Потустороннее в Ермолаево

– Ты собери всё нужное! – крикнула ей вслед бабка и, повернувшись к Анне, сказала:

– На дальней дороге, что к нам ведёт, бука видели. Нехорошо это. Опасно. Надо подготовиться к встрече.

3

Той же ночью Анне не спалось. Несмотря на рябиновую веточку, временный оберег, припрятанный под подушкой, сон не шёл. Она подсела к окошку, смотрела как тихо падает снег, искрит крошечными звёздочками в мягком лунном свете. Тогда-то и увидела, как торопясь, пробежала через двор баба Оня, как подошли к ней незнакомые женщины, кто с кочергой, кто с ухватом, кто с метлой в руках. Собравшись в кучку, поговорили о чём-то и двинулись цепочкой по улице с бабкой во главе. Каждая потрясала своей необычной ношей да медленно ступала на снег, высоко поднимая ноги. Анне показалось, что они стараются идти по следам друг друга, и она почти ткнулась лбом в стекло, пытаясь получше разглядеть странное шествие.

Процессия довольно скоро завернула в сторону и скрылась из вида. Анна метнулась к дверям, собираясь проследить за женщинами, но увидев кику, передумала. Та сидела на полу у порожка, проворно сплетая веревочку в длинную косицу да бурча что-то неразборчивое под нос. На Анну кика не глянула, нарочно повернулась боком, будто пряча свою работу. И Анна не решилась заговорить с бабкиной помощницей, поостереглась, вернулась назад в комнатку. И не дождавшись возвращения бабы Они, легла.

За завтраком бабка выставила перед гостьей огромный золотистый омлет. Принесла солёных бочковых помидорчиков, нарезала толстыми ломтями свежайшую булку и пригласила Анну откушать скромного угощения.

– Ешь, деточка, набирайся здоровьичка. Вы, городские, такие худющие все.

Сама устроилась напротив, подпёрла щёку сухоньким кулачком.

Нос у бабки вымазан был чем-то чёрным. Анна хотела сказать, да постеснялась. Вместо неё это сделала кика: выскочила из пустоты, протянула бабке платочек, указала на нос, чтобы та подтёрла грязь.

– От сажи след остался, – баба Оня промокнула лицо, поправила косынку. – Мы, Аннушка, нынче ночью с соседками обряд провели, по деревне прошли, дорогу бУку перекрыли. А кикуша веревочку сплела, узелков защитных по ней навязала. Теперь возле наших домов спокойно будет. Не сунется сюда незваный гость.

На вопросы Анны только улыбнулась и махнула рукой, переведя разговор на другое.

Следующие дни выдались морозные да метельные. От выпавшего снега волшебно преобразилась деревня, посветлели вечера.

– Не соврали приметы! – радовалась бабка. – На Андрея Зимнего наши к колодцу ходили – слушать. Сильно шумела вода, скорые вьюги сулила. Вот и сбылось. И это только начало, теперь пойдёт заметать!

Анна помогла расчистить двор, накатала огромных шаров – собралась лепить снеговика. Она и шапку для него присмотрела в сарайчике. И длинную шишку для носа. На глаза наметила пустить угольки. Вот только собрать снеговика не получалось, не хватало силы приподнять шары. Пришлось идти в дом, узнавать у бабки про соседей – не согласится ли кто-нибудь помочь? Только не понадобилась помощь – пока Анна с бабкой разговаривала, снеговик составился сам! Даже ноги у него появились, даже руки в узорчатых варежках! И улыбка растянулась из маленьких угольков. Так и стоял возле калитки – большой да весёлый, озорно сдвинув на макушку дырявое ведро.

– Это тебе суседко помог, деточка. Понравилась ему твоя забава – снежную бабу слепить. Вот я тебе мисочку каши дам. Ты отнеси в чуланчик, оставь в уголке. Поблагодарить надо за помощь хозяина.

Анна так и сделала, а у снеговика после этого добавился на шее яркий вязаный шарф.

Не забывала Анна и про своё «снадобье», уже две ночи подряд выставляла под лунный свет бутылочку для оберега. Перед третьим разом, днём, вышла пройтись по деревне. Баба Оня с кикой пельмешки лепить затеяли, а Анну подышать отправили, узнать предстоящую погоду.

– Ты примечай дымЫ-то, – велела бабка. – Если волоком стелиться станут, то к ненастью скорому, тогда морозец спадёт и потеплеет немного. А если вверх, в небо потянутся – к стуже лютой.

Разглядывала Анна крыши, смотрела как столбом из труб поднимается дым, да и вспомнила вдруг про странный дом на окраине и старуху, что повстречала в день приезда.

