь за дверь. Потом пошла в дом, опираясь на стенку.

– Я помогу! – не выдержал Крис, когда сновидица подошла к лестнице.

Она почти потеряла сознание к тому времени, как он довел её до спальни. Рухнула на кровать как стояла. Крис вздохнул и принялся расшнуровывать кроссовки – сам он носил туфли, которые легко снимались. Они остались в гараже, перед дверью в дом.

– Кондиционер не включай! – пробормотала Анна, когда он почти вышел из спальни. – И держи окна открытыми…

Крис вернулся.

Дышала сновидица шумно, но не храпела. И – спала! В этом Крис мог бы поклясться под присягой! Но тогда с кем она разговаривала?

Анна что-то пробормотала и поморщилась – кровать заливал свет, падающий в окно. Крис задернул занавески.

Осталась щелочка. Просочившийся сквозь неё лучик не достигал спящей, робко примостился на полу, и Крис понаблюдал за ним какое-то время. Пятнышко света медленно ползло к кровати. Как-то сразу четко стал виден рисунок покрывала: мелкие кисти винограда на зеленом фоне. Но солнечному зайчику этого показалось мало – он подбирался к лицу девушки.

Взгляд Криса тоже остановился на нем. Сейчас Анна сама на себя не походила: нос заострился, губы сжались в одну полоску и казались белыми. Под глазами залегли синяки. Анна вызывала жалость, как голодный ребенок. Как бездомная кошка, что греется в мороз на пятачке у теплотрассы…

Крис вдруг понял, что дыхания больше не слышно. И испугался. Наклонился к самому лицу, прислушиваясь. Губы оказались так близко, и дыхание пахло корицей. Аромат, свойственный детству. Булочкам, что каждые выходные пекла бабушка…

Воспоминания кружили голову, и Крис наклонялся все ниже, и его губы почти коснулись губ Анны. И тут её глаза распахнулись. Огромные зрачки, полные расплавленного золота словно в саму душу заглянули:

– Окна! Не смей закрывать окна!

Крис отшатнулся. Лестница осталась позади, холл тоже. Очнулся только возле машины, глядя на свои ноги. Когда он успел обуться, Крис не помнил.

Мотор ровно гудел, асфальт тянулся гладкий, как скатерть. Солнце заглядывало в окнах, но кондиционер старательно охлаждал воздух, так что выходить из машины не хотелось. Но пришлось – магазин находился недалеко от Аниного дома.

Списка Крис не взял, поэтому ориентировался по памяти. Кофе, сливки, курица, женьшень, – он старательно вспоминал, что поведал ему дневник предшественника.

Для себя взял рыбу и овощи, расплатился на кассе – Анна сказала правду, на счет пришла круглая сумма, у Криса никогда столько не было. Но он подавил соблазн прикупить что-то лишнего: деньги принадлежали Церкви.

Ставить глухие ограды в городке запрещалось, и постройки прикрывались живыми изгородями. Хвойные, самшит, вьюны – каждый хозяин старался выделить свой дом. Крис любовался окружающим, в салоне играла музыка, страх ушел… Впервые за несколько дней Крис подумал, что жизнь удалась…

– Криссссс…

Он не сразу понял – слишком расслабился. Машинально посмотрел в зеркало и похолодел: оттуда, из глубины, на него смотрела девушка. Кожа, покрытая багровой сеткой капилляров, вздувшиеся на лбу вены…

– Крисссссс… – губы раздвинулись в усмешке. Между ними мелькнул язык, слишком длинный для человеческого, – Криссссс… Поговори со мноооооой…

Он не смел отвести взгляда. А в зеркале, за стеклом, уже появились языки пламени. Пока только отблеск, но он становился все сильнее, яростнее, злее…