В руках Ирбиса

– Где у вас здесь уборная. – Отвлекла Фёдора от какого-то важного занятия, и тот замешкался.

– Направо по коридору, потом налево, ещё раз направо и прямо до конца.

– Предупредите пожалуйста Виктора, если они выйдут до моего возвращения, что я вернусь через пять минут.

Дурацкий офис, похожий на лабиринт. С трудом нашла нужную дверь, зашла сразу бросив сумочку на столешницу, включив холодную воду и уставившись на себя в зеркало. И что мне теперь делать? Как вернуть всё? А я хочу вернуть всё? Или не всё? Какой жизни мне будет достаточно, чтобы найти компромисс с самой собой. Ради чего всё было?

За спиной послышался звук спускаемой воды, и из кабинки вышел мужчина. В зеркале я заметила его пренебрежительный оценивающий взгляд. Он ухмыльнулся и двинулся в мою сторону. Как всегда в дорогом костюме, сплошь в чёрном, будто траурном.

– Сейчас ты должна выключить воду, как тогда, два года назад. – Произнёс на ухо, приблизившись, всматриваясь в моё отражение, заключая в капкан рук. Вдохнул мой запах у шеи, зажмурившись как от удовольствия, будто наслаждаясь им. – Интересно, сейчас тоже не издашь ни звука, если я нагну тебя и трахну. На тебя моментально встаёт до сих пор. Давай по-быстрому, пока отец не пришёл. – Его рука скользнула под платье, задирая его, не мешкая пробираясь в бельё, будто исследуя, демонстрируя твёрдость намерений.

Глава 10

– Ника….. Ника… Ника!

Кто-то тряс меня за плечо, возвращая из темноты, в которую я погрузилась, почувствовав давление пальцев Ирбиса.

Тишину разбавлял шум воды из крана. Крутой кипяток, укутал своим паром зеркало и я не могла рассмотреть в отражении есть ли ещё кто-то в помещении. Моё платье и бельё были на месте, а рядом звучал женский голос, к которому через мгновение добавился мужской, приглушённый.

– Настя, у вас там всё в порядке?

– Ты можешь войти.

Я выключила воду, осматривая всё, что было в поле зрения, но ничего не указывало на то, что я была здесь не одна некоторое время назад. Рядом послышалось дыхание Виктора, будто он марафон пробежал. Злющий почему-то.

– Ника, что ты делаешь в мужском туалете? – Откашлялся, тяжело дыша.

– Разве это мужской? – Осмотрелась по сторонам, ничего не указывало на то, что я ошиблась.

– Мужской. – Виктор выровнял дыхание, подошёл к соседней раковине и включив холодную воду принялся умываться, будто смывая с себя что-то помимо капелек пота. Похоже понервничал.

– Странно.

– Ника, ты очень бледная, тебе плохо, или что-то болит? – Анастасия Сергеевна включила врача, поглаживая меня по спине, приятно. Это прикосновение было очень приятно, в отличие от другого, которое мне, похоже, приглючилось. От мысли, что у меня начались галлюцинации, стало очень страшно, будто мне только что смертельный диагноз озвучили, потому что это всё – конец, о хирургии и медицине можно забыть.

– Я очень проголодалась. – Решила попробовать переключить их внимание с моей заторможенности, в вязкости которой я запуталась, а ещё мне нужно было как можно скорее оказаться в другом месте, другой обстановке.

Я заметила, как они переглянулись. Нельзя выдавать себя, пока не разберусь с тем, что только что произошло, и рассказывать никому нельзя, стоит выпустить правду на волю, или даже её часть, как она начинает искать пути освободиться полностью, заняв положенное ей место.

– Наверно, мы переусердствовали с твоей диетой, – поддержала меня Анастасия Сергеевна, – и постельным режимом. – В зеркальном отражении я увидела, как она посмотрела на Виктора с укором, чисто медицинским. С контролем за моим здоровьем он явно переусердствовал. Только этим не объяснишь галлюцинации.

– Кажется, кто-то говорил, что проголодался.

Виктор отрезал очередной кусок от своего стейка, косо посматривая на мою тарелку. В меня ничего не лезло, но я медленно пыталась доесть заказанную рыбу.

– Виктор. – Осекла его Анастасия Сергеевна мурлыкающим тоном, услышав который он слегка смягчился, недовольно вздохнув.

