В руках Ирбиса

– Так мне найти её?

Ника задумалась на некоторое время и снова спряталась за маской безразличия.

– Нет. Я ищу её не для того, чтобы найти, а для того, чтобы не найти. Всё равно больше нечем заняться.

– Клим звонил, сказал, что ты не отвечаешь на звонки и сообщения Стеллы. Она готовит праздник ко дню рождения Ильи, хотела попросить о помощи. – Последняя попытка вытащить Нику из этих стен без применения крайних мер.

– Мне нельзя.

Её «мне нельзя» отдельное бешенство, его высшая степень, настолько, что хочется надавать ей оплеух. Пару раз я всерьёз намеревался это сделать, только постоянно наталкивался на хрусталь в глазах, как сейчас.

– Позвони, и скажи ей об этом лично. Мне уже не верят, что ты сама ото всего отказываешься.

Вылетел из-за стола. Мне срочно нужны были записи с видеокамер, каждая секунда про которую я ничего не знаю.

– Давай, добей.

– Даже не мечтай.

Все записи с основных камер были стёрты. Недостаточно предусмотрительно и осторожно, наследник. Так ничему у меня не научился. Всегда нужен запасной вариант. Откуда он взялся в офисе в тот вечер, и почему мне об этом не доложили, я выясню позже. Пока главная проблема состояние Ники. Видео ясности не внесло, только больше запутало. Самое страшное, что даже специалист не разберётся в том, что происходит между этими двоими. Что её напугало настолько, что она шприц в руках удержать не может? А самое главное – почему так спокойно переносит прикосновения Ирбиса, особенно такие?

Глава 13

*Ника*.

– Ты должна сделать ему укол. – Виктор влетел в мою комнату, за ним зашёл один из его людей, мой недавний несостоявшийся пациент.

Невовремя они. Я только что закончила макияж в стиле семейки Аддамс. Штамп, кажется именно так звали очередного бугая из свиты Царя, моментально стушевался, и был готов к бегству, но строгий взгляд Виктора его остановил.

Я сидела неподвижно у зеркала, глядя на набранный шприц в руках Виктора, руки моментально задрожали, и кисточка упала на столик, медленно покатившись и упав на пол.

– Если не сделаешь в ближайшие несколько минут у него начнётся приступ, всё может закончится комой или смертью. – То ли предупредил, то ли пригрозил Виктор. Я к моменту их появления рассматривала варианты новых профессий, которые могу освоить, например, из меня получится отличный визажист или гримёр.

– И какой же у него диагноз? – Скрестила руки на груди, пряча дрожащие пальцы.

– Молчи. – Запретил заговорить Штампу Виктор, даже не видя, что тот приоткрыл рот. – А ты, – обратился ко мне, – готова поиграть с его жизнью?

Бугай побледнел, будто реально вот-вот вырубится. Резко поднялась с места, забрала шприц из рук Виктора и без надлежащей подготовки, вены от напряжения у Штампа и так были вздуты, протерев место для укола спиртовой салфеткой, ввела иглу в вену под двумя огромными синяками. Лучше бы я ему их делала дрожащими руками, чем этот изувер, которому он в итоге доверился.

– Завтра возвращаешься на работу, – приказным тоном констатировал Виктор, – Настя тебя уже ждёт. А послезавтра едешь в гости к Стелле, она будет тебя ждать. И я больше не хочу слышать из твоих уст «мне нельзя». Пеняй на себя. Да, и сделай Штампу нормальный укол, это был физраствор. Он, кстати, твой личный пациент на ближайшую неделю.

Мы со Штампом сочувственно переглянулись. Виктор вышел из комнаты, оставив нас вдвоём. Посмотрела на свои руки – не дрожат, значит всё не так плохо, как я придумала. Только в больницу всё равно возвращаться не хочу, как и выходить из дома. Не из страха за себя, а за других, которым я могу навредить, если у меня с головой не всё в порядке.

– Где твоё лекарство? – Обратилась к Штампу, бедолага странно смотрел на меня, обернулась к зеркалу, ах да, Аддамс.

– Могу и тебя разукрасить, будешь похож на Фестера.

– Это обязательно? Мужики не поймут.

В этот момент он напомнил мне Шмеля, и до трясучки стало интересно, что бы сказал тот, и сколько времени мне потребовалось бы, чтобы уломать его.

– Я просто спросила. Так где лекарство?

– В холодильнике.

– Пойдём, сделаю тебе укол.

Пока я набирала лекарство, Штамп недоверчиво посматривал что, и как я делаю. Я неожиданно для себя пришла к выводу, что мне нужны друзья в рядах Виктора, а Штамп казался подходящим вариантом. У меня неделя, чтобы хорошенько его обработать.

– Кто тебе делал предыдущие два укола?

– Я сам.

– Не хочу тебя обидеть, но это не твоё.

– Просто я врачей боюсь.

Это по нему заметно, точнее по количеству шрамов на лице и руках, часть которых даже не пытались зашить, позволив затянуться самостоятельно, а другую часть, судя по всему, зашивали обычными иголками с нитками.

– Я вроде как тоже врач.

– Ты тёл… девушка, как из порнухи. – Вот и настигло меня моё фальшивое прошлое в лице Соски.

– Ты же понимаешь, что всё закончится на уколе? – Уточнила на всякий случай.

– Остаться без работы, а тем более без яи… Царь предупредил насчёт тебя.

– Помимо кастрации он ещё и на склады большой любитель ссылать. Кстати, Шмель сейчас там?

Я как раз выгнала из шприца все пузырьки воздуха, контрольно выдавив немного лекарства вверх.

– Ни Царь, ни Шмель, передо мной не отчитываются.

Штамп очень плохой актёр, крайне неубедительный, хотя что ещё можно ожидать от любителя порно. Значит моя нянька не на складах и действительно занят делом. Стало как-то обидно, что именно он не поинтересовался моим здоровьем.

Теперь укол был сделан по правилам, а я поняла, что всё действительно не так уж плохо.

– Штамп, а у тебя есть видео с похожей на меня девушкой?

На его лице не дрогнул ни один мускул, а вот Шмель мой интерес заценил бы, допрос устроил, жизни научил.

– Скинуть?

– Да.

– Без проблем.

Штамп поторопился уйти из дома, а я уже через пять минут, вернувшись к себе в комнату, открыла ссылку на первый в моей жизни порно фильм. Сама не знаю, зачем мне это понадобилось. Всё происходящее на экране ноутбука было банально и топорно. Топорное порно. Соска упорно делала вид, что ей в кайф всё, что с ней делают. Пациент не особо церемонился с медсестричкой, пришедшей сделать ему клизму. Со стороны секс выглядел вполне безобидным занятием, безболезненным. Несмотря на наше сходство с Катей Соболевой представить себя, изнывающей от удовольствия, я не смогла. Даже мысль о чьих-то прикосновениях была тошнотворной. Обо всех без исключения, кроме Ирбиса. В моём теле остались воспоминания о том, как хорошо было в его объятьях, как приятно он обнимал и целовал.