Томск. Это моя земля. Киберпутеводитель

Молодые волновались, родители свадьбу готовили. Остальные мечтали, как гулять на свадьбе будут. Весь Томск радовался. Кроме одной девушки. Давно она жениха Вариного заприметила, да упустила. Смотрит она через забор на Варвару, зубами скрипит, руками крутит – будто душит и волосы дерет. Поклялась Варю извести.

Отправилась злодейка на Аптекарский мост. Прослышала, что там темной ночью зелья да отравы купить можно. Час ждала, два, без толку – ни одного колдуна не встретила. Уйти решила. Тут сразу ветер с Ушайки подул, кошка завизжала, серой пахну?ло. Появилась у фонарного столба старуха. Сама сухая, черная, шаль грязная, глаза желтые.

– Знаю я, – шамкает старуха, – чего ты задумала. До свадьбы Варвару извести. По душе мне дело, денег не возьму. А только раздобудь мне в «Славянском базаре» пирожки. Такие, говорят, писатель известный ел. Завтра – один с капустой, через месяц – с рыбой, через два – с мясом.

Следующей ночью принесла злодейка пирожок с капустой. Старуха шесть раз на левой ноге скакнула, шесть раз левой рукой махнула, шесть раз черта позвала. Пирожок переломила да съела. Что тут началось! Ветер пуще прежнего подул, кошки по всей округе заорали, гром грянул, дождь по крышам застучал.

Варвара спала тогда. Вдруг – что такое? Дышать трудно стало. Проснулась, глаза открыла да так и застыла. Видит – чудище на груди ее сидит. Туша медвежья, шесть ног паучьи, голова бычья. А смрадит как овраг сорной. Дышит чудище в лицо да бормочет: «В первый раз пришел – посереешь, во второй – побелеешь, в третий – околеешь, Варвара, необвенчанная…»

Хочет Варвара вырваться, крикнуть нянек, а не может. Рука не подымется, губа не шевельнется. Так всю ночь не спала – лежала да чудище слушала. Под утро входит маменька в горницу, видит: заболела дочка. Вся серая, мрачнее ночи, ни есть, ни пить не может. Только лежит да стонет. А как про свадьбу говорят – плачет горючими слезами.

Позвали Желябовы докторов из Москвы, Петербурга, да что там – немцев заграничных. Все одно твердят: «Невротическое расстройство на фоне стресса». Пьет Варвара таблетки да микстуры, фрукты кушает. Шепчет: «Зря вы это, маменька, зря вы это, папенька. Помру я до свадьбы».

Через месяц принесла злодейка с рыбой пирожок. Опять ведьма взбесилась, а как тесто преломила – снова ветер, снова кошки, снова гром, а вместо дождя град летом пошел. Вошла к Варваре нянька – ахнула: лежит девица белее снега.

Позабыли о докторах. Поили Варвару святой водой, к мощам прикладывали, лучших бесогонов приводили – без толку. Попы руками разводят, только покаяние предлагают. Надоело все Леонтию Желябову. Пошел он в Богородице-Алексеевский монастырь, где дух старца Федора Кузьмича силен. Долго купец пороги обивал, как пообещал монахам новое жилище справить – пустили. Да только одного, без дочки.

Сидел Леонтий в часовне монастырской до поздней ночи. Подошел к нему старичок в рясе монашеской – борода белая, глаза добрые, а под мышкой книга. Открыл ее, стал пальцем по страницами водить, картинки показывать. Там птицы невиданные, узоры тонкие да свитки древние. Шептал старичок, шептал, а очнулся Леонтий под утро в кровати.

Побежал купец к Петру Федоровскому. Тот для жениха и невесты дом достраивал. Вырвал Леонтий бумагу с планом, показал что-то. Вскорости появились на доме украшения невиданные – свитки, узоры да жар-птицы. Как строительство закончили, сразу Варвару на руках в дом тот перенесли.

Той же ночью вновь Варвара на груди чудище увидала. Только то забормотало – залилось все светом, прилетели к девице жар-птицы, стали тварь клевать. Ни клочка не оставили. Проснулась Варвара свежей, румяной – побежала папеньку с маменькой целовать да к свадьбе готовиться. А на мосту Аптекарском нашли пирожок мясной, рядом – две кучки золы белой.

Так появился в Томске дом с жар-птицами. Защищают они молодоженов и днем, и ночью. Сказывают, силой их даже в странствиях дальних заручиться можно. Только возьми календарик, магнитик, брелок, на котором дом с жар-птицами. Или просто – унеси с собой память о жар-птицах.

Справка об объекте

Усадьба купца Л. Д. Желябо (Дом с жар-птицами),

Россия, г. Томск, ул. Красноармейская, 67/1

Усадьба купца второй гильдии Леонтия Желябо – одна из культовых достопримечательностей Красноармейской. Томский городской архитектор Петр Федоровский выдал разрешение на строительство бывшему унтер-офицеру в 1896 году. Постройка состоит из четырех зданий и хозяйственных объектов.

Построен в 1903 году. Простой контур здания обогащают пристроенные эркеры с двух сторон. Дом отличается лаконизмом целого и богатством отдельных декоративных элементов.