Пока мы добирались до этого помпезного ресторана, я обдумывала произошедшее в офисе, не веря, что у меня могут быть галлюцинации, особенно настолько реальные. Ведь я чувствовала запах Ирбиса, его прикосновения горячими пальцами, дыхание на своей коже, то как он проник…

– Извините. – Вылетела из-за стола, уже не в силах сдерживаться, направившись в местную дамскую комнату.

Меня вдруг резко затошнило от ощущений, которые я отчётливо помнила. В туалете, откашлявшись над раковиной от позывов, постаралась отдышаться. Это не могло быть галлюцинацией, слишком реально. Ну не могла у меня окончательно поехать крыша! Только, если это не было выдумкой моего мозга, значит всё было реально. Сама мысль, что Ирбис снова ко мне прикасался вызывала эмоциональное отторжение, постфактум. Только если произошедшее в действительности было, то нельзя отрицать факт провала в памяти, черноты, в которую сбежало моё сознание, не выдержав смеси чувств и ощущений.

Я не хочу, чтобы это было галлюцинацией. Пусть это окажется правдой. Виктор же упоминал, что Кирилл вернулся к делам, значит он действительно мог находиться в офисе. Пусть это окажется правдой. Мне жизненно необходимо, чтобы это было правдой. Его запах. Его тепло. Его взгляд. Тот самый, которым он смотрел на меня в самый первый раз. Сегодняшняя встреча практически точная копия нашей самой первой, и это не может не пугать. Вдруг её произвело моё воображение. Только зачем?

В последнее время я стараюсь не думать о Кирилле, сосредоточившись на поисках Киссы, пока безрезультатных. Следуя совету одного из психологов, я решила попробовать концентрироваться на настоящем и будущем, том, где мне может быть хорошо, если я постараюсь. В моём воображении у меня всё идеально: я работаю, нашла Киссу, познакомилась с племянником, или племянницей, что ещё лучше. О ребёнке Барса я думаю особенно много, мне неприятна мысль, что он может быть похож на него, но скорее всего это именно так – слишком много было во внешности его отца доминантных признаков. Но я должна буду его полюбить, потому что знаю, насколько невыносимо знать что кто-то из твоих близких относится к тебе как к чужой, мы с Киссой обе знаем, потому что именно так к нам относился отец. Я могла понять его неприязнь ко мне, ведь я выжила, а его сын нет, но Кисса точно ни в чём перед ним не была виновата, как и её ребёнок передо мной. Мы с ним обязательно подружимся, и ради его счастливого детства я готова привыкнуть к тому, что из моей жизни никогда не исчезнет Ирбис, который тоже присутствует в моём воображаемом хорошо. Я знаю, что мы никогда не простим друг друга, когда откроется правда, но будем обязаны существовать рядом, по крайней мере я на это настроена, осталось настроить и его. Если сегодняшняя встреча не сбой моего мозга, то это возможно, ведь он ничего со мной не сделал, я цела и невредима, что на самом деле больше говорит о нереальности произошедшего.

Я знаю, что Ирбис хочет отыграться, ему мне об этом можно не сообщать лично, этот факт я вижу в постоянно обеспокоенных глазах Виктора, особенно сегодня, когда он ослабил самоконтроль. Мне хотелось бы успокоить его и сказать, чтобы не переживал за меня, только не поверит ни единому моему слову и сразу в очередной раз усилит охрану, от которой тесно и душно даже в стенах его просторного дома, в который они не заходят, только кружат рядом как акулы.

Посмотрела на своё отражение в зеркале, пытаясь вспомнить детали сегодняшней встречи. Его походка. Его запах. Его тепло. Капкан рук. Шёпот. Нет, не шёпот. Он говорил вкрадчиво, не как в день нашего знакомства. Его дыхание щекотало мою кожу, вызывая сильнейшее напряжение во всём теле до тумана перед глазами. Туман. Пар. Вода! Я включала холодную воду, а когда до меня достучалась Анастасия Сергеевна, из крана шёл кипяток. Только… переключить воду могла я сама, просто не помню. И у Виктора не спросить – не знаю, как он отреагирует, если встреча была реальной. Зато, если окажется что я сошла с ума, меня ждёт красивый вид из окна психушки.