Интересно, кто она? Почему не топила печь в такой мороз? Может тоже из этих… Потусторонних? Надо будет не забыть у бабы Они узнать, – решила Анна, а сама пошла потихоньку в сторону леса.

Под ногами похрупывал снег – белейший, невесомый, пушистый. Такой аппетитный, что Анна черпнула горсть, осторожно пригубила, пробуя на вкус.

Хорошо ей было у бабы Они. Спокойно да удивительно! Привычная жизнь с мнимыми заботами и скоростным темпом осталась словно в другом мире. Где-то далеко-далеко. И к ней не хотелось возвращаться.

Поселиться бы в Ермолаево! – вдруг подумала Анна. Жить неспешно. Найти работу на удалёнке. Гулять по лесу, каждый день гулять! Научиться разбираться в грибах, изучить травы, купить себе крутой фотоаппарат и заделаться блогером. Рассказывать всем желающим про жизнь в глубинке, снимать интересные видеосюжеты…

Только вот не надоест? Не наскучит ли? До города далеко, каждый раз не наездишься. Смогла бы она? Не пожалела?..

Непонятное странное смятение охватило девушку, даже отчего-то испортилось настроение. Вроде бы простой вопрос, а ответить на него трудно, страшно принять решение, которое может изменить устоявшуюся жизнь.

Незаметно подошла Анна к окраине. Старый домишко завален был снегом по самую крышу. И дыма из трубы не было, как и в прошлый раз.

А перед калиткой сейчас стояли двое – та самая старуха и дед. Неопрятный, нечесаный, какой-то замшелый. Борода топорщилась сосульками, росла чуть не от самых бровей. Глаза сквозь неё жёлтым светились – колючие, злые.

Потянулся дед к Анне, навёл на неё кривой палец с длинным скрученным ногтем и спрашивает:

–Что решила, девка? Будешь переезжать али нет?

И сразу пусто так, нехорошо сделалось внутри! Сжалось всё, заледенело словно.

А дед заскрипел довольно, оскалился. И бабка вслед за ним повизгивать принялась.

Отшатнулась от них Анна, побежала обратно. А перед глазами всё дедова рука пальцем грозит да в ушах голос его противный не смолкает:

– Будешь-будешь-будешь?..

Баба Оня лишь глянула на гостью свою –сразу смекнула, что неладно с ней что-то. Подступила с расспросами, Анна ей про деда противного и рассказала. Только про вопрос смолчала.

– Что за дед, Аннушка? Как выглядел? Обращался к тебе? Спрашивал что?

Анна через силу кивнула.

– Что спрашивал, деточка, скажи мне скорее!

Анна бы и рада сказать, да не идут с языка слова. Стучит в голове вопрос, бесконечное число раз повторяется, а выговорить его не получается!

Бабка к печи кинулась, открыла нижнюю заслонку, пошуровала кочергой и выкатился оттуда уголёк. Она его берестой из корзинки подхватила и к Анне.

Стала берестой над головой её водить да начитывать что-то. Слова все непонятные, неразборчивые. Вроде скороговорки. Анна и не пыталась их разобрать. Будто не в себе сидела. В голове только один вопрос и бился, да перед глазами ухмылялся мерзкий дед.

После бабкиной ворожбы полегчало немного, с трудом, но смогла произнести Анна слова вопроса.

Баба Оня слова те будто поймала – ловко руками схлопнула у Анны перед лицом и опять к печи. Склонилась над горящими полешками, над веселым огнём, и из рук будто сбросила что-то на них.

Ох и взвился огонь! Загудел, полыхнул синими искрами!

И далёкий голос так разочарованно, так дико взвыл напоследок:

– Одолела!.. Сильна-а-а!.. Одолела-а-а-а…

Почти сразу отпустило Анну, исчезла тяжесть, что плитой давила на грудь. Легко её стало, свободно! И вопрос больше не донимал, и деда видеть перестала. Вздохнула она глубоко и расплакалась от облегчения, от запоздалого страха.

– Где ж ты бука повстречала, Аннушка? – встревоженно принялась расспрашивать баба Оня. – Мы ж перекрыли всё. Дорогу ему замкнули.

Анна и рассказала про домишко на окраине и чуднУю про бабку.

– На опушке дом? На выходе к лесу? – нахмурилась баба Оня. – Он давно заброшенный стоит. Не живёт в нём никто!

– Дом похож на заброшенный, – согласилась Анна. – Вот только непонятную бабку я там уже второй раз видела. Когда гуляла в день приезда, и сегодня.