В 1974 году усадебный комплекс отнесли к памятникам архитектуры федерального значения. Сейчас дом является жилым.

Источник: https://www.tomsk.ru/news/view/146627-woodtomsk-istoriya-odnogo-doma-dom-s-zhar-ptitsami

Там, где живет время

Данила Резцов

Октябрь в Томск приходил нехотя, словно опасаясь ледяного дыхания Сибири. Дни еще баловали солнцем, но по вечерам город кутался в прохладный туман, поднимавшийся от Томи. В эти часы особенно таинственно смотрелась телебашня, пронзая своими антеннами пелену тумана и растворяясь где-то высоко в темнеющем небе.

Николай Петрович, как обычно, сидел на скамейке у подъезда, наблюдая за привычной картиной. Раньше, лет тридцать назад, он спешил в это время на работу, в свой кинотеатр, который находился прямо напротив башни. Киномеханик – звучало гордо. Сколько фильмов прошло через его руки, сколько историй он прожил вместе с героями на экране! Николай Петрович вздохнул. Кинотеатр давно закрыли, пленки сменились цифровыми файлами, а его самого отправили на пенсию.

Теперь его дни были похожи один на другой. Прогулка до сквера у телебашни, беседы с такими же пенсионерами о болячках и ценах, вечерние новости по старенькому телевизору… Временами накатывала тоска, но Николай Петрович старался гнать эти мысли.

«Жизнь-то она как кинопленка, – думал он, глядя на мерцающие вдали огни города, – прокрутилась, и все. Главное, чтоб не пустая была».

Вдруг его внимание привлекла девушка, которая установила фотоаппарат на штатив у подножия телебашни. Она была совсем молоденькая, одетая в модную куртку и джинсы, с копной рыжих волос, выбивавшихся из-под шапки. Девушка сосредоточенно крутила объектив, то приседая, то вставая на цыпочки, словно пытаясь найти идеальный ракурс.

Николай Петрович с интересом наблюдал за ней. В последнее время молодежь редко интересовалась телебашней, считая ее чем-то обыденным и скучным. А эта девушка явно видела в ней что-то особенное.

Он прокашлялся, решив завязать разговор.

– Фотографируете? – спросил он, подходя ближе.

Девушка вздрогнула от неожиданности, но, увидев старика, улыбнулась.

– Да, пытаюсь, – ответила она. – Но что-то никак не получается передать всю красоту.

Николай Петрович кивнул, всматриваясь в видоискатель.

– Это точно, – согласился он. – Башня-то наша непростая. В ней истории целого города хранятся.

– Истории? – девушка удивленно посмотрела на Николая Петровича, отрываясь от видоискателя. – Вы про телебашню?

– А про кого же еще, – усмехнулся старик. – Она ведь не просто так здесь стоит, как думают некоторые. Это ж вам не какой-нибудь новомодный торговый центр. У нее душа есть, своя собственная.

Девушка рассмеялась, но в ее глазах Николай Петрович заметил неподдельный интерес.

– Душа? Серьезно? И что же это за душа такая?

Николай Петрович прищурился, вглядываясь вдаль. Воспоминания нахлынули на него теплой волной, стирая прошедшие годы.

– Это, дочка, надо не рассказывать, а видеть, – медленно проговорил он. – Видеть, как все начиналось.

– Начиналось? – переспросила девушка, садясь рядом с ним на скамейку. – Вы имеете в виду, когда башню строили?

– Не совсем, – Николай Петрович покачал головой. – Я говорю о том времени, когда телевидение только-только появилось в нашем городе. Тогда еще и башни-то этой не было.

– А что было? – спросила девушка, заинтересованно глядя на старика. Ей впервые довелось встретить человека, который помнил Томск без знакомого всем силуэта телебашни.

– А была, дочка, водонапорная башня, – начал свой рассказ Николай Петрович, устраиваясь поудобнее на скамейке. – Старая, кирпичная, еще дореволюционной постройки. Стояла она на том самом месте, где сейчас кинотеатр…

Николай Петрович замолчал, словно давая девушке время представить себе эту картину: старая водонапорная башня, затерявшаяся среди деревянных домиков, на месте современного кинотеатра.

– Тяжело было представить, – продолжил он, – что эта старушка станет первым телевизионным центром Томска. Но время бежало быстро. В стране строили коммунизм, в космос полетел Гагарин, и телевидение тоже должно было шагать в ногу со временем. Вот и решили на башне установить передатчик.

– А вы-то как к этому причастны оказались? – спросила девушка, заинтригованная рассказом.

Николай Петрович усмехнулся, поглаживая бороду.

– Молодой я был, горячий. Только-только армию отслужил, вернулся в Томск, устроился в кинотеатр механиком. А в свободное время с ребятами помогали чем могли. Энтузиазм тогда был – горы можно было передвигать!

Он замолчал, вспоминая тот далекий майский день, когда они с друзьями помогали поднимать на башню тяжеленные катушки с кабелем. Солнце палило нещадно, руки болели, но никто не жаловался. Все понимали, что делают важное дело.