Окончательно запутавшись, я решила, что мне нужна передышка, чтобы обстоятельно, детально всё обдумать. Уверившись в этой мысли, спокойно вернулась за стол, где царило молчание. Виктор снова выдохнул, будто с него груз только что сняли. Анастасия Сергеевна осторожно держала его за руку, поглаживая её. Я думала, что успокоилась, но эмоциональные карусели снова начали набирать обороты, потому что засмотревшись на соприкосновение их рук, я поняла то, что совершенно упустила – у меня нет реакции на прикосновения Ирбиса, меня не накрыл привычный приступ паники. Запив залпом эту мысль вином, подняла взгляд на Виктора, всё это время наблюдавшего за мной, наверно мысленно подбиравшего ту самую психушку для меня, с красивым видом из окна. Я заметила, как Настя сильнее сжала его руку, сдерживая от чего-то.

– Мне действительно ещё рано выходить из дома. – Только услышав свой голос поняла, что он сдавлен, что я нахожусь в состоянии будто вот-вот разрыдаюсь, горло сдавливал несостоявшийся плач, а я была уверена, что ничем не выдам своё состояние.

– Поехали домой. – Подозрительно мягко произнёс Виктор, поднявшись из-за стола и, подойдя ко мне, протянул руку, приняв которую, почувствовала привычную дрожь от прикосновений, слабый отголосок приступа, о котором даже не вспомнила, оказавшись в руках Ирбиса.

Глава 11

*Кирилл*.

– Давай, добей. – Прошуршала спокойно и закрыла глаза.

И мне хотелось это сделать – убить эту тварь, которую когда-то оплакивал и грыз себя каждый день, истязая, из-за которой все мои ценности превратились в прах, который я берёг всё это время, не понимая зачем. А она вот, стоит как когда-то, живая, тёплая, невероятно красивая, и мне хочется рвать её на куски, терзать и мучать, ещё сильнее, ещё жёстче, чем тогда, выбивать из неё крики, чтобы не только чувствовать, что она жива, но и слышать, видеть слёзы, катящиеся из её невероятных глаз, и добиться того, чего всегда яростно желал – её удовольствия, оргазма, такого, чтобы мог её убить, остановить сердце, которое сейчас бешено колотится.

И я собирался воплотить всё это в жизнь. Забрать её прямо сейчас, никто не помешает, и не найдёт нас. Всего пара минут и мы в моей машине, судя по всему, сопротивляться она не станет. У меня есть место, где мне никто не помешает воплощать все фантазии, накопившиеся за время нашего с ней знакомства и за время её отсутствия. Как можно было стать ещё красивее? Волосы у неё длинные, как я всегда хотел, кожа нежная почти прозрачная, будто в темноте всё это время провела, и пахнет вкусно, только собой. А там внизу, она по-прежнему очень нежная, горячая, тесная… Эта тварь снова была девственницей. Не поверил ощущениям, протолкнул палец в неё чуть глубже, но нет, мне не показалось – девственница. Посмотрел на неё в зеркало, застывшую статуей, одно движение и не станет этой преграды, которой быть не должно. Толкнуться чуть глубже, порвать эту подделку, так чтобы ей было больно, растягивая боль, наслаждаясь ей. Приготовился воплотить идею в жизнь, но посмотрел на её отражение. Она была не здесь, ничего не чувствовала и не понимала, будто выключилась. Так мне было неинтересно и мало, слишком мало. Она мне должна за все эти годы, и я получу компенсацию, выжму по полной, медленно опустошая её. Я это тело использую по максимуму.

Ещё раз толкнулся в ней пальцем – сухая, как в день нашего знакомства, и никакой реакции. Меня всегда дико злило отсутствие возбуждения в ней, и заводило понимание, что она понятия не имеет, что это такое. Надавил на клитор – ничего, никакого отклика тела. Течь она умеет, это я прекрасно знаю, и помню тот единственный раз, когда мне ничего не пришлось делать, чтобы почувствовать её взаимность.

Я её добивался, впервые я кого-то добивался по-настоящему и бился, пренебрегая семьёй. С ней я снова вспомнил, что женщину нужно оберегать, причём не только от окружающих, но и от самого себя. Сколько раз я сдерживался, сколько стиснув зубы отпускал, понимая, что она готова стать моей, что нужно чуть ближе подпустить, нежнее обнять и она отдастся, раздвинет ноги, как она сама выражалась. Только каждый раз я попадался на одно и то же – её невинность, которую не хотел забирать, хотел, чтобы она сама её отдала, без сомнений и сожалений, хотел поверить, что хоть что-то в этой жизни не продаётся, а достаётся мне потому что считают меня достойным этого. Теперь сомнений не осталось у меня, что всё в ней фальшивка, как и она сама в этих дорогих шмотках, купленных её очередной жертвой.

Ещё минуту продолжал свои манипуляции ничего не добившись, ни возбуждения, ни возвращения в сознание. С ней определённо что-то не так. Надо же как в жизни бывает – мы снова встретились в мужском туалете, она снова девственница, я снова привожу её в порядок, поправляя одежду. Перед тем как уйти включил обратно воду, зная отца, он вот-вот появится, мне эта встреча сейчас ни к чему, момент неподходящий, а с Моникой я ещё поиграю, только сначала решу в какую игру.

Сел в машину, хотел закурить, но почувствовал на пальцах её сладкий запах, и отбросил сигарету. Странная встреча, как и тогда второй раз. Именно второй. Нашу самую первую встречу она так и не вспомнила, конечно, всё её внимание тогда было уделено Ваське.

«– Зря ты позвал эскортниц. Теперь они не смогут думать о деле. – В последнее время мне не нравился стиль ведения дел Барса. Помимо того, что он слишком увлекался, брат перестал продумывать всё наперёд, предпочитая поступать импульсивно.

Я поручил ему подготовить всё для переговоров с англичанами, но вместо ожидаемых ресторана и гастрономических изысков – клуб и шлюхи, пусть и дорогие. Нам с этим контрактом напортачить нельзя, отец только подпустил к делам, и в мои планы не входило его разочаровывать.

– Успокойся, я с этими задротами давно знаком. Учились в одной школе в Лондоне. Нам же нужно, чтобы они подписали контракт на наших условиях, так вот, они теперь что угодно подпишут, чтобы поскорее с этими тёлочками уединиться.

– Мы должны были их убедить, что сотрудничество будет выгодным, а не парализовать их способность думать. Если мы подсунем им контракт сейчас, в будущем они вряд ли захотят иметь с нами дела, точнее не они, а их бывшее начальство, которое не оставит их у себя в фирме после сегодняшнего вечера. В общем, сегодня делай с ними что хочешь, но завтра, они должны соображать лучше, чем когда-либо в своей жизни, а я поехал.

Договорил, наблюдая за недовольством Барса, за тем, как сдерживает себя, чтобы не наброситься, я его очень хорошо знаю, даже лучше, чем себя, раньше я никогда его не отчитывал, но теперь мы не дети и не подростки, всё по-взрослому, и я хотел одобрения отца, его похвалы, и место рядом с ним, а не где-то на краю его жизни. Мы вышли из ВИП-комнаты, я намеревался поехать домой, когда на горизонте появилась Кисса. Отметил, что отлично выглядит, без налёта вульгарности. Всё ломал голову, почему Барс её сегодня не притащил на встречу, до сегодняшнего вечера везде её с собой таскал. Когда появились шлюхи всё стало ясно, а теперь снова непонятно. Кисса прошла мимо нас, удостоив Барса ненавидящим взглядом. Все без исключения тёлки сходят по брату с ума, ни одна никогда не смотрела на него подобным образом, да и Кисса не производит впечатления разумной девушки. Перевёл взгляд на Барса – он был в ярости, ноздри раздувались, челюсти стиснуты. Хорошо лондонцы сейчас заняты тёлками и не видят его, у них бы весь запал пропал.

– Поссорились? – Глупое предположение. Нашим женщинам подобное не позволено – они либо делают всё как того хотим мы, либо они чьи-то чужие женщины. Братья Барские не терпят ни капризов, ни глупых женских выходок и никогда не позволяют собой крутить, как заблагорассудится. Можем себе позволить и позволяем, только каждый раз за красивой обёрткой оказывается никому ненужный хлам, сплошные пустышки, называющие себя хищницами.

– Ты о чём? – Прорычал недовольно, обернувшись назад, провожая взглядом Киссу.